— О. Она предпочитает ходить в брюках?

Он улыбнулся, одобряя мое показное осуждение суфражисток:

— Полагаю, что да. Ей симпатичны так называемые «удобные платья» [Имеется в виду движение «Rational Dress Society», которое осуждало опасные для здоровья наряды и пропагандировало свободные, удобные, практичные платья, корсеты без косточек и легкое нижнее белье, а также женские костюмы с короткой юбкой и широкими штанами. (Прим. пер.)].

— У вас есть предположения, где ее можно найти?

— Никаких. Зато девочка, похоже, обосновалась в Лондоне.

Я отложила карандаш и повернулась к посетителю:

— Что ж, доктор Ватсон, я сообщу доктору Рагостину обо всех деталях. Но вынуждена вас предупредить, что он вряд ли возьмется за это дело.

Мое первое поручение — найти саму себя?! Это не то что затруднительно — это просто невозможно. Разумеется, я не могу им заняться.

— Почему же?

Ответ я уже подготовила:

— Доктор Рагостин предпочитает не работать с посредниками. Он непременно спросит, почему мистер Шерлок Холмс не явился лично…

Доктор Ватсон вспылил, но возмущение его явно было направлено не на меня:

— Потому что ему мешают излишняя гордость и сдержанность! Даже мне, своему другу, он отказался поведать причины своих печалей. С чего бы ему изливать душу незнакомцу?

— Коллеге, — поправила я его.

— Еще хуже! Он бы почувствовал себя униженным перед… — Вдруг доктор Ватсон осекся и уже спокойнее добавил: — Я все задаюсь вопросом: кто он такой, этот ученый? Прошу прощения, мисс… Э-э…

— Месхол.

Если взять фамилию Холмс и переставить ее половинки, получится Мсхол. Я добавила гласную для удобства произношения: Месхол. До нелепости простой шифр. Однако доктор Ватсон ни о чем не догадается. Никто не догадается.

— Мисс Месхол. Ради бога, извините меня, но я навел справки и выяснил, что никто даже не слышал о вашем докторе Рагостине. Я пришел сюда лишь потому, что в объявлении заявлено, будто бы он специализируется на поисках пропавших людей…

— Всего, что пропало или потеряно, — вмешалась я.

— …но я не нашел никого, кто смог бы за него поручиться.

— Он лишь начинает свою карьеру, как некогда начинал ее ваш друг. Доктор Рагостин еще не заработал себе доброго имени. Однако вас наверняка заинтересует тот факт, что он убежденный последователь методов мистера Шерлока Холмса.

— Вот как? — смягчился доктор Ватсон.

— Да. Он восхищается мистером Холмсом и будет очень удивлен, услышав, что его кумир не в состоянии самостоятельно отыскать пропавших мать и сестру.

Доктор Ватсон поерзал в кресле и прокашлялся.

— Полагаю, — медленно начал он, — беда в том, что обычно Холмса такие дела не интересуют. Он считает их обыденными и однообразными и редко соглашается ими заняться. Представьте, только вчера я столкнулся у его дома с сэром Юстасом Алистером и его супругой леди Алистер. Они приходили умолять мистера Холмса найти их потерянную дочку, но тот заорал им прямо в ухо и погнал прочь.

Я не стала замечать, что у двух человек наверняка больше одного уха, потому что мое внимание привлекла другая деталь:

— Сэр Юстас Алистер? Его дочь пропала? Но в газетах ничего подобного…

Ватсон прикрыл рот кулаком и еще раз прокашлялся:

— Происшествие замяли, чтобы избежать скандала.

Значит, они подозревали, что девушка сбежала с соблазнителем.

Мне было необходимо изучить этот вопрос. Я понимала, что из доктора Ватсона больше ничего не вытянешь; он и так о многом проговорился. Однако, хотя его поручение я выполнить не могла, он все же предоставил мне мое первое дело. Я должна отыскать пропавшую дочь баронета.

Ватсон в растрепанных чувствах поднялся с кресла, показывая, что разговор окончен. Я позвонила в колокольчик и крикнула Джодди, чтобы он проводил посетителя к выходу.

— Я бы хотел лично встретиться с доктором Рагостиным, прежде чем он начнет расследование, — сказал Ватсон.

— Разумеется. Продиктуйте ваш адрес. Доктор Рагостин с вами свяжется, как только получит материалы по делу, — солгала я.

Записав адрес, я встала из-за стола и дождалась, пока доктор Ватсон выйдет в коридор.

Когда он ушел, я заняла опустевшее кресло у огня, и меня, как бы нелепо это ни звучало, пробрала дрожь.

Глава вторая

Я дрожала от страха.

Из-за Шерлока, моего брата и кумира.

Он был моим героем. И злейшим врагом. Я восхищалась им чуть ли не как святым. Но если бы Шерлок меня отыскал, мне пришлось бы навсегда попрощаться со своей свободой.

Однако… Он за меня беспокоится?

Я больше не думала, что задела лишь его гордость.

Как же мне быть? Если дать ему знать, что со мной все в порядке, он наверняка воспользуется этой зацепкой и заманит меня в капкан.

Нельзя забывать и о маме. Сколько ей осталось наслаждаться свободой и счастьем вдали от удушающих правил приличия и общества, где женщине четко указывают ее «место», прежде чем она покинет этот мир? Почему только мужскому полу приписываются честь и гордость?!

О Майкрофте я почти не думала, и мне было без разницы, уязвила я его самолюбие или нет. Интеллектом он не уступал Шерлоку, но в целом походил на вчерашнюю вареную картофелину, холодную и ко всему безразличную. Мое благополучие его не заботило, и он даже не пытался меня найти.

С другой стороны — почему Майкрофт рассказал обо мне Ватсону?

Вдруг меня обманули? И на самом деле доктор Ватсон шпионит за мной по просьбе Шерлока? А его визит к «доктору Рагостину» — всего лишь прикрытие.

Нет, быть не может. Откуда ему знать…

Впрочем, откуда-то ему стало известно, что я располагаю немаленькими средствами. Возможно, Шерлок заметил, что доктор Рагостин занял бюро так называемой «астральной искательницы», которую — или, точнее, которого — помогла упрятать в тюрьму именно я, Энола Холмс [Эта история рассказывается в книге Нэнси Спрингер «Энола Холмс и маркиз в мышеловке». (Прим. ред.)], и это навело сыщика на определенные мысли?

Я все как следует взвесила и решила, что такое вряд ли возможно. Скорее всего, если Шерлок Холмс и отправил доктора Ватсона на разведку, то лишь с целью проверить, может ли «научный искатель» составить ему конкуренцию.

Правда ли он терзался, переживая за сестру, или доктор Ватсон пускал мне пыль в глаза?

Нет, по нему было видно, что он искренне волнуется за друга — я готова была в этом поклясться.

Пропади оно все пропадом — откуда мне знать, что чувствуют мои братья?! В левитации я и то лучше разбираюсь.

Хорошо бы посоветоваться с мамой. Правда, последний раз мы с ней виделись в июле, а точнее — накануне того рокового дня, когда она неожиданно покинула Фернделл-холл. Я даже не знала наверняка, где она скрывается. Мы переписывались втайне, оставляя друг другу зашифрованные объявления в «Пэлл-Мэлл Газетт» (маминой любимой газете, светской, но более прогрессивной, нежели «Таймс»), «Современная женственность», «Журнал Ассоциации в защиту личных прав» и других изданиях. К примеру, когда я предположила, что мама сбежала с цыганами, я поместила в колонке объявлений следующее послание:

Моей Хризантеме: первая буква доброты, пятая буква чистоты, четвертая буква невинности, вторая буква восхищения, первая буква истинной любви, пятая буква верности и вторая или четвертая буква нежности. Верно? Пиана.

Хризантема у нас стала обозначением матери, а в своем шифре я обращалась к другим растениям из «Тайного языка цветов» — книги, которую мама подарила мне на день рождения. Те, кто обменивается цветочными посланиями, прекрасно понимают символизм букетов. Я же составила свой собственный «букет наоборот»: доброта означала циннию, чистота — ландыш, и дальше по порядку шли маргаритка, камелия, незабудка, фиалка и лилия. Первая буква циннии — Ц, пятая буква ландыша — Ы, и вместе все семь букв складываются в слово «ЦЫГАНКИ».

Не прошло и недели, как от мамы пришел такой же зашифрованный ответ: «Да. А где ты?»

Я написала все тем же шифром: «В Лондоне».

Больше мы не связывались. Мне очень хотелось увидеться с мамой, но я не решалась, потому что меня обуревали самые разные чувства по отношению к ней, и не все из них добрые.

К тому же они еще не улеглись. Я решила, что лучше не спешить на поиски. Всему свое время.

Правда, теперь, получив печальные известия о Шерлоке… Я больше не колебалась и отбросила свои сомнения.

Мне хотелось посоветоваться с мамой. Мне надо было посоветоваться с мамой.

Только сделать это следовало как можно осторожнее.

* * *

Я решила дождаться возвращения домой, где мне не помешают Джодди и другие слуги.

Разумеется, я могла бы поселиться в удобных комнатах на верхнем этаже того же готического здания, где располагалось бюро доктора Рагостина, но не стала — из-за соображений безопасности. «Доктор Рагостин» сдавал эти комнаты богемным жильцам, подпитывая мое благосостояние, а я сама разместилась в непримечательной каморке в Ист-Энде, где Шерлок даже не подумал бы меня искать, полагая, что его сестра не забредет в глухие трущобы. В этом старом, обветшалом здании, зажатом между черными от сажи домами, комнату снимала только я одна. Хозяйка, миссис Таппер, милая пожилая вдова, была благословенно глуховатой, и мне приходилось кричать прямо в слуховую трубку, который она прикладывала к уху, чтобы меня услышать. Так что задавать лишние вопросы она бы не стала. А с единственной служанкой, которая приходила днем выполнять работу по дому, я никогда не сталкивалась. Как видите, для человека, которому не хотелось, чтобы его нашли, это место было идеальным во всех отношениях.