— Там заложники, — спокойно сказал я, а то отец начал кипятиться. — Дело дрянь, и если ничего не предпримем, то люди погибнут. В такой ситуации выход один, коллеги — решать этот вопрос здесь и сейчас, а с остальным мы поможем сразу, как только освободимся здесь.

Рассудительный тон подействовал. Отец отошёл дать пару распоряжений своим, а чекисты задумались.

— Слушай, Павел, — наконец, сказал Николай. — Поможем. Но, знаешь, у нас тут нет переговорщиков, мы обычно сами…

— Да как умеем, так и сделаем, — напирал я. — У вас же есть снайпер и группа спецназа. Мы бандита отвлечём, убедимся, что он никого не застрелит, и дадим сигнал, что надо действовать. Нам этого гада позарез живым надо взять, но если дойдёт дело — лучше его валить, пока он никого не грохнул.

— Как не вовремя-то, — Николай со злостью стукнул по борту «Газели». — Чечен на измене сидит!

— Уже лыжи красит, — вставил Туркин и тут же поправился: — навострил вернее, лыжи эти, подозревать начал что-то неладное. И если прямо сейчас… ну так что, Иваныч? Чё делать будем?

— Помогай им, Туркин, — распорядился чекист. — Группа уже здесь.

Среди вооружённых людей в масках, сидевших в «Газели», был один из тех, кто нам нужен — снайпер. Винтовка у него не СВД, а другая, короткая, с толстым круглым стволом. Это очень дорогое оружие, за которое братва готова платить любые деньги — ВСС «Винторез».

— Мне главное, чтобы он к окну подошёл и чтобы не закрывался бабой от пули, — глухо сказал снайпер, готовя оружие. — И я его сниму. Один же он? Без бомбы? Если так, завалю.

— Э! — тем временем заорал Кадет из магазина. — Короче, слушайте сюда, мусора! Мне надо сто лимонов! И вертолёт! И брательника моего! У вас десять минут, суки легавые! Или мочить начну всех!

— Сейчас начальство подтянется, — негодовал подхромавший к отцу дядя Витя, — и всё, пиши пропало. Как начнут друг на друга ответственность спихивать, а людей курвец этот в итоге постреляет.

— И чё предлагаешь? — грубо спросил отец.

— Так давай я переоденусь, с чёрного хода подкрадусь, лохом прикинусь, а сам раз — и стрельну этого козла! — он показал на револьвер РСА, который всегда носил с собой.

— А в кого ты переоденешься, Витёк? — батя странно посмотрел на него. — В бомжа?

— А чё сразу в бомжа-то? — удивился дядя Витя. — Нам-то главное…

Они спорили, а время шло. Ну не было ещё переговорщиков на службе, а заложников брали всё чаще и чаще, вот на днях буквально был захват автобуса в Дагестане.

И не обучали такому ещё долго, не знали, как в таких ситуациях действовать, до самых нулевых, предпочитая спихнуть ответственность на другого. Просит террорист автобус — его дают, лишь бы он уехал за пределы зоны ответственности начальства, а потом хоть трава не расти.

Часто переговоры вели люди, которые вообще не понимали, что делать в таких случаях, и заложники погибали. Но после «Норд-Оста» и Беслана нас долго гоняли, учили. И хорошо, что я помнил, чему учили, да и когда это всё случалось — даты такие не забудешь…

Но дело не только в этом. Упрямая судьба сегодня будто хотела взять реванш за старые попытки, когда выживали люди, погибшие тогда. Но мало ли что она хочет. Не в этот раз, я всё ещё здесь и сделаю то, что нужно мне.

Всё в моих руках.

— Я пойду туда, — решительно сказал я, проверив пистолет, — и отвлеку его. А вы прикрывайте меня и ждите сигнала.

Отец удивился моим словам так, что замер на месте с приоткрытым ртом, но потом очнулся и отбросил догоревшую до фильтра сигарету. Курили сейчас все, от нервов, хотя по опыту знаю, что это нихрена не помогало успокоиться.

— Что ты удумал? — спросил он, сглотнув комок. — Там гражданские под угрозой! И ты… как ты под пули? А?

Глава 6

— И не в первый раз такое за последнее время, — твёрдо сказал я. — Но тогда, у завода, я же смог договориться и отвлечь. И когда Артур приехал на стрелку, я тоже смог договориться. Найду, что сказать.

— Ты, главное, — дядя Витя меня перекрестил и начал доставать свой револьвер, — момент подгадай и в башку ему засандаль маслину, когда отвлечётся. Говном потом, конечно, зальют по самые уши, в прокуратуру побегаешь, но отпишешься. Зато хотя бы люди выживут.

— Да не надо самому стрелять, — спокойно произнёс один из ФСБшников в маске, глядя через бинокль на магазин. — Вон там окно. Там всё заставлено шкафами, но отсюда видно витрину с пивом. Посмотри, когда будешь там. Увидишь внутри бутылки «Жигулей», попробуй его к ним отвести. Место там хорошее, мы его сразу щёлкнем отсюда. Но сам не рискуй, замочит.

— А ты что ему говорить-то будешь? — влез Турок. — Люди такому годами обучаются, чтобы не напортачить. А напортачить в этом деле…

— Гриша, он местный, я местный, ты местный, — отрезал я. — Найду, что сказать. Раньше как-то получалось.

Время шло, и десять минут, которые отмерил Кадет, заканчивались. Так уж вышло, что старшего у этой операции не было, разные структуры здесь собрались, но хотя бы не стояло ругани, кто будет главным, смогли договориться между собой отец, Сафин и Николай. А приедет тот же Федорчук — и всё, поплыли, из того и переговорщик так себе, да предпочитал он, чтобы ответственность на себя брал кто-то другой, а вот награды за верные решения давали ему самому.

— Оружие брать не буду, — подумав секунду, сказал я, — а то ствол срисует, запаникует, начнёт палить. Лучше выжидайте нужный момент сами. Я его на линию стрельбы постараюсь вывести.

Я снял куртку, вытащил из кармана джинс зажигалку и ключи, чтобы Кадет не нервничал, увидев, что у меня что-то есть при себе. Вспомнил, как в фильмах крепили под рубашку, прямо на спину, пистолет пластырем, чтобы в нужный момент достать, но это только в боевиках возможно, здесь выйдет вряд ли. Пока достаёшь, замочит. Да и проблема-то не в стрельбе, снайпер рано или поздно найдёт удачную точку, или Баир вернётся с винтовкой, вдвоём-то они найдут, как снять урода.

В идеале мне нужно не просто убить Кадета, нужно его захватить, чтобы он говорил и говорил. Его показания ой как нужны. Потому что поведать он может многое, а я должен узнать всё. Ведь упрямая судьба так и норовит зайти на новый круг, но и она поддаётся нажиму. А чтобы нажать в нужном месте, нужно быть на шаг впереди, владеть информацией. И этот Кадет закроет последние белые пятна в этом деле. Но как его взять живым, я пока сам не знал. Ничего, прорвёмся…

Рубашка на спине взмокла — не сильно, но под холодным ветром я сразу озяб. С поднятыми руками, размахивая белой тряпицей — куском наволочки, что висела во дворе — я вышел из-за уазика и пошёл к двери.

— Спокойно, — громко сказал я. — Будут тебе мильёны! Твой брат у нас. Давай поговорим!

— А нахера ты мне тут сдался?! — возмутился Кадет. — Я бабки просил и вертушку, а не мента для базаров всяких! И брата покажь!

— Ха! Вот ты дурилка, а вертолёт и бабки тебе святой дух доставит? И кто вести вертушку будет? Сам? Пилот ещё нужен, и куда лететь надо, тоже надо понять сразу, это не так-то просто, взять и полететь. Там пространство открыть надо, диспетчерские службы оповестить. Вот и иду всё обсудить. Не дури, Кадет. Я без волыны!

Учили нас никогда не обсуждать политические требования террористов, а вести диалог иначе, чтобы он постепенно отпускал заложников, в идеале — чтобы вообще сдался. Но вообще, главная цель таких переговоров — отвлекать внимание, чтобы в нужный момент начать штурм, пустить химию, или как сейчас — подвести преступника под выстрел снайпера.

— Ладно! Заходь! — крикнули из магазина.

Я увидел направленный на меня через окно ствол. Но хитрый Кадет прятал голову, не показываясь из-за укрытия.

— Но без шуток. И раздевайся! Скидай шмотье, я сказал!

— Для чего? Стриптиз тебе показывать? Нет у меня ничего. — Я повернулся вокруг своей оси, медленно и не опуская рук. — Давай обсудим детали, чего время тянуть? Надо решать всё быстрее, пока Москва не проснулась. А тем-то на нас пофиг, они сразу говорят — стреляйте. А мы мирно хотим всё решить, без жертв. Сам понимаешь, в одном городе живем, нам люди важны. Земляки…

В ответ пока тишина, но он продолжал в меня целиться. Я шагнул вперёд, потом сделал ещё шаг и наконец взялся за металлическую дверную ручку. Когда-то она была выкрашена в чёрный, но многочисленные прикосновения отполировали её в зеркало.

Дверь очень тугая, пружина при открывании натянулась и заскрипела. Ещё хлопнет, и псих сразу пальнёт. Теперь я его вижу всего — целится он уже не в меня, а в перепуганную и бледную как смерть продавщицу. Полная женщина лет пятидесяти смотрела на меня выпученными глазами. А тётя Маша с дочерью сидели вместе, у шкафа с пивом, и тётя Маша даже сейчас норовила прикрыть Лену собой. Вот же, блин, сходили за хлебом. И к этому же ничего не вело.

Но хоть крови ни на ком нет, только витрины разбиты и на полу битое стекло валяется, в крупных осколках отражается свет ртутных ламп на потолке. И… вот же зараза, ФСБшник был прав — всё помещение просто забито холодильниками и шкафами, у окон тоже, поэтому снаружи и не видно толком, что внутри, а Кадет перемещался так, чтобы его не сняли через окно. Хитрый, гад.

— Сидеть! — он показал мне на место у двери. — Дёрнешься, стрельну!

— Я понял-понял, не надо паниковать, — я уселся туда, куда он говорил, внимательно наблюдая за ним.

— А если бабок не будет, — с угрозой проговорил Кадет. — Я её грохну, на! И что с братом моим-на?!

Продавщица вскрикнула, когда он подтянул её к себе, но не смогла бы вывернуться — бандит держал её крепко. А на бандита-то он не похож, приличного вида парень лет двадцати пяти, даже интеллигент внешне. Он хоть и младший брат, похоже, но он же и самый умный из них двоих.

— Брат твой там, — я показал наружу. — Можешь подойти и…

Конец ознакомительного фрагмента