Кажется, она закричала, забилась на земле, отхаркивая кровавую пену; беззвучная Арфа не знала пощады, она убивала медленно и мучительно.

Спас Стайни Брабер: навалился сверху, прижал к окровавленным губам красно-золотой клинок, леденяще-холодный, словно среди лютой зимы. Сталь коснулась и лба, прогоняя дурноту, словно высасывая боль из раздираемой чародейством плоти.

— Терпи, терпи, ещё чуть-чуть…

Рядом, уткнувшись в сгиб локтя, замерла бесчувственная Нэисс, и над сидхой хлопотал Ксарбирус. Мэтр сам выглядел изрядно помятым, подбородок и верхняя губа покрыты кровью, но держался он твёрдо.

— Сейчас, сейчас… — бормотал он, пытаясь перевернуть Нэисс лицом вверх. — Сейчас кончиться должно. Ты глянь, глянь-ка, Гниль-то они уже того, к ногтю взяли, как есть всю взяли, ничего не оставили…

Наконец Стайни сумела сесть. Голова кружилась, но неведомая магия гномьего меча действовала. Боль утихла, больше не разрывая тело.

— Смотрите, — торопливо кивнул Ксарбирус. — Всех перебили, это ж надо так, вот это силища…

Жёлтый ковёр покрывал основание тёмной башни, не оставив ни малейшего просвета. Мёртвые многоножки громоздились одна на другой, большая часть осыпалась в пропасть, налетевший ветер старался скинуть туда же ещё оставшиеся пустые панцири, вдруг ставшие совсем лёгкими, почти невесомыми.

Хозяева Смарагда не рисковали повторными ударами.

— Цел твой Тёрн. — К мэтру Ксарбирусу возвращалась его всегдашняя ворчливость. — Если, конечно, он таки внутри.

Гончая не ответила — покачивалась, словно пьяная.

— Да она просто влюблена по уши, — фыркнула Нэисс, однако в голосе её явно слышалась ревность.

Стайни не ответила. Просто смотрела и смотрела на сдуваемые ветром пустые шкурки многоножек.

Хозяева Смарагда убирались в своём доме.

— Неплохо, — только и выговорил наконец Ксарбирус. — Какая мощь… какая сила… и всё пропадает под спудом. Тлеет без толка, как та же Гниль.

— Что дальше, мэтр? Спускаться? — Гном пришёл в себя первым, вновь сделавшись деловито-суетливым. — Высоко. У нас верёвок не хватит, а едва ли тут кто-нибудь по скалам лазать умеет, кроме меня.

— Она, — сидха кивнула на бывшую Гончую, — тяжело раненная, истекая кровью, взобралась по отвесной стене раза этак в три повыше этой.

— Она тоже, — прошипела в ответ Стайни. — Хотя и не раненая, должна признать.

— Дражайшие и прекраснейшие доньи, не спорьте. Вы обе превосходные скалолазки, — усмехнулся Ксарбирус. — Надо спускаться, иного выхода нет. Особенно если Тёрн таки внутри.

— А нас эта башня не… не того? — опасливо осведомился гном. — Как этих многоножек…

— Валидное опасение, весьма валидное, — одобрил Ксарбирус. — Но придётся рискнуть. К тому же я себе не прощу, если не осмотрю сие строение как следует…

— Если оно допустит такой осмотр, — буркнула Стайни.

— Узнаем на месте, — поднялся алхимик. — Вперёд, любезные и неустрашимые мои спутники! Цель нашего предприятия поистине в двух шагах.

— Обойдёмся без призывов. — Нэисс решительно шагнула к краю пропасти. — Давай верёвку, гноме.

— Погодите! — Стайни развернулась, пружинисто присела. Короткий меч она держала словно перо, большой палец под оголовком эфеса и вытянув клинок вдоль земли. — Кто-то идёт!

— Никого не… — начала было Нэисс. Её стражевая лоза спокойно обвивала тонкую талию сидхи, однако на тропе одна за другой стали возникать фигуры в бело-зелёных одеяниях и изящных, тёмно-изумрудных масках, глазные прорези обшиты золотой тесьмой. До плеч спускались длинные, очень тонкие и светлые волосы — у кого цвета чистого серебра, у кого сероватого жемчуга, а у кого — очень-очень бледного золота.

И ни у кого никакого оружия.

Двое… пятеро… восемь… дюжина…

Стайни прыгнула. Что-то со звоном отлетело от её клинка, короткий меч сверкнул разящим росчерком и разлетелся с нежным звоном, словно хрустальная брошь, со всей силы брошенная об камни.

— Не надо крови, — со странным акцентом произнесла одна из масок. — Положите оружие. И ты, сидха, тоже. Ты не сможешь причинить нам вреда. Раз уж на это не способна сама Гниль.

— Мы, гномы, — Брабер поплевал на ладони, поудобнее перехватил красно-золотой меч, — оружие не клали никогда и ни перед кем. Заруби себе на носу, местный.

Из-под тёмно-зелёной маски донёсся глухой смешок.

— Твоё мужество похвально, подземный житель. Но совершенно бессмысленно. Твой меч…

Брабер ухмыльнулся. И, не сходя с места, ударил.

Со стороны могло показаться, что причудливое оружие вдруг вытянулось, удлинившись самое меньшее втрое; двухцветное полукружие вспороло воздух, и ближайшее существо в маске вдруг окуталось призрачным голубым пламенем. Клинок Брабера негодующе зазвенел, словно от ярости; гнома отшвырнуло к самому краю пропасти, его подбитые сталью сапоги заскрежетали по камням.

— Досточтимые, уважаемые! — Ксарбирус вскинул руки, бросаясь между своими спутниками и существами в масках. — Это недоразумение. Нэисс, не хватайся за лозу. Стайни, спокойно. Брабер, уймись. Уважаемые, мы…

— Подними руки. Медленно, — донеслось из-под маски. — И не тянись за эликсирами.

Брабер глухо рычал, Стайни почти распласталась по земле, сжимая в обеих руках выхваченные кинжалы, и только Нэисс не шелохнулась, и в самом деле не касаясь своей стражевой лозы вокруг пояса. Ксарбирус послушно поднял руки, продолжая говорить самым приятным, проникновенным и убедительным голосом.

— Досточтимые хозяева, мы никому не причинили никакого ущерба. Простите моих спутников, тяжкое детство и перенесённые испытания в жестоком мире заставили их видеть повсюду врагов. Я не хватаюсь ни за какие эликсиры, я надеюсь, мы сможем поговорить как обладающие знанием, каковое единственно и отличает человека разумного от невежественного дикаря…

— Умолкни, алхимик, — прозвучало из-под маски. — Умолкни и следуй за нами. Остальные пусть положат оружие и тоже идут.

— Разумеется, господа, разумеется, — Ксарбирус казался самой любезностью. — Всё, как вы укажете. Брабер, Нэисс, Стайни, делайте… как я!

Откуда в пальцах Ксарбируса появилась эта скляница, никто так и не понял. Алхимик одним движением швырнул её под ноги хозяевам острова и прыгнул на зависть любой Гончей. Брабер взревел, и его красно-золотой меч вновь загудел, раскручиваемый могучей рукою гнома. Стайни взвилась в длинном броске, живая лоза Нэисс стремительной змеёй ринулась на заградивших тропу магов.

Из разбившейся скляницы повалил густой розовый дым, клубы его мгновенно скрыли всё вокруг; однако Стайни, с лёту ворвавшись в облако, по-прежнему могла видеть врагов, а вот они её, похоже, нет. Удивиться бывшая Гончая уже не успела, два кинжала ударили разом, в шею сзади одному и в горло спереди другому — под одеждой могли скрываться доспехи. Мелькнул красно-золотой меч Брабера — полетела в пыль разрубленная, залитая кровью маска. Миг спустя Ксарбирус и его спутники уже прорвались, бегом бросившись вниз по тропе.

Алхимик, не оборачиваясь, швырнул через плечо ещё одну склянку. Тропу заволакивал тяжёлый розовый дым, оставшиеся на ногах ноори бестолково толклись, словно слепые щенки.

— Не останавливаться! — орал Ксарбирус. Почтенный мэтр мчался по тропе прыжками, что заставили бы побелеть от зависти любого атлета.

— Куда? Зачем?! Я бы положила их всех! — выкрикнула Стайни.

— Никого б ты, дурёха, не положила! — Алхимик и не подумал замедлиться. — Они сейчас опомнятся!

На тропе осталось четыре неподвижных тела в бело-зелёных плащах. Остальные восьмеро, однако, даже и не думали преследовать беглецов.

— Сейчас опять Арфа будет… — пропыхтел алхимик. Он держался молодцом, но явно начинал уставать.

— Не успеют. — Нэисс вдруг замерла, разматывая стражевую лозу. — Бегите, я их задержу!

Бессчётно повторённая фраза, заветные слова тех, кто готов полечь, чтобы жили товарищи, — от кого угодно можно было ждать её, только не от надменной, холодной, отстранённой сидхи.

Нэисс замерла прямо посреди тропы, стражевая лоза захлестнула усеянные шипами ветви по обе стороны живого коридора. Лицо сидхи налилось кровью, на тонких руках вздулись жилы.

— Бегите! — Сухая, каменистая земля лопалась, корни вылезали на поверхность, деревца, словно звери на поводке, стягивались вслед за Нэисс, наглухо перекрывая тропу.

— Вот это да… — Глаза у Ксарбируса полезли на лоб.

— Бегите, говорю вам! — надсаживалась сидха. Она медленно пятилась, таща за собой свою лозу и следом — настоящий лес. Тропа мгновенно исчезала под покровом сплетающихся ветвей. — Я догоню!

Несколько мгновений Ксарбирус словно колебался — то ли и впрямь бежать прочь, то ли броситься на помощь сидхе.

Его опередил Брабер — гном молча метнулся назад, подхватил стонущую Нэисс на плечо и рванул обратно.

— Ты молодец. Этого хватит. А умирать нам рановато. — Сидха слабо трепыхалась на широченном, словно скамья, плече охотника за демонами.

— Ай да последняя из Ветви, — только покачал головой алхимик, когда они остановились, вконец запыхавшись. — Ай да Нэисс. Никогда бы не подумал… хотя, если принять во внимание, кто ты на самом деле…

— Мэтр! А может, хватит ходить кругом да около? — Брабер тяжело плюхнулся наземь. Погоня отстала, во всяком случае, хозяева Смарагда не показывались и никто не чувствовал их магии. — Что вы такого про всех нас знаете? Или намекаете, мол, знаю?!

— Наша дорогая сидха, прекрасная и очаровательная Нэисс, — сквозь зубы процедил Ксарбирус, — применила заклинание, во всех достоверных источниках упоминаемое как «легендарное» и «требующее совокупных сил всей Ветви». Документально подтверждено его применение лишь один раз, при той самой осаде сидхами Самалеви. Но тогда под стенами города собрались тысячи и тысячи сородичей Нэисс, а тут она всё проделала сама. Браво, дорогая моя. Браво, — Ксарбирус и в самом деле похлопал в ладоши. — Не каждый решится выдать столь тщательно хранимый секрет. Впрочем, допрашивать тебя и выяснять, какая из тайных сидхских лож начала всю эту историю, я не стану. Нет смысла. Мы все тут в одной лодке и или победим все вместе, или погибнем.

— А эти-то, в масках, и впрямь гнаться не стали! — встрял гном. — Славно ты им путь закрыла, Нэисс, век помнить буду!

Бессильно завалившаяся набок сидха вымученно улыбнулась.

— Спасибо, Брабер.

— Не за что, распечать меня и так и эдак. Жаль, только одного из них завалил. В долгу перед тобой получаюсь… сестрица.

Нэисс заметно вздрогнула.

— Ничего, — одними губами ответила она. — Ненадолго… я чувствую.

— А вот почему они за нами не погнались? — замер вдруг Ксарбирус. — У них же всё явно наготове было. И тропа эта… точно ловушка. Неужто деревьев испугались? И пробиваться не стали…

— Тёрн, — едва слышно выдохнула Нэисс. — Тёрн… там. Он… их отвлёк.

Несколько мгновений все ошарашенно молчали.

— Откуда знаешь? — не выдержал первым Брабер.

— Знаю… чую… после таких заклятий всё остро очень… Там он… в башне… или около… — Под глазами сидхи разливалась синева, губы тоже потемнели, голова бессильно запрокинулась.

Ксарбирус заохал, захлопотал над ней, поднося к носу какие-то жутко пахучие снадобья.

— Дыши, дыши, дорогая… дыши, кому сказано!

— Так что ж это… обратно, значит? — растерянно проговорил Брабер.

— Обратно, — холодно уронила Стайни. Бывшая Гончая оттирала и оттирала уже невидимую кровь со своих кинжалов, мерными, механическими движениями, словно навсинайский голем.

— Ага, обратно, — фыркнул Ксарбирус. — Нэисс на ногах не стоит, а они туда же, обратно им понадобилось!

— Тогда мы с Брабером вдвоём пойдём. Вы, мэтр, оставайтесь с сидхой.

— Пойдём все вместе — или никто! — отрезал алхимик. — По одному-двое нас ноори сожрут и не поморщатся.

Из-за гор, с недальнего гребня, донёсся приглушённый раскат, словно там, у самого дна котловины, сошлись вместе грозовые тучи.

— Наш дхусс им так просто не дастся, — почти ласково проговорил алхимик. — Нэисс, милочка, как ты? Лучше стало? Давай, пей теперь вот это…

— С-спасибо… и впрямь лучше…

— Не торопись, дорогая. Я в Тёрна верю. Задёшево его местные не получат.

* * *

— Вот и зима, благородный дон Дигвил. Ранняя в этом году, совсем ранняя. Ещё бы осени длиться да длиться, ан нет — снег как лёг, так уже и не тает.

Мастер Латариус протянул руки к огню. Походная печка весело и жарко гудела, раскалившись почти докрасна. Огромный дилижанс застыл на пустой и мёртвой дороге; Гончие натянули полотно, защищая тягунов от пронзающего ветра. В Долье — во всяком случае, возле тракта — не осталось ни одного целого дома, ни одного постоялого двора или корчмы. Да что там дворы и корчмы! Не осталось даже деревьев, хотя их Гниль вообще никогда не трогала.

Дигвил молчал. За окнами дилижанса, за обитыми мягкой кожей стенами лежало Долье — его Долье. Мёртвое, пустое, где, наверное, не осталось даже мертвецов в земле.

Последние слова он произнёс вслух.

— Мертвецов и впрямь не осталось, — кивнул Латариус. — Мы искали. Смотрели. Сами понимаете, благородный дон, зомби нам всегда нужны. Но нет, никого не нашли. Гниль и их прикончила. Даже щепок от гробов — и тех не оставила.

— Почему так? — в который уже раз повторил молодой рыцарь. — Почему? Что случилось? Кого мы прогневали?

— Боюсь, что никого, — пожал плечами Мастер Смерти. — Видите ли, досточтимый Дигвил, наличие богов очень облегчает жизнь. Появляется, так сказать, субъект астрального общения. Есть к кому взывать, кому молиться, чьи капища рушить, на худой конец, если надмировая сущность помочь не в силах. А у нас что? Ом-Прокреатор? Так его никто не видел, не осязал, не обонял, и эксперименты наши закончились ничем.

— Эксперименты? Это что ещё такое?

— Опыты, научным языком выражаясь, — терпеливо пояснил Латариус. — Опыты по коммуникации… э-э-э, прошу прощения, по общению с божественными силами. Предпринимались Некрополисом ещё в стародавние времена. Во времена Семи Зверей.

— Семи Зверей? Да ведь тогда ни Некрополиса не было, ни даже Мастеров Смерти!

— Похвально, похвально, историю вы учили, мой дорогой дон. Но, раз учили, могли бы сообразить, что нечто не появляется ниоткуда. Не возникают по мановению волшебной палочки могучие империи и государства. Основание должно закладываться загодя, порой — за века и даже тысячелетия. Некрополис считает отцами-основателями не только тех, кто сражался с магами Навсиная в давние времена. Были, были те, кого порой называют «некромантами», задолго до того, как появились и Держава, и Некрополис. В эпоху ещё древней Империи маги-ренегаты, понимавшие, что привычный им мир катится в пропасть, предприняли, так сказать, некоторые меры. В том числе и попытались воззвать к Богам.

— Богам? Или Зверям?

— Называй их как хочешь. Важно лишь то, что те чародеи до них дозвались. И со всеми подробностями описали все процедуры.

— Но… быть может… это лишь сказки?

— Эта возможность не избегла нашего рассмотрения, — хладнокровно проговорил некрополисец. — Подвергай сомнению — первейшее правило любого, кто дерзнёт постигать неведомое. Мы проверяли иные работы древних мастеров. Повторили всё, что только смогли. Они были точны как в описаниях, так и в выводах, не позволяя себе ни добросовестного заблуждения, ни принятия желаемого за действительное. Исходя из этого, согласно принципу индукции… прости, благородный дон, одним словом, мы пришли к выводу, что Звери действительно существовали и с ними был возможен разговор.

— Прекрасно. — Дигвил не отрываясь, смотрел на заметаемую снегом пустыню, всё, что осталось от Долье, от его Долье. — И что теперь?

— Теперь? — пожал плечами Мастер Смерти. — Теперь ничего, благородный дон. Мы одни, и никого над нами. С бедой можно справиться лишь самим.

— Невероятные приключения моей невестки, доньи Алиедоры, заставляют усомниться.

— Она всего добилась лишь благодаря собственной силе, — мягко ответил старик. — Вы даже представить себе не можете, благородный дон, насколько она сильна. А если и представите, то не поверите.

— Охотно поверю… — пробормотал Дигвил. — Но что же, выходит, Гниль стала теперь просто всеуничтожающей?

Латариус пожал плечами и потёр руки, видно, никак не мог согреться.

— Таковой она явила себя только здесь, в Долье. Прорывы после дольинского случались и у нас, и в Державе Навсинай, да что там Держава, вы сами, благородный дон, по вашим же словам, были свидетелем. Разве там это хоть в малейшей степени походило на случившееся здесь?

— Нет, — признал Дигвил. — Деревья остались стоять, как и стояли. Многоножки охотились за людьми.

— Именно. — Сухой палец некрополисца нацелился Дигвилу в грудь. — А здесь они, как изволите видеть, уничтожили всё подчистую. Сами погибли в неисчислимых множествах, но обрушили даже крепостные стены.

— А на другой берег Сиххота, что же, не стали перебираться?

— Попытались, — кивнул Латариус. — Однако у нас всё-таки есть чем их встретить. Не во всяком огне они горят, но есть такой, что совладает и с их панцирями. Правда, земля выгорает на рост человека и на ней потом ничего не растёт… — Он покачал головой. — А если в оставленной этим огнём яме соберётся, скажем, дождевая вода, она окажется смертельным ядом. Который потом растечётся по подземным жилам, отравляя всё вокруг… Тот случай, когда говорят, что лекарство злее болезни. Но, так или иначе, мы их остановили. На наш берег они так и не перебрались.

— Хвала Зверям за эти мелкие милости, — пробормотал Дигвил затверженное с детства, что он слыхал от няни и служанок, а не из уст почтенного фра.

— Мы проведём здесь ночь, — решил Латариус. — Устраивайтесь, благородный дон. На дворе слишком ветрено и холодно. — Некрополисец поднялся, отомкнул замок. Щёлкнули запоры, Мастер опустил себе узкую лежанку, бросил пару одеял.

— А ваши Гончие, досточтимый Мастер?

— Они сами о себе позаботятся, — отмахнулся старик. — Если будет нужно, придут сюда. Нет — останутся снаружи.

— В такой холод?

— Гончие умеют согревать себя куда лучше, чем мы, смиренные исследователи Смерти и того, что за ней, — ухмыльнулся Латариус. — Не волнуйтесь, благородный дон. Подумайте лучше, что вы станете делать в Меодоре.

— Как это «что»? — искать семью, почтенный Мастер.

— Да, это я слышал. Но как именно? Что вы скажете стражникам у ворот столицы его величества Семмера, короля Долье и Меодора, хотя вернее будет сказать — одного лишь Меодора?

— Долье не умерло, — упрямо помотал головой Дигвил. — Вы сами говорили, Мастер.

— Разумеется. По пока это именно так. Хотя да, в наших силах его воскресить. Но всё-таки, у вас есть план, мой благородный дон?

Дигвил промолчал.

— Разумеется, нет, — резюмировал Латариус. — Как это, простите, типично для благородного сословия. Меч наголо, вперёд, в бой, а там разберёмся.

— Простите, — холодная вежливость далась Дигвилу недёшево. — Мастер Латариус, боюсь, я не вполне понимаю вас. Я подданный короля Семмера. Наследник сенорства. Моё фамильное кольцо при мне. И я…

— И что вы скажете? — перебил его старик. — Что побывали в плену? Что все ваши товарищи по оружию зомбированы, а вы каким-то образом ускользнули? Что прошли насквозь весь Некрополис и очутились у магов Державы?

— Именно так и скажу, — пожал плечами Дигвил, слегка краснея. Уступать в этом споре ему очень не хотелось, хотя в логике Латариусу отказать было нельзя. — Во всяком случае, маги Навсиная мне поверили.