Чен Лао внимательно следил за показателями бура, выводившимися прямо на электронное табло, вмонтированное в стекло шлема на его скафандре. Пока что уровень давления гидравлического привода был в пределах нормы. Но «Малыш» ужасно отставал от графика, и тайконавт мысленно разрывался между врожденной осторожностью и желанием побыстрее закончить работу. Отставание в расписании работ грозило тем, что «Феникс» пройдет над их головами и вновь исчезнет на двадцать четыре часа. Лао совершенно не радовала перспектива провести еще сутки в тесной клетушке «Малыша». Ему хотелось вернуться на «Феникс» и всласть понежиться в своем отсеке, размер которого хоть и ненамного превышал комнаты в жилых блоках марсианской колонии, но все же казался китайцу гораздо уютнее. Возможно, все дело было в психологии. Межпланетная станция «Феникс» была создана на родной планете Чена и несла в себе знакомую энергетику. А на Марсе все было не по фэн-шую.

— Лао, дружище, прием!

Из динамиков послышался хриплый голос Дмитрия, судя по знакомой мелодии на заднем фоне, в очередной раз наслаждающегося своим любимым фильмом.

Заправлены в планшеты
Космические карты,
И штурман уточняет
В последний раз маршрут.
Давайте-ка, ребята,
Споем перед стартом:
У нас еще в запасе
Четырнадцать минут [Владимир Войнович, «Четырнадцать минут до старта».].

— Митя, будь любезен, выключи эту адскую какофонию! Мне хватает компании одного сумасшедшего меломана в виде Гая. Хотелось бы отдохнуть от этого хотя бы на Марсе.

— Ты что, дружище, это же классика! — В голосе Дмитрия послышалась обида, но музыка на заднем фоне тут же стихла. — Лао, начальство хочет знать, успеем ли уложиться в норматив?

— Передай Оуэну, что вряд ли. — Чен еще раз с тоской взглянул на цифры показателей. — «Малыш» работает на пределе своих возможностей. Можно ускориться, но тогда рискуем перегреть бур.

— Хреново, — судя по интонации, русский коллега тоже весьма огорчился возможной задержке. — И что, ничего нельзя придумать?

— А что ты предлагаешь? — Лао любил поболтать с Дмитрием. Лишь эти двое из состава экспедиции разговаривали на русском языке, тогда как с остальными приходилось общаться по-английски.

— Секунду, я посмотрю сводки с наших метеоспутников, — в динамиках послышались резкие щелчки, русский что-то быстро набирал на клавиатуре ноутбука. — Смотри. Бур «Малыша» греется в основном из-за трения и скапливающихся в процессе работы пылевых частиц. Какова сейчас скорость ветра рядом с буровой установкой?

Лао набрал нужную команду на мини-консоли, размещенной на левом рукаве скафандра, и вывел новые данные на экран.

— Чуть больше восьми метров в секунду.

— Отлично. Если верить данным с наших метеоспутников, через десять минут скорость ветра увеличится до двенадцати метров в секунду. До пылевого шторма еще далеко, но разогнать пыль от бурения этому ветру вполне по силам. Таким образом, у тебя будет «окно» в течение тридцати-сорока минут, когда ты можешь смело увеличить давление.

Китаец с сомнением обдумывал предложение Коробцова. Определенный резон в его словах был, но подобная самодеятельность могла закончиться весьма трагическими последствиями. Русскому легко такое предлагать, он сидел на расстоянии в два километра от буровой установки. И если случится взрыв, то достанется только Лао.

— Ну так что ты решил, дружище? Какой ответ мне дать высокому начальству?

Лао отбросил сомнения в сторону.

— Передай им, что мы постараемся уложиться в срок. Митя?

— Да, друг?

— И молись, чтобы твой план сработал, — с этими словами Лоа повернул регулятор мощности на максимум.

* * *

Двигатель надсадно взвизгнул и заглох.

— Васай! [Китайская ненормативная лексика (прим. автора).] — в сердцах выругался Лао, ударив кулаками по защитному кожуху приборной панели «Малыша». Не прекращая извергать потоки ругательств на родном языке, тайконавт выбрался из кабины и побежал к застывшему в недрах породы буру. Остатки пыли быстро оседали, открывая для Лао масштабы поломки во всей своей неприглядной красоте.

Видимо, китаец все-таки переборщил с давлением, и раскаленное острие бура застряло в твердых слоях марсианской породы. Внимательно осмотрев установку со всех сторон, Лао вернулся в кабину и связался с Коробцовым.

— Ну что, гений, радуйся!

— Сделал норму? — русский явно не уловил нотки иронии в голосе коллеги. — Наш человек! Даешь пятилетку за три года!..

— Знаешь, куда можешь засунуть свои приколы над нашим политическим строем? — Чена понесло. Он говорил несколько минут без остановки, высказав все, что он думает о космонавте из невежественной России, о начальстве из НАСА и Хьюстона, о смазливом психологе Саманте Риз, чья упругая попка напоминает ему об оставшейся на Земле молодой жене.

— Ты закончил? — Голос в динамиках принадлежал уже не Дмитрию, а Генри Оуэну, руководителю экспедиции. — А теперь, Чен Лао, доложите по форме, что у вас случилось?

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, тайконавт успокоился, после чего смог коротко и по существу рассказать командиру об аварии. Оуэн ненадолго задумался.

— Насколько серьезно пострадал «Малыш»?

— Внешне бур цел, но он плотно застрял в грунте. Возможно, когда температура понизится, я смогу достать его обратно, но не факт.

— Ясно, — американец отключился, видимо для того, чтобы обсудить ситуацию с оставшимся на борту «Феникса» Мейсоном Кейджем. Через несколько минут динамики в скафандре Лао вновь ожили. — Чен, из-за этой поломки мы еще сильнее выбьемся из графика работ. Так что на ближайшую неделю о своем отпуске на «Фениксе» можешь забыть.

Лао скорчил обиженное лицо.

— Я посылаю к тебе на подмогу Коробцова. Постарайтесь вытащить бур и как можно скорее привести «Малыша» в порядок. Все понятно?

— Так точно, капитан. Конец связи.

Лао с тоской поглядел на небо. Где-то высоко над его головой пролетала яркая точка межпланетной станции «Феникс». Пожалев, что не имеет возможности сплюнуть на пол, китаец тяжело вздохнул и принялся ждать друга Митю.

* * *

— Поехали! — русский махнул рукой, привлекая внимание Лао.

Осторожно, сантиметр за сантиметром, мягкими рывками, бур вращался в обратную сторону. Китаец задумался над тем, что со стороны он сейчас, должно быть, похож на хирурга, выполняющего виртуозную кропотливую операцию на сердце.

«Жаль, что меня сейчас не видит инструктор Хон Теу, — пронеслось в голове у Лао, — он бы мог мной гордиться!»

Небо над ними заволокло тяжелыми облаками, ветер усиливался.

— Митя, если мы не поторопимся, то можем угодить в пылевой шторм!

— Не дрейфь, дружище. Прорвемся! — и вновь принялся напевать свою песенку:

Я верю, друзья,
Караваны ракет
Помчат нас вперед —
От звезды до звезды.
На пыльных тропинках
Далеких планет
Останутся наши следы.
Когда-нибудь с годами
Припомним мы с друзьями,
Как по дорогам звездным
Вели мы первый путь.
Как первыми сумели
Достичь заветной цели
И на родную землю
Со стороны взглянуть…

Бур освободился уже наполовину, когда мощные порывы ветра стали накрывать буровую установку волнами песка и пыли. Лао поспешил заглушить двигатель и побрел сквозь бурю к напарнику.

— Митя, здесь становится опасно! Пора валить на базу!

Коробцов не отвечал. Обуреваемый тревожными предчувствиями, Лао максимально ускорился, бредя практически на ощупь. Марсианский песок сплошной стеной встал на пути тайконавта, закрывая обзор и норовя пробиться сквозь герметичные сочленения скафандра.

— Лао, стой! — неожиданно перед ним выросла фигура Коробцова. Широко раскинув руки в стороны, Дмитрий преградил путь напарнику и сделал это очень вовремя. Стоило Лао сделать всего пару шагов, и он бы сверзился прямо в десятиметровую шахту, пробуренную «Малышом». — Ты чего не отвечал? Или не слышал, как я велел тебе ждать у кабины?

— Нет, — растерянно ответил китаец, — связь куда-то пропала. Я подумал, что с тобой что-то случилось, и побежал к тебе на выручку.

— Должно быть, пылевой шторм глушит сигнал наших переговорных устройств. — Дмитрий показал рукой на дно шахты. — Скажи, ты видишь там что-нибудь необычное?

Лао в недоумении посмотрел на напарника, после чего попытался разглядеть, что же привлекло внимание русского. Действительно, на дне темного колодца, прорубленного в толще марсианского грунта, китаец увидел слабое свечение.

— Там что-то светится!

— Вот и я о том же, — радостно закивал Коробцов. — Как думаешь, что это может быть?

— Не знаю. Может, ты случайно уронил туда фонарик. Или не случайно, и решил меня разыграть. — Лао стал напирать на напарника. — Учти, если второй вариант правильный, то я лично сброшу тебя на дно шахты, а Оуэну скажу, что тебя похитили марсиане!

— Спокойней, дружище, — постарался успокоить его Дмитрий. — Я, конечно, большой охотник до веселой шутки, но сейчас явно не время и не место для розыгрышей.

Они постояли некоторое время в молчании, глядя на таинственное свечение у них под ногами. Первым заговорил Лао:

— Ну и что мы будем делать? Сообщим капитану?

— Зачем? — за стеклом скафандра Лао разглядел озорные огоньки в глазах напарника. — Если это что-то важное, то Оуэн даст команду на возвращение на «Феникс». Я предлагаю прямо сейчас спуститься и достать эту хрень.

— Шутишь?

— Нет, я абсолютно серьезно, — Коробцов махнул рукой в сторону технического отсека «Малыша», — у нас есть специальная лебедка на такой случай. С ее помощью ты опустишь меня на дно шахты, и я заберу, если смогу, нашу находку. А если будет необходимо, поднимем сначала объект, а затем меня.

— Ты точно спятил! — и хотя Лао всем своим видом противился этой безумной затее товарища, в глубине души его грела радостная перспектива уже сегодня оказаться на борту «Феникса». Поэтому он покорно пошел вслед за русским. — Ладно, хуже уже не будет.

— Прорвемся, дружище, — Коробцов отправился за лебедкой.

Давно нас ожидают
Далекие планеты,
Холодные планеты,
Безмолвные поля.
Но ни одна планета
Не ждет нас так, как эта
Планета дорогая
По имени Земля.

* * *

— Командир! Пойдемте с нами, посмотрите, что мы нашли!

В комнату отдыха ввалились улыбающиеся до ушей Коробцов и Лао. Они пытались объяснить свою эйфорию сразу по возвращении на базу первой марсианской колонии, но разыгравшийся в полную силу пылевой шторм обрывал связь через слово и создавал чудовищные помехи для слабых ретрансляторов, которыми были оборудованы скафандры. Но даже час, проведенный напарниками в отсеке дезинфекции, ничуть не уменьшил их энтузиазма.

— Докладывайте, что у вас? — Генри Оуэн отложил в сторону планшет, который читал, и внимательно посмотрел на подчиненных. Сидевшая в кресле напротив него Саманта также оставила свои дела. — Вы отремонтировали «Малыша»?

— Да. То есть нет. Точнее, не совсем, — ответил Коробцов. — Мы достали бур, но еще не проверили его работоспособность.

— Вот как. И что же вам помешало? Если шторм, то какого черта вы так долго копались? Бросали бы все и неслись обратно на базу. Мне люди дороже всякой техники.

— Я же говорил, — Лао ткнул напарника локтем в бок. — Из-за тебя мы чуть не превратились в Дороти и Тото.

— Причину, по которой мы задержались, мы и хотим вам показать. Пойдемте!

Коробцов и остальные колонисты направились в отдел карантина, в котором хранились образцы пород марсианского грунта.

— Самое интересное, что, когда мы его только увидели, он светился. Не сильно, таким бледноватым синим цветом, — тараторил на ходу Коробцов. — Но стоило мне взять его в руки, как свечение тут же исчезло. Вот, смотрите сами.

За толстым стеклом, разделяющим общий коридор и помещение с хранящимися на карантине образцами, лежал…

— Камень? Вы рисковали жизнью из-за обыкновенного камня? — Саманта удивленно посмотрела на улыбающихся коллег.

— Саманта, вы не понимаете! — пустился в объяснения Лао. — Прежде на Марсе не находили образцов с подобными свойствами. Это местный аналог нашему земному флюориту.

— Простите, Чен, но у меня ученая степень по психологии, а не по археологии, — мягко улыбнулась Саманта, — вы не могли бы объяснить, что это за флюорит такой?

— Это минерал, обладающий люминесцентными свойствами, — ответил за подчиненного Оуэн. — При нагревании в темноте он начинает фосфорецировать. Видимо, он нагрелся, когда ребята бурили шахту, а когда Коробцов взял его в руку, в результате теплообмена, камень остыл и перестал светиться.

— Как считаете, командир, стоило нам рисковать своими шкурами ради этой каменюки? — Лао не терял надежды, что их находка побудит Оуэна сделать поблажку и отправить тайконавта на заслуженный отдых на «Феникс».

— Стоило, Чен. — Оэун был полностью поглощен созерцанием таинственного камня. — То, что вы нашли, стоит гораздо больше человеческих жизней.

— Генри, что вы имеете в виду? — в недоумении обратилась к нему Саманта.

Вместо ответа Оуэн, развернувшись, быстрым шагом направился в жилой отсек.

— Генри? Капитан Оуэн, куда же вы?

Но капитан так и не удостоил подчиненных ответом. Он спешил в свою комнату, где среди вещей, внутри томика Шекспира, притаился миниатюрный пластиковый пистолет с тремя патронами.

Агент корпорации «Хронос-1» был на пороге выполнения своей миссии.

Глава вторая

Великий оазис в беспросветном мраке,
Дитя росистой паутины, Мать для Луны.
Созвездия наблюдают за третьим бродягой,
За театром для игры в жизнь.
Трагическая актриса небес,
Глядя ночи в глаза,
Плывет по девственным океанам.
Межпланетное путешествие для Матери
и Дитя.
Проплывая над тихими водородными озерами,
Они будут смотреть на бессмертную карусель.
Бренной жизни коснулся бесконечный
спектакль,
Отделяя поэта от горя.
Странники в космическом караване
Связаны с Вселенной — Рожденные Звездой.
Сын в поисках правды
Листает страницы Альмагеста.
Обнаруживая начало снов,
Звездочеты блуждают сквозь древние
королевства.

«Stargazers», гр. Nightwish

До состыковки оставалось еще две с половиной минуты, и сидящий в кабине пилота Оуэн в последний раз проиграл в голове весь уже сотни и сотни раз отрепетированный за годы сценарий, наблюдая, как широкий обзорный иллюминатор его корабля медленно заслоняет циклопическое сооружение станции, состоящее из нескольких соединенных между собой цилиндрических модулей, плывших вокруг своей оси. Все тщательно спланированные легенды и предписания, расстыковки и состыковки, ремонтные работы (даже с выходом в космос!) и обозначенные полетной программой опыты и тренировки…

Черт возьми! Да ведь он теперь не только «всего-навсего» специальный агент, но еще и ученый с огромным стажем, восемь лет пробывший в отдаленных глубинах космоса во благо человечества и развития прогресса Земли! Единственный выживший, нашедший в себе мужество в самый трагический момент, вырвать из окровавленных когтей смерти заветный минерал, добытый на Марсе, с помощью которого его организация начисто перепишет всю историю человечества. И о его заслугах, конечно же, никто не забудет. Он уже внутренне поздравлял себя с успешным выполнением миссии. Ведь он теперь герой! Можно начинать репетировать речь — а теперь, дамы и господа, время открывать шампанское!

Лицо пилотирующего челнок Оуэна медленно растянулось в кривой усмешке. Он стойко выполнил возложенную на него важнейшую миссию — пожалуй, даже самую важную за всю историю человечества — и с победой вернется домой, на Землю! Надоело уже отмораживать зад в этой безвоздушной дыре. Он и так выдержал дольше обычного. И справился на отлично! Да еще даже и лучше. Ни свидетелей, ни улик, наземная бригада снесена под корень, теперь пришла очередь «Феникса». Контора будет его носить на руках.

На несколько секунд отвернувшись от индикаторов на приборной панели, он вновь посмотрел на лежащий на соседнем кресле контейнер.

Разобраться с китаезой и русским не составило большого труда, вечно препирающиеся дружки легли плечом к плечу с простреленными затылками, так и не узнав, что, собственно, их убило.

О пластиковом пистолете, все это время преспокойно дожидавшемся своего часа в бумажном томике Шекспира, который в век электронных книг и мозговых либ-имплантов являлся настоящей коллекционной редкостью. Оуэн никогда не был особенно сентиментальным и без малейшего колебания вспорол сердцевину раритета, чтобы спрятать в тайник пистолет. А затем, прикинувшись ярым библиофилом (что же еще взять в поход доблестному покорителю космоса, как не кусочек исторического наследия матушки-Земли), беспрепятственно пронес сонеты на корабль.

В магазине было всего три патрона, и — о, ирония! — в последний момент то ли рука дрогнула, то ли все-таки нервы подвели, но его угораздило промахнуться, и взбалмошная девица еще дышала, истекая кровью, когда на Марсе прогремел чудовищный взрыв, разметавший остатки базы по кроваво-красной поверхности планеты. Символично.

Теперь, в качестве последних штрихов, осталось устранить Кейджа и этого придурочного ботаника Метьюса, только и делающего что целыми днями под дурацкую музычку безвылазно загибающегося на своей ферме сорняков, от которых потом несколько дней все крутилось в желудке. Одни его чертовы помидоры со вкусом винограда чего стоили. Правда, в медотсеке тогда они провалялись всей командой, а загибаться от хвори за компанию с кем-то еще было вроде и не так уж обидно.

Дальше по графику — активировать систему аварийной ликвидации «Феникса» и одним нажатием кнопки на перстне мгновенно оказаться на Земле. Все усилия и труды не прошли даром. А уж устранить оставшийся экипаж ему не составит особых трудностей. Станция приближалась и теперь полностью заслоняла обзорный иллюминатор, раскинувшись от края до края.

Запаковав драгоценный контейнер в сумку и перепрограммировав автопилот, сразу же вошедший в режим состыковки, он отпустил штурвал и расслабленно откинулся в пилотском кресле, закинув руки за голову, и стал беззаботно насвистывать какую-то песенку. До финала его миссии оставалось максимум полчаса.

— Почему так рано, Генри? — удивленно поинтересовался дожидавшийся в приемном отсеке Кейдж, когда Оуэн, пригнувшись в низком проходе между секциями, выплыл из шлюзовой камеры. — Мы же договаривались подобрать вас на следующем витке. Что-то случилось?

— Именно, — Оуэн обрадовался, что Мейсон, сам того не ведая, помог ему выстроить в голове весь последующий разговор. — Бур вышел из строя, нужна замена и допинструкция по починке.

— Но у нас же все есть, — изумился Кейдж, теребя в руках рукоятку плазменного резака, который в числе прочих инструментов всегда оттопыривал его карманы. — Зачем запрашивать Хьюстон, если у нас тут пятьсот йоттабайт всевозможной технической документации на борту. Выбирай все, что душе угодно! Что конкретно случилось?