— Она разбилась на машине. Насмерть.

— Какой кошмар!

— Я должна улететь в Италию на похороны.

— Бедняжка!

Рик нежно обнял ее за плечи и усадил на диван, пытаясь утешить, а она, напротив, еще сильнее расплакалась на его по-дружески подставленном плече. Поплакав всласть, она решительно вытерла слезы, поднялась и подошла к окну. На эти дома и деревья она смотрела уже не однажды, но сейчас ей казалось, что она видит все это впервые. Мир изменился за каких-то несколько минут.

— Как это произошло? — спросил Рик.

— Я еще точно не знаю. Алессандро сказал, что она попала в аварию. Я была слишком потрясена и не расспросила ее мужа о подробностях.

— Это не тот ли Алессандро, которого ты не выносишь?

— Тот самый, — подтвердила она с горечью.

— Когда похороны?

— В понедельник. В воскресенье я должна улететь. — Эвелина посмотрела на Рика. — Знаешь, Рик, я просто не представляю, как все это перенесу.

— Да, это горестная процедура, но зато потом тебе больше не нужно будет встречаться с этим типом. Ты же его ненавидишь.

Эвелина рьяно возразила:

— Все совсем не так просто. Я не могу полностью вычеркнуть Алессандро из моей жизни, ведь он отец моего единственного племянника. У меня есть долг перед Ванессой, я не должна оставлять ее ребенка. Мальчик имеет право знать своих родных со стороны матери.

Эвелине казалось, что эти слова за нее произносит кто-то другой.

— Ты вернешься сразу же после похорон?

— Еще не знаю точно. Но я возьму с собой разработки нового проекта и буду звонить тебе каждый день. Вы ведь справитесь без меня, правда?

— Да справимся, куда мы денемся, — сказал Рик. — Но мы будем по тебе скучать.

Они с Риком были старыми друзьями и немало пережили вместе. Подружившись еще в университете, они решили организовать свое собственное рекламное агентство сразу же после окончания учебы. Оба были полны решимости заработать кучу денег, занимаясь тем, что им так нравилось. Сейчас их агентство занимало одно из верхних мест в рейтинге и от клиентов отбоя не было.

Но в такую минуту, как эта, это было не так уж важно. Важно было только участие, светящееся в глазах Рика, и его дружеское понимание.

Чувствуя себя разбитой, Эвелина не смогла заставить себя сесть за руль автомобиля. Ей было страшно даже подумать об этом. Ей вовсе не хотелось повторить судьбу своей кузины, и она поехала к бабушке на электричке. Идя по тенистой деревенской аллее, она никак не могла решить, с чего же ей начинать свой скорбный рассказ.

Вот уже и коттедж, увитый плющом и жимолостью, где они с Ванессой проводили почти каждое лето.

Они много и бесцельно бродили по бескрайним пляжам, лазили на деревья и кормили жирных чаек кусочками булки. Эвелина была свидетельницей того, как Ванесса с каждым годом расцветала, как становилась настоящей красавицей. Наблюдая за отношениями кузины с мальчишками, а позже — со взрослыми парнями, Эвелина удивлялась тому, какую власть над мужчинами дает ей эта красота.

Эвелина в нерешительности постояла немного на крыльце, а потом позвонила в старомодный звонок, моля о том, чтобы этот удар не оказался слишком тяжелым для старенького сердца бабушки.

Августе Иствуд было уже за восемьдесят. В своей жизни она повидала немало. Никто не мог сказать точно, сколько ударов вынесли ее хрупкие плечи… Старушке оказалось достаточно лишь взглянуть на перекошенное лицо Эвелины, чтобы сразу все понять.

— У тебя плохие новости, детка? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Что— то с Ванессой?

Она опустилась на стул в передней и бессильно опустила руки. А потом тихо сказала, скорее утвердительно, чем вопросительно:

— Она умерла, да?

Уже позже, когда они с бабушкой вволю наплакались, а потом вытащили из комода старый альбом с фотографиями и стали его рассматривать, Эвелина снова и снова спрашивала старую женщину:

— Как ты могла узнать, что с Ванессой что— то случилось?

— Я не могу этого объяснить, — вздохнула миссис Иствуд. — Я все прочла по твоему лицу. Ты же знаешь, я всегда боялась за Ванессу. Она была такая пылкая и неугомонная, с ней обязательно должно было случиться что-то в этом роде. Она подлетала слишком близко к солнцу, и однажды оно должно было обжечь ее крылья…

— Как тебе удается быть такой мудрой?

— Не забудь, девочка, я пережила войну и не раз видела смерть за свою долгую жизнь. Приходится принимать то, что уже невозможно изменить. По-другому нельзя.

Они рассматривали старые фотографии. Вот Ванесса — еще крошечный младенец, а здесь — смеющаяся пятилетняя девочка, а вот — долговязый подросток, и наконец невеста — ослепительная в своей красоте. Эвелина не стала задерживать свое внимание на этой фотографии, потому что смуглое и чувственное лицо Алессандро, жгучего красавца-брюнета, оттеняющего белокурую красоту своей хрупкой жены, напоминало ей о собственной нечистой совести.

Они помолчали, а потом бабушка сказала:

— Я слишком стара и немощна, чтобы ехать в Италию на похороны, но единственное, чего бы я хотела перед смертью, — это подержать Ренцо на руках.

Эвелина печально вздохнула. Она не любила, когда бабушка заводила разговоры о смерти.

— Я привезу его сюда. Обещаю, — решительно сказала Эвелина.

— Но Алессандро может быть против…

— Твое желание вполне законно, и я не думаю, что у него есть право противиться этому. Он просто обязан согласиться. Я не потерплю отказа.

— Эвелина, тебе нужно учиться быть дипломатичной. Девочка моя, ты слишком прямая. Нужно просить Алессандро об этом, а не требовать. Ты же знаешь, как он относится к сыну, ты прекрасно понимаешь, что он за человек. Немногие люди осмелятся встать ему поперек дороги.

— Ба, я не думаю, что дело дойдет до этого, — сказала Эвелина.

Подумав немного, она неуверенно спросила:

— Бабушка, ты ведь так же, как и я, ненавидишь его за то, что он сделал Ванессу несчастной?

— Деточка моя, да ведь счастье нельзя подарить друг другу. Это дело двух людей — строить свое счастье шаг за шагом. Ненавижу ли я Алессандро? Ты знаешь, ненависть — это просто бесполезная трата чувств. Что хорошего может быть в том, что я буду ненавидеть отца моего внука?

Нет, Эвелина не могла быть такой же терпимой. Уж она-то Алессандро не простит. Ни за что. Хотя, разумеется, ей есть чему поучиться у бабушки. Хорошо, она очень постарается следовать бабушкиному мудрому совету. В этой поездке она будет сама учтивость и снисходительность.

В глубине души Эвелина не могла не понимать, что если она откажется от своей взлелеянной ненависти, то останется беззащитной перед лицом того опасного притяжения, которое она всегда ощущала в присутствии Алессандро. Только ненависть могла его уравновесить.

В прошлом году, когда Ванесса с мужем окрестили мальчика и после этого привозили его в Англию к родным, Эвелина старалась держаться от Алессандро подальше, хотя каждую секунду ощущала на себе его пронизывающий взгляд. Ей было интересно, а хранит ли он еще верность Ванессе? Когда они осталась с Ванессой наедине, она спросила у кузины, как у них с Алессандро обстоят дела, но та только пожала плечами.

— Алессандро следовало жениться на какой-нибудь забитой итальянской дурочке, которая бы покорно сидела дома и не высовывала нос на улицу. — Ванесса казалась обиженной и разочарованной. — Представляешь, его раздражает жена, которая не сходит ума от счастья из-за того, что живет где-то в итальянской провинции. Самолет приземлился вовремя. В Риме стоял жаркий итальянский вечер, но воздух в зале аэропорта был охлажден кондиционерами до приятной прохлады. Эвелина прошла через таможню и стала оглядываться в поисках человека, который бы держал табличку с ее именем. Но не прошло и секунды, как она заметила фигуру мужчины в черном, которую было невозможно не заметить.

Алессандро Кастальветрано был на голову выше всех присутствующих мужчин, и взгляды окружающих то и дело обращались к нему. Его вьющиеся волосы, слишком длинные на взгляд Эвелины, касались воротника черной рубашки.

Эвелина никак не могла понять, что же такого особенного было в его лице, что как магнитом притягивало к нему взоры женщин. Может быть, его тонкий патрицианский нос, или знающая усмешка чувственного рта, или взгляд его бездонных темных глаз, обещающих так много? Казалось, он смотрит тебе прямо в душу, и видит там всю твою растерянность и волнение, и читает там, как в книге, все, что ты в этот момент чувствуешь и думаешь…

Нет, он совсем не изменился, поняла Эвелина, и ее сердце учащенно забилось.

Он стоял в толпе, но он с ней не смешивался.

Алессандро Кастальветрано встречал ее лично.

Глава 2

Алессандро наблюдал, как Эвелина, не торопясь, прошла через весь зал, и отметил про себя, что многие мужские головы поворачивались ей вслед, хотя она, казалось, вовсе не обращала на это внимания. Такой интерес противоположного пола вовсе не был удивительным, ведь она была светлокожей блондинкой, а такое сочетание было неотразимым для любого итальянца. Однако в отличие от своей кузины Эвелина не старалась намеренно стать центром всеобщего внимания.

Сердце Алессандро забилось чаще, когда она увидела его и повернула голову в его сторону. Ее светлое хлопковое платье обрисовывало стройную фигуру и стройные ноги. Алессандро поразило изящество ее щиколоток над легкими сандалиями. Он вспомнил о том моменте, когда впервые увидел Эвелину, когда она околдовала его своей естественной красотой и изяществом, своей неосознанной чувственностью. Он тогда так сильно ее возжелал, что потом долго презирал самого себя за тот острый, горячий голод, охвативший его, голод, который ему никогда не придется насытить.

И вот теперь она опять стоит перед ним, рассыпав по плечам волосы цвета майского меда, а ее кожа, как старинный фарфор, светится изнутри. Трогательно тонкая и гибкая, но с выражением решимости в голубых глазах.

Эта решимость показалась Алессандро опасной, но он, как от назойливой мухи, отмахнулся от этой мысли. Он напомнил себе, что Эвелина — всего лишь женщина, такая же, как и все прочие. Сохраняя маску официальной вежливости на лице, он склонил голову в приветствии. Если бы на ее месте была любая другая, он бы обменялся с ней традиционным поцелуем в обе щеки. Но он не был склонен рисковать. Он уже однажды хотел поцеловать ее — в тот миг, когда впервые увидел, но и тогда уже было слишком поздно это делать. Да и сейчас вовсе не время для этого.

— Я надеюсь, ты хорошо долетела?

Он был значительно выше ее, и Эвелине пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Взглянув в его колдовские глаза, она с отчаянием поняла, что первобытная опасная мужественность, присущая ему, никуда не исчезла, вот она, бьет ключом из его темных глаз. Было ясно, что его вопрос был задан из праздной вежливости. Таким же тоном он мог бы поинтересоваться состоянием погоды.

Алессандро был в черных брюках и черной рубашке, но, насколько она его помнила, он всегда предпочитал этот цвет. Темная одежда от лучших портных не выглядела на нем трауром. Да и вообще он вовсе не соответствовал образу горюющего вдовца, сложившемуся в ее воображении. Эвелина впервые задумалась, а не была ли смерть Ванессы закономерным финалом их несчастливого брака.

Подражая сдержанности Алессандро, Эвелина тоже постаралась сохранить нейтральное выражение лица, хотя и сама не понимала, зачем она это делает.

— Я долетела благополучно, спасибо.

В самом деле, долгие часы полета пронеслись необыкновенно быстро. Все это время она усиленно пыталась собраться с силами, чтобы встретить Алессандро во всеоружии. Она постарается быть вежливой и бесстрастной перед его лицом. Она научится контролировать свои чувства, мысли и эмоции. У нее это непременно получится, ведь она всегда была прилежной ученицей.

Она задумалась: а что же на самом деле волнует человека, спрятавшегося за этой вежливой маской? Насколько глубоко затронула его эта трагедия? Глаза Алессандро были ясными, как и всегда, и не было похоже, что он проводил целые дни, оплакивая смерть своей молодой жены. С другой стороны, трудно представить, что такой человек, как Алессандро, может позволить себе расплакаться.

Сегодня он выглядел еще более отстраненным и недосягаемым, чем всегда. Его лицо было так невозмутимо, будто оно было высечено из мрамора цвета кофе с молоком. Ей захотелось прикоснуться к нему и почувствовать, так ли оно холодно и на ощупь. Однако даже теперь, при всей своей неприязни к нему, она не могла не признать, что он был необыкновенно привлекательным мужчиной.

Алессандро был высок и строен, а его тело было сильным и гибким. Тонкие летние брюки не скрывали крепких ног, а короткие рукава рубашки открывали взору мускулистые руки, которые, наверное, могли бы без особых усилий переломить дерево средней величины.

Его лицо несло отпечаток гордых черт итальянских аристократов, которые передавались из поколения в поколение. Они были словно вырезаны резцом неизвестного мастера — четкие, безукоризненные, от этого еще более бесстрастные и несколько жестокие. И только полные чувственные губы давали возможность догадаться о его непреодолимой сексуальности, которая облаком окутывала этого мужчину, заставляя женщин, словно мошек, слетаться на его пламя.

Неудивительно, что ее кузина поддалась обаянию его харизмы. Воспоминание о Ванессе заставило сердце Эвелины болезненно сжаться, и она почувствовала, как остатки сил покидают ее.

Алессандро увидел, как огромные глаза цвета Средиземного моря вдруг подернулись слезами. Куда подевалась ее решимость, которая кипела в ней всего минуту назад? В лице девушки остались только растерянность и детская беззащитность. Тронутый ее печалью и дрожью пухлых губ, Алессандро взял Эвелину за руку.

— Прими мои соболезнования, Лина, — мягко проговорил он.

Она высокомерно подняла подбородок повыше и забрала свою руку из его прохладной руки.

— Спасибо, — прошептала она и опустила глаза на тот случай, если эти темные глаза и впрямь обладают способностью видеть ее насквозь.

Алессандро смотрел на ее склоненную голову и напряженные плечи. Он понимал ее состояние. Он напомнил себе, что она очень любила свою кузину и теперь искренне горюет о ней. Непонятно было только одно. Почему в ее глазах зажегся сердитый огонь, когда она увидела его в аэропорту? Или ему это только показалось?

— Пойдем, Лина. Нам еще далеко ехать. Его слова прозвучали как приказ, а не как приглашение. Он взял ее чемодан, хотя она вполне могла бы нести его и сама. Обычно она не позволяла мужчинам подобные жесты. Но сейчас Эвелина была полна самых благих намерений. Не стоит спорить с Алессандро из-за такой мелочи. У нее совсем другая цель.

Кроме того, не нужно забывать, что мужчины в его роду привыкли повелевать. Век сменяется веком, на смену средневековой галантности приходит феминизм, но такие люди, как Алессандро, не меняются со временем. Италия может сколько угодно входить в состав современной Европы, а у него по-прежнему останутся свои устаревшие понятия о взаимоотношениях между полами. Ничего не поделаешь. Он был и будет диктатором и тираном, и ей остается лишь повиноваться. Она и этому научится. На время.

Пока они шли сквозь толпу, женщины то и дело оглядывались на Алессандро. Здесь были и скромные взгляды украдкой, и откровенные призывы. Эвелина пожалела, что она идет сзади и не видит выражения его лица. Интересно, как он реагирует на такое внимание?

Теперь, когда нет жены, которая предъявляла бы на него какие-то права, он может позволить себе вести себя так, как ему заблагорассудится. Любая женщина, оказавшаяся ему по вкусу, может очутиться в его постели.

В здание аэропорта работал кондиционер, но как только они вышли, их охватил сухой душный воздух, как будто они попали в печку, что удивило Эвелину, ведь полуденный пик жары уже прошел.

Алессандро увидел, как она распахнула глаза, удивившись контрасту между прохладным воздухом аэропорта и зноем, поджидающим их снаружи.

— Тебе жарко, Лина? Ты, должно быть, не привыкла к такому климату.

— Да нет, все нормально, — отрезала она.

— Ну и прекрасно, — усмехнулся он.

К счастью, в его шикарной машине тоже был кондиционер, и здесь Эвелина могла отдохнуть от зноя. Алессандро умело вывел автомобиль со стоянки и влился в поток машин.

— А где Ренцо?

— Дома.

— А… — разочарованно протянула она.

— Неужели ты думала, что я вытащу малыша из дома в такую жару, тем более что и самолет мог опоздать?

— А кто остался с ним?

Она как будто упрекала его в чем-то.

— Няня.

Господи, неужели она думает, что он оставил ребенка одного?

Повисла тягостная пауза, а затем Алессандро спросил:

— Как твоя бабушка восприняла это известие? Эвелина прикусила губу. Что она должна была рассказать ему? Нужно ли говорить Алессандро то, что, хотя эта новость и потрясла бабушку, но она не стала для нее такой уж неожиданностью? Эвелина вспомнила слова бабушки о том, что Ванесса подлетала слишком близко к солнцу… Нет, это все вовсе не было предназначено для ушей Алессандро.

— Это был не первый удар, который бабушке пришлось перенести в жизни… Ты еще мне не рассказал, как все это случилось.

Он не торопился отвечать, осторожно подбирая слова, помня, что он должен уважать и ее родственное положение, и ее чувства.

Какую часть правды можно ей открыть? Да и захочет ли она знать все это? Тем более что о покойных не принято говорить плохо. Ему приходилось выбирать между честностью и деликатностью.

— Никто точно не может сказать, как это произошло, — уклончиво ответил он. — Ванесса возвращалась домой из Рима, где она гостила у друзей…

Каким-то внутренним чувством она поняла, что он лукавит, а также заметила какой-то неприязненный холодок в его голосе, когда он говорил о покойной жене.

— Ты что-то не договариваешь… Алессандро ответил не сразу, продолжая смотреть перед собой на дорогу. Эвелина сказала первое, что ей пришло в голову, и сразу же попала в точку:

— Водитель был пьян?

Ну что ж, наверное, не стоит утаивать это от нее. Все равно завтра газеты растрезвонят все по всему свету.

— Да.

Гнев охватил Эвелину, и впервые за многие годы он был направлен не на этого человека, сидящего подле нее, а на ее любимую кузину. Какое непростительное легкомыслие! Ведь Ванесса была матерью совсем маленького ребенка, как же она могла не понимать своей ответственности за него? Как она могла допустить такую глупость и поехать с пьяным водителем? Не говоря уже о том, что мальчику было чуть больше года, а мать оставила его ради увеселительной поездки… Впрочем, это как раз на нее похоже, но поехать с пьяным водителем!

Может, она чего-то не понимает? Ванесса была какой угодно — взбалмошной, легкомысленной, эгоистичной, но только не глупой. Она была сильной, уверенной в себе и умела добиваться своего любой ценой. Иногда она слишком любила приключения, но глупой она не была никогда.

Что же случилось? Может, этот несносный человек, который, как видно, не собирается вводить ее в курс дела, довел Ванессу до такого состояния, что ей уже было наплевать на осторожность и здравый смысл? Но с другой стороны, если их брак был так несчастен, она всегда могла забрать ребенка и уйти от мужа.

Эвелина исподтишка взглянула на четкий профиль Алессандро. Вряд ли он разрешил бы Ванессе забрать с собой сына. Может, поэтому она не подавала на развод?

Эвелина щекой прижалась к прохладному оконному стеклу и принялась равнодушно разглядывать открывающиеся перед ней красоты Италии.