Глава 5. Сны

Старшие офицеры собрались в женском кубрике. Сказать, что случилось нечто из ряда вон — промолчать. Это первый случай в истории космоходства. Нонсенс. Инцидент.

Каждый по два-три раза запросил поимённое перечисление членов экспедиции, а Роман бегло изучил досье всей группы. Результат не менялся: десять имён «в строю», одно — Милош — с пометкой «критическое повреждение личности». И неуклонно: отсутствие Майкла и наличие отчего-то Ольги.

— Предположим, что с этим, — Роман ловко изобразил улыбку американца, — всё понятно… Ему могли и не внести Ординатора. Корстнев что-то говорил про присланного наблюдателя. Начлаба могли вынудить допустить его до экспедиции, но вот внести Ординатора — нет. Но тогда…

— Я пробудилась первой, — мягко перебила Рената, — но м-материализовалась, видимо, второй. Он лежал в закрытой капсуле. Без сознания.

— Его приёмник сработал первым, — пояснил Буров. — Такое бывает. Если так, тогда ясно, почему проснулся он не сразу.

— Без Ординатора пробуждение долгое и… тяжёлое, — подтвердила Рената.

— Предположим, всё так, и Корстнев не прогнулся под начальство, упёрся рогами, как умеет, — продолжил Роман. — Но — Ольга?!. Она ж… Саныч?.. — С надеждой посмотрел он на строго друга. — Мы ж… Она б… Если бы что-то поменялось — она б сказала! Через Корстнева сообщила бы!.. Я на погружение её лично привёз — тут без вариантов!..

— Не нагнетай. Было, и не один раз — бац, и что-то не то. И лежишь в капсуле с транспортным раствором, как килька. И вылавливают хрен пойми через сколько. Но почему её засчитали… Какая-то ошибка это, Ром… — выдавал Александр Александрович запавшим голосом.

Ошибка. То-то и пугало, что Ординатор не ошибался. Он был с людьми с первого дня войны, «видел» все окопы и укрепления Союза, «знал» каждого солдата по имени, «слышал» все их байки холодными ночами в перерывах между артогнём, «чувствовал» боль того сержанта, что потерял в засаде взвод. Он не ошибался. Никто, никогда, нигде не сказал про Ординатора — «ошибся». Всякая его справка командиру была точной и подробной настолько, насколько таковой вообще могла быть. Слыша жужжание сервоприводов, видя приближение синтетической смерти, солдаты знали: он с ними. Боль будет разделена на всех, страх — купирован. Останется только ярость. Всепоглощающая ярость и ненависть к заклятому врагу.

Все предпочли сделать вид, что Александр Александрович вообще ничего не говорил. Молчали долго — кто-то снова копался в Ординаторе, кто-то слушал звон натянутой внутри струны.

— Это же не всё, — прочистил горло Буров. — Есть ещё кое-то. На борту синтетик. Майор Нечаев вызвал меня для проверки «Ос». Я проверил, — инженер скривился, точно от боли, — но не обнаружил следов активности. А в генераторной есть отметины на полу. Полагаю, синтетик питался энергией генератора напрямую и вставал всегда в одном и том же месте. Почему-то игнорировал порт-контейнер…

— Сколько «Оса» может обойтись автономно?

«Боевой комплекс “Оса”, исходя из данных пакта “Доброй воли”, способен сохранять активность без подпитки от источников электрического тока до пятидесяти суток», — исчерпывающе ответил командиру Ординатор.

— Замуруем, отрубим питание портов, и пусть помрёт с голоду? — невесело предложил Роман и тут же уронил лицо в ладони. На душе скреблись кошки.

— Он скорее проявит себя, — предположил Буров. — Нужно прямо сейчас изъять оружие и всё остальное.

— А там оружие?

— Мы не вскрывали. Пломбы земные, — поспешил пояснить Роман, — следов взлома нет, так что мы решили ничего в ящиках не трогать. Они ж не настолько умные, чтоб сначала вскрыть пломбу, влезть внутрь, да ещё как-то потом ту же пломбу навесить!

— Не настолько, — согласился Александр Александрович, вставая. — Тимофей Тимофеевич, приступайте к тестам капсул квантовых приёмников. Если кто-то понадобится…

— Нет, — оборвал Истукан. — Пусть лучше не мешают.

— Откуда они вообще, эти «Осы»? Это же наш челнок… — донёсся вдруг снизу слабый голос.

Поначалу никто не отвечал. И в итоге заговорил Буров.

— Пять лет назад, в журнале «Наука в фокусе» читал статью.

— Кража? — присоединился командир, глядя из-под отсутствующих бровей.

— Кража, — кивнул Буров.

— Как такое возможно? — усмехнулся Роман. — Это же не машина на парковке. Это космический грузовик!

— Возможно, моё вам мнение. И ещё как! — вяло усмехнулся Александр Александрович. — Это был сорок пятый. Война.

— Но ведь был запуск! — Роман оглядел присутствовавших, ища поддержку. — Каждая собака видела его, Саныч.

— Все мы тут уже взрослые и в сказки не верим, — отмахнулся Буров. — Не было тогда возможностей для вывода «Герольда» на околоземную орбиту. Нужно четыре «Ангары» для этого. Не меньше. В статье говорилось, что построено было два таких корабля, а одним якобы завладели господины. «Северная решительность», мол, была операцией по захвату плацдарма, демонтажу и вывозу нового «Герольда» на территорию Альянса.

— «Северная решительность», сука… Названия они всегда из носа выковыривали, — кисло усмехнулся Роман. — Слышал об этой «решительности»… Месяц они у нас пробыли?

— Думаешь, им не хватило бы времени?

Роман спорить не стал и крепко задумался. Действительно, за месяц господины могли вывезти прототип «Герольда» второго поколения — технологии позволяли.

— И что это может з-значить?.. — снова подала голос Рената. — Челнок… будет нам как-то враждебен? И постойте. Да, это объяснило бы, почему на нашем челноке не наша техника. Но зачем господинам было запускать прототипный грузовик? Выкрасть у нас, но не разорвать на технологии, а запустить. И почему именно сюда?..

— С последним проще всего, Рената Дамировна. Скоро, моё вам мнение, мы это выясним.

— Сам челнок не представляет никакой угрозы, — заверил Буров и сделал паузу, подбирая слова. — Только синтетик. Он — угроза. Серьёзная.

— Ладно. Прорвёмся, — Александр Александрович хлопнул Нечаева по плечу. — Рома — в арсенал. Рената Дамировна, вам отдохнуть хорошо. И это не просьба. Отправлю к вам Викторию, пусть теперь она ухаживает.

* * *

Виктория перевела дух и пусть и не вполне удобно, но всё же вытянулась на незастеленном, твёрдом лежаке. Потёрла руками лицо, застонала — пластыри на подушечках пальцев бередили мягкие, болезненные ногти.

— Спасибо за заботу, Рената Дамировна.

По идее, Рената отдыхала в кубрике под присмотром медика, как и положено психосерверу после удачного пробуждения команды. На деле неясно было, кто за кем присматривал.

— Просто — Рената, — добродушно улыбнулась та. — Я не гожусь тебе в матери, значит, и в Дамировны тоже.

Виктория ничего не ответила. Долго лежала и глядела в перекрытие над собой. Потом медленно поднялась, опять глубоко выдохнула и невидяще уставилась в пол. Она походила на перебравшую в День космонавтики сотрудницу ЦУПа, сражающуюся с абстинентным синдромом и стыдом за вчерашнее.

— Меня ещё… ни разу так не… фу-у…

Как сидела, так и сложилась она пополам, раздвинув ноги. Рвотный позыв вышел холостым, зато болезненным.

— …не тошнило, — мужественно завершила мысль Виктория.

Рената трижды проваливалась в отрывистый, лоскутный сон. Трижды её будили натужные рывки собственного сердца, будто оно вознамерилось пробить путь наружу. На шее сердцу вторили сонные артерии, эхо их пульсации натянутыми вожжами било куда-то в основание затылка. Но с каждым провалом в короткое беспамятство всё-таки становилось лучше.

Виктория не спала. Лежала в том же положении и смотрела над собой, большим пальцем левой руки попеременно касаясь остальных. Мягкие ногти многим не дают покоя до самого заживления.

— Рената?.. — позвала она робко.

— Да?

— Ты спала?

— Почти… Скорее да, спала.

Рената отвернулась и тоже уставилась в перекрытие. Ничего интересного. Всё как всегда: серый монолит осточертелого углепластика… Теперь он надолго заменит ей… что? Белый потолок, тот, что дома, в Бердске? А чем он лучше? Цветом если только…

И почему Ординатор перечислил Олю?.. Как такое могло случиться? Бред какой-то…

— А я не могу уснуть, — прошептала Виктория.

Рената вздохнула. И горько усмехнулась. Она понимала, что должна, обязана просто спросить «почему?». По долгу службы, пусть она теперь уже не медик. По зову натуры, всегда и везде сующей свой не раз калеченный нос.

Она должна.

— В капсульном отсеке есть снотворное, если что.

— Я не об этом…

— А о чём?

— Ты никогда не задумывалась, где мы… как бы это… — Виктория подобрала нужные слова, — где мы бываем, когда на Земле нас уже нет, но и в другом месте мы ещё не пробудились?

Конечно, Рената об этом думала. И не раз. Едва ли нашёлся бы космопроходец, не размышлявший о тёплой, уютной вате тьмы, из которой человека выдёргивает Ординатор. А если и нашёлся, ему б не поверили. Всякий помнил ту тьму: манящее спокойствие и безмятежность, неодолимый магнетизм. Быстро и безболезненно высвободиться из неё можно только с помощью Ординатора. О таком не думать — не уметь думать в принципе.

— В последний год я слишком часто об этом размышляю, Вик… — с тяжёлыми нотами в голосе проговорила Рената.