Ник Перумов

Эльфийская стража

Солнце садилось, вытягивались тени, сгущались, повисая, казалось, в воздухе; над дорогой перепархивали птахи, торопясь добрать своё при свете догорающего дня, прежде чем в свои права вступит угрюмая убийца-ночь и придёт время острых когтей с беспощадными клювами: время ночных охот.

Люди этих мест, вдоль плодородного, но мало населённого пограничья, где покрытая рощами и перелесками степная равнина, точно поток плотиной, запиралась угрюмой стеной Зачарованного Леса, тоже не слишком жаловали ночной сумрак. И не потому, что были робкого десятка, таких тут уже давно не осталось; и не оттого, что во тьме им грозили неведомые чудища — люди сами привыкли поднимать на рогатины лихого зверя, быстро заставив хищников забыть вкус человечины; и не изза разбойников — лютые ватажники, гроза Юга, раз и навсегда забыли сюда дорогу после того, как почти сотня их была развешена вверх ногами на могучих дубах, что росли вдоль дороги из стольного Княжграда в эти края… Удалось отбить охоту хаживать сюда за добычей даже у свирепых и неукротимых поури.

Лемех вышел во двор — выпустить на ночь побольше псов. Недоброй она может выдаться, ой, и впрямь ведь недоброй. Хорошо, жена не умеет так, как он, слушать птичий перебрёх, а то, наверное, уже упрятала бы в подполье всё семейство, не исключая и работников. Глупая! Не понимает, что как раз такие, дрожащие да прячущиеся, сильнее всего и притягивают беду. А вот если идти ей навстречу, да встать лицом к лицу — так ещё и неведомо, чья возьмёт.

До последнего времени верх брал как раз Лемех.

Неслышно ступая, подошла к хозяину Найда, старая, опытная сука, вожак своры и мать доброй половины Лемеховых псов.

— Чуешь их, старушка? — Лемех не повернулся, он чувствовал собаку не хуже, чем она его.

Найда взглянула на него и коротко кивнула — в своё время Лемех немало заплатил чародею, чтобы собака могла понимать человеческую речь и отвечать тем же слогом. Долго пришлось чародея искать, изрядно пришлось мошной тряхнуть — зато теперь Лемех ничего не боится, хотя живёт на самом краю Зачарованного Леса, где сгибло без вести незнамо сколько людей. Иной раз Лемех грешным делом думает, что поля его хорошо родят как раз оттого, что щедро удобрены телами тех бедолаг, что встретили здесь свою судьбу.

Но вслух он этого само собой никому не говорит.

«Чую», — тем временем кратко ответила собака. Её голос Лемех слышал, конечно, не ушами — ни один чародей не может сделать так, чтобы пёс человечьи слова бы произносил, кроме, говорят, только самых наисильнейших — но вот мысли собаки услыхать вполне даже можно. Лемеху этого было достаточно.

— Далеко ещё? — Лемех и Найда стояли у ворот, невысоких и по местным меркам вовсе даже и не крепких. Хозяин свято верил, что надеяться надо на себя, а не на стены с запорами.

«Два часа бега», — последовал ответ. Немалых трудов стоило научить собаку понимать человеческое время, но Найда оказалась очень способной ученицей. «Когда придёт мрак, они будут здесь».

Лемех ничего не ответил, принялся затворять ворота. Всё должно быть как обычно, твердил он себе, стиснув зубы. Всё должно быть как обычно. Они не могли догадаться. Им неоткуда узнать. Так что пусть себе приходят. Найда со всей сворой обучена уворачиваться от стрел, сколь бы меток ни оказался лучник. Арбалеты с железными тягами пробивают навылет доспехи лесных пришельцев, магия…

Магия, она, конечно, да. Про живущих в глубине Леса волшебников болтали всякое. Лемех слушал бабью стрекотню вроде б и вполуха, да на ус мотал — и слухи порой оказываются верными. Впрочем, лесные эльфы показывались тут редко и далеко не всегда — со злом.

«Погоди, хозяин, — внезапно сказала Найда. — Погоди, я чую…»

Она замерла, втягивая ноздрями воздух. Свора — крупные, поджарые кобели с шипастыми ошейниками, умеющие не спасовать даже перед медведем, — окаменела позади своей предводительницы.

«Они идут сюда», — услышал Лемех.

— Значит, сторожи получше, — буркнул он, наклоняясь потрепать собаку по холке.

«Хозяин, они думают о тебе. Я чувствую. Я знаю».

Как Найда ухитряется это делать, Лемеха никогда не интересовало. Видать, добросовестный попался волшебник, сделал даже больше того, за что деньги взял.

— Ну и пусть их, — ответил он, закладывая ворота тяжёлым брусом. — Пусть приходят. Найдётся чем встретить.

«Как скажешь, хозяин», — и Найда умолкла, повернулась к своре, негромко гавкнула — псы опрометью ринулись в разные стороны сторожить. Если надо, стая в один миг соберётся вместе.

Лемех кончил запирать ворота и только теперь, повернувшись к дому, заметил Гриню.

Младший сын сидел на покатой крыше возле крыльца и во все глаза пялился на отца.

— Слазь! — негромко бросил Лемех. — Слазь да помоги мне со стрелами, наверху, кажись, недостаток.

— А зачем стрелы, батя? — Гриня лаской соскользнул с крыши, мягко спрыгнул наземь. — Аль в гости кого ждём? Что тебе Найда сказала?

— Что сказала, то не твоего ума дело, — отрезал Лемех. — Делай что сказано. Да Аришу покличь.

Гриня недовольно насупился.

— Стрелы я принесу, батяня. Да только — на кого охотитьсято станем?

— Вот когда стрелы принесешь да разложишь, тогда скажу, — пообещал Лемех. Не дело, конечно, парнишке прыщавому в отцовские дела лезть, но да уж ладно — чтото больно смурной стал Гриня в последнее время.

Паренек, как положено, поклонился Лемеху и скрылся в доме.

Лемех остался стоять. Над тесовой кровлей пронёсся лёгкий ветерок, пошумел слегка хитрой Лемеховой трещоткой, ставленой не просто так, а с умом — если ветер внимательно послушать, много интересного о Зачарованном Лесе узнать сможешь…

— Звал, батюшка? — На крыльце вырос Ариша, старший сын Лемеха, рождённый ещё даже до того, как сам Лемех пришёл в эти края. Этот — не Гриня, что вечно себе на уме. Ариша простодушен, открыт, к отцу почтителен. В его руки хозяйство и должно перейти; такой младшего брата не обидит.

— Гости идут, — коротко молвил Лемех, и могучий парень тотчас же подобрался, сжался, слово матёрый волк перед броском. Вопросов он задавать не стал, знал, всё, что нужно, отец и сам скажет.

— Понял, батюшка, — коротко кивнул Ариша и скрылся в доме.

Этот никому до времени ничего не скажет.

А говорить домочадцам Лемех ничего не хотел ещё и потому, что гости чуют страх лучше собак. И идут на него, точно медведь на малину.

Лемех ещё постоял немного и пошёл в подполье, помогать Грине, туда, где хранился изрядный запас тщательно выструганных, тяжёлых и коротких арбалетных стрел. Лемех жалел, что не хватило денег купить настоящих стальных дротов, какими гномы торгуют на ярмарке в Княжгороде, но подземные умельцы просили слишком уж много. Ничего, и собственная работа сойдёт.

Гриня возился в полутьме подпола — видел парнишка во мраке лучше кошки. Лемех молча встал рядом, принялся снимать со стены тяжёлые вязки стрел, больше ощупью, чем полагаясь на глаза.

Мальчишка обиженно сопел. Лемех чуял его обиду, однако тоже молчал — должен же сын в конце концов понять, что можно, а что нельзя вслух болтать! Мало ли, для чего стрелы нужны, — не только ведь гостей незваных отгонять. Зверье всякое тоже, случается, хорошего болта так и просит.

— Наверх их все, — распорядился Лемех. — Арише отдашь.

Нагруженный вязками стрел Гриня молча потащил их по лестнице. Недоволен. Ну и ладно, подрастёт — поймёт.

Лемех снял со вбитого в стену крюка арбалет и, тоже прихватив, сколько мог, вязок, двинулся следом.

Ариша всё положенное исполнял крепко — все домашние при деле, никто не болтается без толку по клетям да переходам. Лемеху встретилась одна только старая одноглазая кошка, извечная супротивница Найды — предводительница своры с лёгкостью разорвала бы мышатницу, кабы не строгий запрет хозяина — должен же ктото грызунов по клетям ловить.

— Ну, чего встала? — сказал Лемех кошке. — Не видишь, с чем я иду? Чуешь, чем дело пахнет? Помогла бы чем… а то лишь сметану горазда лакать.

Кошка обиженно вздёрнула хвост и нырнула кудато в боковой лаз. Ну и ладно, лишь бы под ногами не вертелась.

Ариша уже успел перехватить Гриню, Лемех слышал уверенный бас старшего сына:

— Почему мало принёс? Спину ломать лень было? Знаешь ведь — нельзя за стрелами часто лазать! Эх, ты!..

— Так, значит, всётаки гости у нас? — голос Грини дрогнул.

— Гости, не гости… — поняв свою оплошность, проворчал Ариша. — Стрелы давай! У окон раскладывай! Забыл, чему батюшка учит?..

— Не забыл, — проворчал Гриня. — И не думай, что я трушу!..

— А что ж мне ещё думать? Трясёшься, ровно лист осиновый!

— Ничего я не… — запальчиво начал было младший, но тут Лемех решил вмешаться.

— А ну, тихо, оба! — рыкнул он на братьев. — Языки, что помела поганые, на каких ведьмы скачут. Ты, Гриня, губу не дуй — кабы мог я на тебя полагаться, так всё сразу бы говорил. А ты, Ариша, младшего тут не шерсти — если надо, я сам это сделаю.

— Виноват, батюшка, прости великодушно, — Ариша тут же поклонился отцу в пояс. Нет, всётаки вежество парень понимает… Гриня отмолчался, но ничего — с ним после потолкуем.

— Прощать потом стану, когда с гостями разберёмся, — проворчал Лемех, пристраивая арбалет на давнымдавно укреплённой станине подле своего любимого окна.

Окно и впрямь было хорошо. Видно далеко, до самого края Зачарованного Леса, и кабы иметь оружие посильнее — за полтысячи шагов снял бы Лемех любого, хоть конного, хоть пешего — в своем глазе ему сомневаться не приходилось. И двор весь виден как на ладони — не спрячешься, ни одного угла не оставил Лемех непростреливаемым, когда ладил свою заимку. Будет чем попотчевать гостей незваных!..

Ариша тем временем споро раскладывал стрелы и арбалеты. Глядя на старшего, Гриня тоже както подтянулся. Если что случится, бить стрелами защитники станут отсюда, с высокой галереи, опоясывающей весь дом.

— Ну вот, слушайте оба, — Лемех откинул волосы со лба, перевязал их кожаным шнурком. — Я к ночи жду гостей. Найда их учуяла. Конечно, может, и мимо пройдут, но стрелы разложить не помешает. Как стемнеет, здесь сидите, глядите как следует. А пуще всего слушайте — где свора лай поднимет. Онито, псы, гостей куда лучше нашего чуют.

Закончив с приготовлениями, Лемех спустился в горницы. Конечно, думал он, куда проще оружие все время наверху держать, но вот незадача — такие дома гости чуют едва ли не лучше, чем те, где подолы от страха обмочили. Вот и приходится хитрить, таскать самострелыарбалеты тудаобратно… Гостей этих — поди пойми!.. Правда, в округе считали, что он, Лемех, понимает их куда лучше всех остальных вместе взятых, — недаром его заимка стоит, почитай, на самом краю Зачарованного Леса. А кругом одни только пепелища и остались — какие ещё не размыло весенними дождями.

Домочадцы не должны ничего знать до самого последнего момента. Потому что гости чуют не только страх. Они чуют и ненависть, чуют и неприязнь — и могут заглянуть на огонёк. А поскольку любить их было не за что…

Впрочем, поправил сам себя Лемех, тут он не прав. Если уметь ладить с лесными гостями, можно немалый прибыток извлечь. Вот, как он, например. Далеко не всегда ведь дело стрелами кончается!..

— Отец, снидать будешь? — окликнула его от кухонной печи жена. Лемех не строил специальной летней кухни, сделал хитрую систему печных ходов, подвёл проточную воду — и теперь его домашним незачем было лишний раз околачиваться во дворе, который хоть и огорожен высоким тыном, но само собой — не крепость.

— Отчего ж нет? — отозвался Лемех. — Созывай народ.

— Сейчас, — жена вытерла руки передником, поправила волосы. — Чтото ты вроде как смурной?

— Да нет, — отмахнулся Лемех. — Эвон, гвоздь в сапоге, — он принялся стягивать обувку.

— Аа, — протянула жена. — А то я уж думала…

Лемех потянулся, вынул из ящика стола небольшой молоток.

— Сейчас я его… — задумчиво протянул он, осматривая и в самом деле выставивший наружу острие сапожный гвоздик.

Жена высунулась за дверь, созывая домашних.

«Хозяин!» — услыхал Лемех.

Найда. Чтото случилось, не иначе.

Тем не менее Лемех докончил с гвоздём, натянул сапог, неторопливо вышел.

Найда замерла возле самых ворот, напряжённая, вытянувшись в струнку, точно учуяв дичь.

«Хозяин, они здесь!»

«Как так? — опешил Лемех. — Ты ж сказала…»

«Они здесь, хозяин!» — вслух Найда заскулила.

Видать, быстро шли, подумал Лемех, с деловитым видом похлопывая по запорному брусу, точно проверяя прочность. Слыхали мы о таких вещах, слыхали… Ничего хорошего теперь точно не жди.

И верно.

Лемех не успел даже подать команду сыновьям. Найда с глухим рычанием подалась вперёд, из разных углов двора ей мгновенно отозвалась свора; и тотчас же в ворота постучали. Требовательно, сильно, властно — подобно княжьим гонцам.

Если гости, несмотря ни на что, всётаки пожаловали и ты не положил их стрелами на ближних подступах, то тебе осталось только одно — открыть. Потому что если гости незамеченными дошли до самых твоих ворот, и даже Найда не учуяла их — значит, шли они, накрывшись плащом невидимости, сильной своей магией, против которой стрелы, право же, не самое лучшее оружие.

— Кому тут не спится, не лежится? — громко крикнул Лемех в ответ на стук. — Кого дорога прямоезжая ко мне привела?

— Перестань, Лемех! — резко ответил звучный и сильный голос снаружи. — Не скоморошничай, уж тебято я знаю. — Голос произносил человеческие слова чисто, но со странным горловым акцентом.

— Вот только я тебя не знаю, гость дорогой, — отозвался Лемех. — Скажи мне лучше, чем мне тебе угодить, как тебя ублажить?

— Ворота открой! — потребовали снаружи.

— Гм? — усмехнулся Лемех.

— Лемех! Хватит! Ты ж не глупец, понимаешь — раз мы до тебя так быстро добрались, да притом и невидимками, то можем всю халупу твою по брёвнышкам раскатать!

— Плох тот гость, что, порога не переступив, хозяину грозить начинает, — с достоинством ответил Лемех. — Давайте, творите вашу волшбу, а я пошёл. У меня дел невпроворот.

— Погоди! — внезапно смягчившимся тоном попросили изза дверей. — Погоди… впусти нас, Лемех, впусти, раненая у нас! Боюсь, не донесём…

— Да ты смеёшься надо мной, гость дорогой? — прежним тоном ответил Лемех. — Иль я не знаю, что вы все раны врачуете за день, самое большее — за два?

— Враки, — раздражённо бросили снаружи. — Если рана лёгкая, то да… а когда тяжёлая…

— То что?

— Что, что! Покой ей нужен! Постель, вода горячая… эээ…

Лемех замешкался. С подобным он ещё ни разу не сталкивался. Чтобы гости попросили бы помощи для раненой?..

— Скорее, Лемех! Скорее! У нас на плечах — Гончие Крови!

Гончие Крови. Только вас нам тут и не хватало, угрюмо подумал Лемех. Слыхал я про вас… давнымдавно. Шалили вы на Дальнем Востоке, на Западе, слышал, дела свои творили… а вот до нас не добирались.

— Лемех, ты же знаешь — если они учуют кровь… нашу кровь — их уже ничем не остановишь! Будут гнаться, пока последняя из них не упадет мёртвой!

Это было правдой. Нет ничего лакомее для Гончих Крови, чем струящаяся по жилам влага, особенно если это жилы тех, кого люди привыкли называть эльфами.

— Хорошо! — внезапно вырвалось у Лемеха, прежде чем он сам успел зажать себе рот. Руки его принялись отодвигать тяжеленный засов. — Входите, только быстро! Знаю я этих гончих…

А ну как врут? — мелькнула тревожная мысль, однако створка ворот уже распахнулась.

Лемеху предстал внушительный отряд — шестеро эльфов, все — в боевых плащах и масках, с длинными луками за плечами, с тонкими клинками у поясов; четверо несли наспех связанные из сыромятных ремней носилки; раненая лежала неподвижно под грудой окровавленного тряпья.

Найда отступила, прижавшись к самым ногам Лемеха, оскалила зубы. Как бы то ни было, она без боя сдаваться не собиралась.

Высокий эльф с белым пером, залихватски воткнутым в сдвинутую набекрень треугольную шапочку, с речными жемчугами на воротнике плаща шагнул вперед, однако обратился отчегото не к Лемеху, а к Найде — присел на корточки, уперев руки в обтянутые зелёным сукном колени, посмотрел суке прямо в глаза.

— Разрешишь войти, хозяйка? — без тени насмешки спросил эльф. — Моей сестре очень плохо… Гончие добрались до неё прежде, чем мы успели оказать помощь.

Что ответила эльфу Найда, Лемех не узнал, потому что в тот миг ему протянул руку второй эльф, без жемчугов и перьев, но с характерной россыпью тускло мерцающих огоньков на его луке. Каждый огонёк означал убитого врага — как правило, принадлежавшего к тому же роду человеческому, что и сам Лемех.

Эльфстрелок протягивал руку Лемеху, а тот сперва так опешил, что едва не испортил всё дело — лесной воин уже начинал хмуриться.

Ладонь у эльфа оказалась неожиданно мягкая, взбугрённая мозолями клешня Лемеха, казалось, сейчас запросто раздавит её — но не тутто было. Лемеху показалось, что он вцепился в стальной наконечник копья.

— Зачем? — улыбнулся эльф. — Нам с тобой силой меряться — зачем?..

И, надо сказать, улыбка вышла у него очень располагающая. Трудно было поверить, что этот воитель небось совсем недавно всаживал стрелу за стрелой в защитников такой же, как и у Лемеха, заимки.

— Несите раненую, — вместо ответа скомандовал Лемех. — В дом — или куда?

— Лучше во дворе, под навесом, — отозвался первый эльф, что назвался братом раненой. — Не беспокойся, Лемех, мы сами всё сделаем. Паратройка колов найдётся?

— Найдётся, — машинально ответил Лемех. — Ариша! Гриня!

Пусть посмотрят. Пусть поймут, что и с гостями надо уметь разговаривать — не только стрелами.

На крыльце показались сыновья — оба без оружия, хорошо, хватило ума. Застыли, вытаращив глаза; но потом Ариша слегка пихнул младшего в бок, и оба как ни в чём не бывало поклонились явившимся.

— Легка ль дорога? — почтительно осведомился Ариша, как и положено знающему вежество молодцу, будущему домохозяину.

— Благодарствую, легка, — хором ответили все шестеро эльфов.

— Колы подайте гостям, за сараем возьмите! — распорядился Лемех. — Да поживее!

Сыновья опрометью бросились прочь.

— Воду горячую сейчас принесут, — сказал Лемех, направляясь к крыльцу. — Сейчас распоряжусь…

— Благодарю, Лемех, — сказал эльф, тот самый, что пожал ему руку. — Что б мы без тебя делали…

Лемех замешкался — смеются над ним, что ли?.. Но нет, эльф казался совершенно серьёзным.

В сенях столпились перепуганные домочадцы — Лемех поднял руку, успокаивая своих:

— В порядке всё, в порядке!.. Давайтека, бабоньки, воды кипятиться поставьте, да побольше! Гости раненую привезли, им кипяток нужен. Нука, поживее!

Женщины опрометью бросились к печи, поволокли чугунные котлы. Лемех успел ободряюще похлопать по плечу бледную, дрожащую жену и пошёл обратно во двор — как бы там ни было, хозяин гостей надолго оставлять не может.

Ариша с Гриней уже успели притащить длинных шестов. Эльфы осторожно опустили носилки на утоптанную землю двора, четверо принялись деловито вбивать колья, старший из них, с жемчугами на обшлагах и воротнике, чтото негромко приказывал, а второй, тот самый, что протянул Лемеху руку, стоял на коленях возле носилок, водил руками над раненой, творил свою непонятную честному люду волшбу… Мимоходом Лемех подумал, что, видно, сплоховало на этот раз чародейство, раз пришлось гордым лесным воинам, стражам Зачарованного Леса, просить помощи у презренных людишек, в земле ковыряющихся.