Ник Лейк

Лили, запертая во сне

Посвящается Бену Норту, превращающему книги в бестселлеры. Тебе, Бен.

Н.Л.

Стивену Александеру, (потомку), покорившему сердца.

Э.Г.

«Волшебник страны Оз» заканчивается. Мы знаем это, потому что слышим, как Джуди Гарланд снова и снова повторяет одни и те же слова нежным, страстным голосом. Она говорит, что…

Но все мы и так знаем, что она говорит. Это самые трогательные слова во всём фильме.

Джо Хилл. Призрак двадцатого века

Ещё до начала

В саду за домом беседовали Кротиха и Ворон.

Солнце клонилось к закату — только поэтому зверьки появились. Днём-то их никогда не увидишь, разве что сами захотят показаться.

— Как по-вашему, скоро она здесь объявится? — поинтересовалась Кротиха. — Я про девочку.

— Чего не знаю, того не знаю, — прыгая с одной ноги на другую, ответил Ворон. — Откуда мне знать?

— Я рою ходы глубоко под землёй в темноте, — заметила Кротиха. — Вы умный. Вы парите. Высоко в небе.

— Я тоже умный! — заявил Мышонок. Он прислонился к срубленному стволу дерева.

— Нет, куда тебе, — возразила Кротиха.

— И то правда, — ничуть не огорчившись, согласился Мышонок. — Но я стараюсь.

— Мы все должны стараться, если девочка будет бороться, — ответил Ворон.

Они долго молчали. Перед ними виднелся силуэт дома, края которого расплывались в сгущающихся сумерках.

Кротиха принюхалась. Она что-то почуяла, то… что не описать словами. Какое-то вечернее затишье, но опасное. Нечто свободно накрыло каркас мира, но в любой момент могло затянуться по краям.

— Боже мой, мы все такие серьёзные, — вздохнул Мышонок. — Может, песенку спеть?

— Ну давай, если хочешь, чтобы я тебя съел, — пригрозил Уж, приползший поболтать. — За мной не задержится.

— Ну, как хотите, — с сомнением ответил Мышонок.

Они наблюдали за домом.

— Она не победит, если не придёт, — в конце концов сказал Мышонок. — Но ведь придёт, не может не прийти?

— Придёт, — успокоила Кротиха. — Носом чую.

— Ну, вот, пожалуйста, — заметил Ворон. — И нос высказался.

— Вообще-то это был рот…

— Даже так? — Ворон кинул на Кротиху испепеляющий взгляд. — Теперь помолчите, — заявил он, складывая крылья. — Нас могут подслушать.

Звери притихли и продолжали смотреть на дом. Он был пуст, но полон жизни: даже дрожал — именно это и занимало зверьков больше всего.

В окне мелькнула тень, хотя откуда она взялась — непонятно, ведь света не было. Звери содрогнулись, даже ужик, на что уж хладнокровный, и совсем слепая Кротиха.

Они ждали.

Глава 1

Дом не хотел её принимать — Лили поняла это сразу.

Родной дом, но сейчас в нём было темно, свет не горел, окна в стенах зияли квадратными чёрными дырами. Словно кто-то выколол ему глаза. Погасли даже уличные огни вдоль дороги. Светили фонари от пивной «Шерборн Армс», расположенной дальше по улице, а это было не близко. Иногда по ночам пьяницы выкатывали на дорогу бутылки, чтобы прокалывать шины. Администрация принимала меры.

Сдаваться Лили не собиралась. Дому её не запугать.

— Я зайду на минутку, — объявила бабушка с водительского места.

Лили прозвала её бабуля Крикуля, потому что, когда девочка была совсем крошкой, бабушка, увидев её, от восторга вскрикивала. Теперь она больше вздыхала и глаза у неё наполнялись слезами.

— Ладно, — согласилась Лили, отстёгивая ремень безопасности. Ей хотелось оказаться дома, на кухне, в своей комнате, об этом она мечтала весь день. Хотелось к любимому Вилло, хотя она давно выросла из таких игрушек, правда-правда.

— Нет-нет, милая, — ответила бабушка. — Жди в машине и отдыхай. Я на минутку. Твоя мама оставила распоряжение.

— Ладно, — опять согласилась Лили. — Принеси мне, пожалуйста, Вилло.

Она никогда не призналась бы даже Скарлетт и Саммер, когда они ещё дружили, что до сих пор засыпала с мягкой игрушкой. Конечно, теперь они с ней не дружат. Люди стали её избегать, как заразную.

Но бабушка уже вышла из машины, громко захлопнув дверцу. Мотор работал. Наступила весна, но на улице было зябко.

Откинувшись на сиденье, Лили закрыла глаза. Она только что выписалась из больницы, а мама с папой уехали.

«За Малышом». Лили точно не знала, случится ли это в той же самой больнице, знала только то, что рассказала бабушка, забирая её утром из дома. Что «Малыш на подходе».

Что Лили поживёт несколько дней у неё.

Бабуля Крикуля и накормит, и напоит, и даже спать не погонит рано, они вместе посмотрят сериал «Жители Ист-Энда».

«Вот счастье-то привалило», — хотелось сказать.

Рука у Лили болела от капельниц. В больнице у неё брали из вены кровь, очищали и делали с ней что-то ещё — Лили в этом не разбиралась, — потом вливали обратно. Будто высасывали всю гадость и наполняли новой личностью, только форма оставалась прежней. Ничего хорошего.

И так весь день: бабуля Крикуля, сидя на стуле, читает любимый журнал, а Лили, уткнувшись в мобильник, слушает музыку. Обычно рядом с ней были родители, и ей даже нравилось побыть денёк с бабушкой, но сегодня её всё тревожило.

В конце сегодняшних процедур доктор с длинными, как у моржа, усами подошёл к ней с очередным шприцом. Лили ненавидела иглы. Особенно уколы, которые, по её мнению, были ни к чему, потому что она и так лежала с иголкой в руке весь день, под повязкой с торчащей из-под неё трубкой. Но там было другое. Не острая иголка, впивающаяся в мышцу.

— Железо, — объяснил он. — Из твоего организма оно вымывается, и своего тебе не хватает.

— Мне вроде и так хорошо, — ответила она. — Может, съесть пару гвоздей?

— Ха-ха, — сказал он.

Просто сказал, даже не засмеялся.

— Будешь есть гвозди, ничего хорошего не выйдет, поверь.

Она закрыла глаза, немного поплакала, чего даже не ожидала, и он сделал ей укол.

А на следующий день ещё хуже — от её слов заплакала мама.

— Мы подумали, что пора выбрать Малышу имя, — сообщила мама. Папа, улыбаясь, держал маму за руку.

— Я не хочу, — сказала Лили.

— Ладно. Сейчас решать необязательно.

— Я вообще не хочу. Не хочу глупого Малыша. Не хочу, чтобы ты стала круглой и толстой, и всего этого.

Она оттолкнула таблетки и воду по дубовому столу в новой кухне, который был весь испещрён цветными линиями и завитками от карандашей — Лили изрисовала, когда была маленькой.

— Я хочу вернуться в прошлое. Чтобы всё было как раньше.

Тут заплакала мама.

Дверца распахнулась, и в машину ворвался прохладный воздух с запахом костра. Бабуля Крикуля забралась в машину и втянула на переднее сиденье большую спортивную сумку вместе с парой пакетов.

— Твоя мама оставила на кухонном столе записку, — сообщила она. — Телефон больницы и всё такое. На всякий случай. И целый список всякой всячины, если им придётся задержаться на несколько дней. Одежда. Замороженная еда. А вот с лекарствами ты могла бы помочь, — добавила она подчёркнуто бодрым тоном. — Я провозилась, как всегда.

Она нажала на газ и отъехала.

— Хорошо, — согласилась Лили, покривив душой. — А Вилло принесла?

— Ой! — спохватилась бабуля Крикуля. — А он был в списке? Извини, честно говоря, я просто покидала в сумки то, что нашла. Ну теперь уже поздно, чего уж там.

Она переключилась на четвёртую передачу.

— Ну как же, — расстроилась Лили. — Ведь я просила…

Она замолчала. Какой смысл объяснять? С Вилло, игрушечным китом, Лили засыпала большинство ночей своей жизни и не знала, уснёт ли без него. Его купили в «ИКЕА», что, конечно, не важно, но он был у неё давно, с двух лет, первая игрушка, которую — что тоже важно — она выбрала сама.

Без Вилло она была как без рук, а его как раз и не хватало.

Но это ладно. Лили вовсе не хотелось, чтобы её отодвигали в сторону, куда-то увозили, разлучали с домом.

Все кругом почему-то знали, что для неё будет лучше, но это был и её дом. В первую очередь — её.