Ну и еще остров бытовиков. Там всегда очень-очень чисто, свежо и аккуратно. В общем, настолько стерильно, что хотелось бежать к родной серости и сырости как можно быстрее.

За размышлениями я не заметила, как мы пришли на пустырь.

Ник остановился и безрадостно осмотрелся. Судя по кислому лицу, ему не нравился открывшийся вид: полуразрушенное серое двухэтажное здание справа, кладбище слева и высоченные заросли борщевика прямо.

— Зато тумана нет, — оптимистично заметила я. — И лишних глаз тоже. Если не считать призраков с кладбища, конечно.

Ник передернул плечами и посмотрел в сторону самых старых склепов. Я знала, о чем он подумал. Вспоминал. Три года назад мы туда влезли. По моей инициативе. Все некроманты так или иначе проводят обряды посвящения. В нашей академии это делали на третьем курсе, ведь за первые два отсеивались все слабаки.

Сразу после зимнего бала вся наша группа собралась в одной из пустующих аудиторий и принялась тянуть бумажки с заданиями. И моим стало посещение склепа матери Элиоса Драка — нашего бессменного ректора.

Кладбище в академии было очень старым, оно сохранилось с тех времен, когда здесь находился огромный замок. После бедствия кладбище осталось на самом нижнем острове. На нем продолжали хоронить тех, кто позже строил академию и обслуживал приезжающих магов-борцов с нечистью.

А теперь здесь проводились практикумы по рисованию пентаграмм разного рода. Если студент ошибался, на него мог снизойти гнев матушки Элиоса Драка — леди Флемисти́ньи Драк. Говорят, она не могла уйти, пока единственный сын не обрел покой в их семейной усыпальнице. И с каждым веком дух леди становился все раздражительней. Шутка ли, сынок собирался отметить в следующем году пятьсот восемьдесят лет!

И как же я была непередаваемо счастлива, когда прочла задание в своем листочке, — не передать словами. Но отказаться — значило признать себя трусихой и не пройти посвящение. Так что я, разумеется, полезла в склеп. Не одна, а под бубнеж Николаса. Он отговаривал меня как мог. Я кивала и взламывала замки защиты. Где-то пришлось помочь и Блайку… Мы все же влезли. И нарвались на духа-хранителя рода. Древнего, злого, желающего уничтожить нарушителей. Он был так взбешен нашей наглостью, что перевоплотился в огненного дракона. Начался пожар. Ник его погасил. Я усмирила духа ровно на пятнадцать секунд, за которые мы успели выскочить из склепа. А еще за эти же секунды я едва не выжгла свой дар.

Был страшный скандал, который с трудом удалось подавить. Нас грозились отчислить из академии, вызывали наших родителей и проводили с Ником долгие обстоятельные беседы. Со мной не могли — я больше недели пролежала в лечебном крыле… Когда вышла оттуда, шумиха уже улеглась.

Я знала, что все обошлось только благодаря связям Блайков. Дедушка Николаса был известным архимагом, имеющим значительный вес в обществе. А отец — крупным управленцем в знаменитой фирме по производству артефактов. Мои родители ничем таким не отличались. Хотя родня отца — драконы — и была очень богата, но с ним никто не общался из-за выбора в жены простой девушки не их расы. Так что оттуда помощи точно ждать не приходилось.

После инцидента со склепом я долго чувствовала вину и старалась не выделяться. Так что в какой-то момент сам Ник забеспокоился. Как-то раз он пришел, встряхнул меня и потребовал вернуть присутствие духа в это тщедушное тело. Спросил, чего я так сильно боюсь? И я ответила:

— Снова подвести тебя. Ты чуть не погиб из-за моих действий.

Он страшно удивился. Думал, меня стали пугать привидения и склепы. Расхохотался и заверил:

— Да, мы немного сплоховали. А с кем не бывает? В академии много рисков, но это не значит, что нужно бояться дергать удачу за хвост. Мы просто будем делать это с умом и бо́льшей осторожностью, Лачи. Да?

Тогда были «мы». Наша дружба продлилась еще около полугода. Сложно поверить, но чуть позже сам Ник попался на «слабо́». Он полез в Разлом ловить нечисть третьего класса. И это в сезон линьки, когда большинство тварей становятся особенно агрессивными! Я узнала о его споре и ринулась на помощь. Еле успела, чтобы обошлось без сильных травм. Но через день выяснилось, что Блайка сдал кто-то из одногруппников. К нему в комнату явились с проверкой и обнаружили едва сошедшие ожоги на теле парня. Снова был скандал, который быстро замяли.

Учеба продолжилась, а затем наступило лето, после которого Ник вернулся совершенно другим: слишком серьезным, заносчивым и холодным. И на все попытки общения реагировал одинаково: «Не сегодня». А потом указал мне на дверь…

Потребовался не один месяц, чтобы принять его новую позицию и свыкнуться с ней. И теперь я боялась одного — забыть, как было больно тогда, и пытаться вернуть то, чего давно нет.

Я посмотрела на Ника, поймала на себе задумчивый взгляд. Не холодный, не отстраненный, как обычно. А теплый и спокойный. И сразу стало ужасно неловко. Это с прежним Николасом я могла говорить и молчать о чем угодно, а с этим парнем не представляла, как себя вести.

— Будем заниматься? — спросила, резко отворачиваясь. — У тебя, кажется, времени в обрез.

— Будем, — ответил Ник. — Вспоминай защиту от воздушных атак и занимай оборонительную позицию, Лачи. Предупреждаю, жалеть не буду.

* * *

Через сорок минут я шла на урок еле переставляя ноги. Ряшик болтался сзади, недовольно бубня одну и ту же заезженную фразу: «Голодный злой бедный я». А все почему? Я покормила нечисть обычной едой, добавив немного магии. И этого ему показалось мало. Наглая совиная морда, едва доев, уточнила моим голосом, где милашка Николас? Больше я с рюкзаком не разговаривала. А он, в протест, очень даже говорил.

По злому року судьбы сегодняшний урок по начертательной некромантии проходил в виде практикума на том самом кладбище, где совсем недавно надо мной издевался Блайк. Его нападения, злые подколки и шпыняния я назвать помощью никак не могла. От бесконечного отражения воздушных атак у меня до сих пор болели руки. Они просто не поднимались! А ноги едва слушались.

Еще и Ряшик донимал внезапно пробудившейся вредностью. Настырюга.

— Тайлер! — Макс догнал меня на полпути к кладбищу. Осмотрел с ног до головы и поморщился. — По ночам все-таки надо спать.

— Надо, — ответила я и пожаловалась: — А Ник опять выжал меня досуха. Откуда у него самого столько сил?

— Ник голодной не оставит, — со знанием дела добавил Ряшик из-за моей спины.

Макса перекосило. Наверное, тоже не нравился бубнеж моего рюкзака.

Какое-то время дальше шли молча. Я даже слегка задремала на ходу, потому что вздрогнула от новых слов однокурсника:

— А ты знаешь, что для Блайка и его невесты куплен огромный особняк в центре столицы? Один знакомый сказал, там есть гараж и уже стоят три магобиля. Для будущих супругов.

В груди кольнуло, заныло. Вот что делает перенапряжение с организмом.

— И еще, насколько понял, дед Блайка застолбил своему внучку место в Центральной Министерской Артефактной лаборатории, — не унимался Макс. — Сразу каким-то там начальством. Тряхнул старыми связями и добился лучшего места.

— Понятно. — Я пожала плечами и как можно радостней добавила: — Это хорошо.

— Что хорошего? — не понял Макс. — У твоего парня жизнь расписана до мелочей. И тебя в том плане нет.

Я остановилась, посмотрела на одногруппника и спросила прямо:

— Зачем ты говоришь мне все это?

— Чтобы уберечь от ошибки, — ответил он. — Мне не хочется, чтобы потом ты снова страдала от того, как Блайк вытрет об тебя ноги.

Сегодня Макс собрал волосы на затылке и надел графитовый спортивный костюм, подчеркивающий отлично развитую мускулатуру. Высокий, крепкий, подтянутый — однокурсник выглядел непривычно… мужественно. В другие дни он предпочитал костюмы кричащих оттенков с забавными надписями, а его волосы трепал ветер, превращая в вечно торчащую во все стороны гриву. Тогда Макс выглядел простым парнем, «своим». А сейчас я видела перед собой потомка Тирошей — чистокровных драконов, славящихся силой огненного дара.

Семья моего отца — Ранши — дружила с ними и всячески поддерживала связи. А самого папу не хотела знать из-за брака с человеком. С моей мамой. Отцу даже пришлось взять ее фамилию, потому что свою ему носить запретили. Меня — полукровку — драконова родня знать тоже не хотела. Как я к этому относилась? Говорила всем, что мне все равно. Но иногда мечтала, что неожиданно прославлюсь. Тогда Ранши пожалеют, примчатся, будут просить прощения и уговаривать вернуться в семью.

Знаю, папа тоже ждал чего-то подобного. Он любил маму и меня, но и отказаться от другой части себя не мог. Наверное, поэтому родители в последние годы ругались все чаще…

— Тай? — Макс подался ближе, и я отшатнулась, приходя в себя.

— Не нужно пытаться меня уберечь, — сказала, посмотрев однокурснику в глаза. — Я сама могу за себя постоять. И знаю, что делаю. Больше не копай, пожалуйста, под Ника. Мы с ним достаточно откровенны. Он давно рассказал мне все о невесте, доме и будущей работе.

— Значит, ты согласна стать его временной игрушкой? — Зрачки Макса вытянулись, ноздри раздулись. — Тайлер, что за хверсову чушь ты несешь?! Его родня не позволит вашим отношениям зайти дальше постели. Ты достойна большего, чем… это!