День выдался погожий, и я просто брел по улице с плеером в ушах, подыскивая что-нибудь для съемки.

Странное ощущение, которое я испытал утром — что что-то должно было случиться, снова прокралось в мысли и не хотело отпускать. Непонятная тревога, предчувствие чего-то нехорошего. В Сумраке тоже все вроде бы было спокойно.

Да что же такое, в самом деле. Иные особо не отличаются всяческими суевериями, но к предчувствиям относятся внимательно. На вампирский зов это не было похоже, да и никакой манящей мелодии, кроме гремевших в наушниках «Ступеней», я не слышал.

Тут было что-то еще.

Если ты видишь меня не намеренно,
На земле между морем и берегом…


…Да говорить и спрашивать нечего
Не возлюби во мне ведьму и женщину
Не верь ребятам с рогами и нимбами
Не раздевай меня фотоснимками. [Группа «Немного Нервно» и А. Чеширский, песня «Восхождение». Автор слов Екатерина Гопенко.]

Вынырнув из собственных мыслей, я огляделся. Ноги вынесли меня на Петроградку, и я двинулся в сторону Кронверкского проспекта.

Заметив поднимавшиеся над домами пилоны соборной мечети, я перешел на другую сторону улицы.

На дворе царил октябрь, и у мусульман был один из важнейших праздников — день Арафат. Когда-то один фотограф-Иной уже снимал его в далеких тридцатых, когда над Россией еще не грянул гром фашистской оккупации. Эти снимки хранились у меня в архиве. Совпадение?

Я задержался. Возможность была любопытная, поскольку выпадал шанс сделать в том же месте снимки спустя столько лет. Они могли пригодиться для моей экспозиции, которую я хотел посвятить Петербургу.

Огромное количество верующих тянулось к мечети-джами, чтобы весь день замаливать грехи и славить Аллаха. Праздник как праздник. Платки, одежда, дети…

Я достал из сумки фотоаппарат, поймал на мостовой свою тень, отбрасываемую тусклым осенним солнцем, и ступил в Сумрак, оглядывая иным взором горожан, стремящихся к полностью покрытому синим мхом зданию мечети. Здесь, на первом слое, потускневший город дышал эмоциями.

Хотя и без Сумрака Питер всегда был для местных серым, но со временем перестаешь обращать на это внимание. Разводные мосты, гранитное очарование Невского, сады и дворцы, вся эта открыточная радость для туристов была для коренных питерцев обыденностью. Но как объяснить зачарованному приезжему, что в белые ночи невозможно нормально спать, когда на город и без Сумрака опускалась тусклая серая пелена. Город спустя столетия продолжал жить своей, неподконтрольной и невидимой своим обитателям жизнью. И нам приходилось волей-неволей с этим считаться. Он умел приманивать к себе, но его расположение нужно было заслужить.

Оказавшись в сумеречном мире, я еще раз проверил свои ощущения. Смутное предчувствие тревоги не оставило. Подняв камеру, я сделал несколько снимков мечети, привлеченный необычными узорами покрывавшего ее мха, досыта напитанного эмоциями. Хорошо же тут разрослось.

Счастье, грусть, зависть, обида или ревность… Привычная палитра эмоций и ощущений, которые испускали смертные. Обычные ауры самых обычных людей, которые по-прежнему верили в чудеса.

Будучи практически бессмертными, Иные не признавали никаких богов ни одной из мировых религий. Какой смысл выдумывать кого-то для своего спасения, если и так живешь вечно. Но Иные к причудам смертных относились с пониманием. Пусть верят. Надеются.

Выйдя из Сумрака, я устроился в сторонке, установил штатив и, взглянув на мечеть через объектив, сделал несколько фотографий.

Вид не испортили даже быстро идущие мимо здания молоденькая девушка в легком полупальто, держащая за руку карапуза, грызущего карамельку. Наоборот, они выглядели по-особому трогательно, дополняя композицию. Мать и сын. В этом было что-то умиротворяющее.

Ну, добро пожаловать в кадр.

Еще немного постояв и глянув, как последняя молельщица, закутанная в хиджаб, скрылась в мечети, я снял фотокамеру со штатива и, положив ее в сумку, направился дальше.

В кармане зазвонил мобильник.

— Не дал? — сразу спросила Света, когда я нажал кнопку ответа.

— Не дал.

— Ладно, не грусти, может, образуется.

— Как она?

— Спит. Я на кафедру побежала. А ты?

— Так, мотаюсь.

— Не кисни.

— Ты тоже.

— Пока.

Я сбросил вызов и засунул трубку в карман пальто. Светкин оптимизм придал мне уверенности.

Я еще долго гулял по городу и много снимал, а вернувшись в свой подвальчик, стал печатать фотографии, терпеливо ожидая, пока они с жужжанием ползли через фотопринтер.

И сразу понял, что хочу вернуться к мечети, чтобы попробовать снять ее еще раз через Сумрак, полностью окутанную мхом. Уж больно сюрреалистично выглядело это здание с иной стороны мира. Может получиться пара хороших фотографий, которые можно будет где-нибудь выставить, выдавая за авангард.

Никаких звонков не было, и вечер прошел спокойно.

Глава 6

Следующим утром встав спозаранку и для разнообразия прихватив пленочный «Зенит» с несколькими дополнительными объективами, я направился обратно на Кронверкский проспект и, устроившись на другой стороне улицы, спокойно фотографировал до полудня.

Конец ознакомительного фрагмента