Глава 2

Посмотрев на то, что происходило на пляже, Бет решила отложить свои объяснения. Она ждала этой возможности два года и может подождать еще немного. А вот киты ждать не в состоянии.

Марк схватил спутниковый телефон и принялся набирать номер, одновременно быстро подходя к внедорожнику и снимая с себя одежду. К тому моменту, когда он снял футболку и джинсы, навигатор определил их местоположение. Марк сообщил по телефону о том, где находится, о количестве выбросившихся китов и попросил помощи.

Бет изо всех сил старалась занять руки, вынимая из автомобиля вещи, чтобы не пялиться на Марка с открытым ртом. Прежде неуклюжий, Марк Дунканнон, очевидно, проводил много времени в спортивном зале.

Бросив спутниковый телефон в багажник, Марк надел гидрокостюм, побросал в багажник еще кое-какие вещи и отдал Бет свою футболку, спортивную флисовую куртку с капюшоном и старое полотенце.

— Все это нам понадобится, — произнес он и побежал к воде.

Бет изо всех сил старалась от него не отставать. Она несколько раз споткнулась на песке и остановилась, чтобы снять неподходящие туфли, при этом отстав от Марка. Но ей не требовалось находиться рядом с ним, чтобы понять происходящее по его бессознательной жестикуляции и мимике.

Одно животное с гладкой кожей мраморной окраски уже было мертво.

Бет стало очень грустно. Ведь именно ее упрямство могло стать причиной задержки Марка, который считал драгоценные минуты. Из-за нее это огромное животное пойдет на съедение чайкам.

Марк на миг остановился и слегка ссутулился, но затем выпрямился и прошел по пляжу ко второму киту. Приближаясь к животному, он поднял вверх руки, предупреждая Бет. Она мгновенно замедлила шаг.

Второй кит оказался жив.

Животное было наполовину погружено в плавучие пески, и вода омывала его хвост. Но верхняя часть его тела была опасно сухой и напоминала Бет выделанную кожу на ее сумочке.

— Надень спортивную куртку, Бет. — Марк не разменивался на любезности, ибо сейчас было неподходящее время.

Но это не означало, что Бет позволит ему диктовать ей условия.

— Тридцать три градуса тепла. Я сварюсь.

— Лучше так, чем обгореть до хрустящей корочки. Какое-то время мы проведем на открытом воздухе. — Подойдя, он взял из ее рук футболку и полотенце. Затем Марк плотнее застегнул гидрокостюм на груди и на шее и натянул капюшон на голову. — И еще ты промокнешь. Через два часа благодарить меня будешь.

— Два часа? — Они пробудут в воде два часа с раненым гигантом? Одни?

Но Марк не собирался тратить время на то, чтобы беспокоиться. Он побежал к воде, разделяющей мертвого и живого китов, и стал мочить полотенце и футболку.

К тому моменту, когда Бет надела спортивную куртку Марка и натянула на голову капюшон, он уже был рядом с опасным гигантом. Марк сказал ей, что им предстоит возиться с косаткой, этот вид ложно обвиняют в убийстве дельфинов. От известия о том, что косатка на самом деле не убивает дельфинов, Бет лучше не стало. Животное было таким огромным, что взмахом хвоста, на котором виднелся шрам в виде стрелы, могло разбросать в стороны и Бет, и Марка. Огромный глаз косатки широко и дико округлился, когда Марк неторопливо подошел к ней. Он тихо говорил с животным обо всякой чепухе.

Судя по глазу косатки, провести ее ему не удалось.

Но когда Марк осторожно положил на ее высохшую кожу мокрое полотенце, косатка закрыла глаз и издала громкий стон, от которого под ногами Марка и Бет завибрировал песок. У Бет сжалось сердце. Животное простонало не от боли, а от облегчения. Бет прошла вперед и присоединилась к Марку в воде, понадеявшись, что он сочтет слезы в ее глазах последствием пребывания на слепящем солнце.

— Заходи с другой стороны, — быстро приказал он, подняв глаза. — Держись подальше от плавника, он весь состоит из мускулов.

— Какой пла…

— Внизу. — Он бросил ей мокрую футболку. — Плавник у ее живота.

Косатка едва двигалась, когда они принялись увлажнять ее иссушенную кожу. Через пятнадцать минут запястья Бет начали болеть от постоянного выжимания ткани, поэтому она стала просто мочить футболку в воде и сразу же прикладывать к телу животного.

Взглянув на Марка, она погрузилась в воспоминания о том, каким он был во время учебы в школе.

О том, как он выигрывал у нее в шахматы, выслушивал ее проблемы…

Вне сомнения, теперь он совсем другой человек.

Ни он, ни она не разговаривали, сосредоточенно занимаясь косаткой. Бет совсем забыла, зачем приехала на южное побережье. Сейчас она думала только о спасении животного.

* * *

— Тебе нужно отдохнуть. — Марк говорил и неохотно, и решительно. Его диктаторский тон прорвался сквозь гипнотическую пелену, в которую от монотонной работы погрузилась Бет.

— Со мной все в порядке.

— Ты перегрелась. У тебя запеклись губы. Остановись и выпей воды. Нам не будет от тебя пользы, если ты свалишься.

«Нам — ему и косатке…»

Выпрямившись, рукавом свитера она вытерла пот со лба и затем отправилась к автомобилю. Открыв двухлитровую бутылку прохладной воды, Бет припала к ней, поняв, насколько ее измучила жажда. Подбежав, она передала бутылку Марку, который сначала сурово взглянул на Бет, а потом сделал большой глоток чистой воды.

— Когда вода закончится, мы сможем поливать косатку из бутылки, — сказала Бет.

Марк покачал головой:

— Нам придется растягивать удовольствие. Я взял с собой всего две бутылки воды.

Четыре литра воды на двоих в жаркий день под палящим австралийским солнцем.

Попив, он протянул Бет бутылку. Забыв о гордости, она наблюдала за тем, как капелька чистой воды бежит по горлу Марка. Ей захотелось прикоснуться к его шее языком.

Сделав еще несколько глотков, она побежала к багажнику, чтобы убрать бутылку с водой. Положив ее, она обратила внимание на спутниковый телефон, аптечку, упаковку мюсли, шоколадные плитки, маленький фонарь, вторую бутылку воды и…

Бет отскочила назад, словно обжегшись.

На песок из сумки выпала старая серебряная фляжка, которая, вероятно, принадлежала отцу Марка, умершему, когда мальчику было девять лет. В таких фляжках хранят виски, или водку, или любой другой алкогольный напиток. Бет не нужно было поднимать фляжку, чтобы узнать, чем она заполнена.

Она засунула фляжку в сумку в багажнике и выпрямилась, дрожа. Два года она упорно работала над тем, чтобы побороть пагубную привычку. Она мельком взглянула на Марка, чтобы выяснить, не обратил ли он на нее внимание. Но Марк был поглощен тем, что осторожно увлажнял выпуклую морду кита.

Подойдя к воде, Бет опустилась на колени, и вода накрыла ее до пояса, намочив джинсы. Но помимо того, что намокшие в соленой воде джинсы потемнели, она заметила кое-что еще. Брюшной плавник косатки был наполовину погружен в воду, даже во время отступления волны. Этот самый плавник всего два часа назад, когда они приехали, был сухим.

С трудом поднявшись, Бет едва не свалилась на косатку.

— Марк!

Он посмотрел на нее, выражение его лица было усталым и отчаянно-решительным. Пока Марк жив, косатка не умрет.

— Марк, плавник ушел под воду.

Он возвел глаза к небу и на миг прикрыл их в знак благодарности и пошевелил губами.

— Это хорошо?

Он посмотрел на нее ясными и искренними глазами, словно забыл о том, что Бет — нежелательная персона.

— Это очень хорошо. Возможно, нам удастся помочь ей уплыть.

— Ей?

— Судя по короткому и изогнутому спинному плавнику… — Он резко кивнул в сторону мертвой косатки. — Думаю, это ее детеныш.

Бет окутала непривычная грусть. Эта косатка следовала за детенышем к берегу. Может, она выбросилась на берег, стараясь его спасти? Может, она таращила глаз, пытаясь отыскать детеныша? Несмотря на жуткое отчаяние, Бет обрадовалась своим переживаниям. Ведь всего два года назад она не почувствовала бы жалости к этим животным.

Два года назад она вообще вряд ли могла что-либо чувствовать.

Ее взгляд снова упал на страдающее животное, и она в ярости произнесла:

— Где они?

Марк продолжал ритмично омывать водой косатку:

— Кто?

— Спасатели. Разве они не должны уже быть здесь?

Он остановился и уставился на нее:

— Спасатели — это мы, Бет. Чем, по-твоему, мы занимаемся последние три часа?

— Я имела в виду других людей, с лодками и лебедками, устройствами для спасения китов.

Должно быть, она перегрелась на солнце и у нее начались галлюцинации… Бет показалось, что Марк едва заметно улыбнулся. Она и представить себе не могла, что увидит его сегодня улыбающимся.

— Ага, верно, устройства для спасения китов. — Марк посерьезнел. — Примерно в пятидесяти милях к западу отсюда большая группа добровольцев спасает целую стаю выбросившихся китов. Как только у них ситуация стабилизируется, они приедут, чтобы нам помочь.

— Целая стая?! — закричала Бет. — Что же происходит с этими животными?

Марк видел, что Бет ужасно устала и эмоционально, и физически. Но ей придется с этим смириться, ибо спасательная операция только началась.

— Так часто бывает, — сказал он, сжалившись над ее замешательством. — Стаю китов спасают примерно сорок человек.

Бет уставилась на Марка:

— Сорок! У них не найдется парочки свободных спасателей?

— Все, кто свободен, уже на пути к удаленным мелям, на которых летчики обнаружили выбросившихся китов. Они знают, что один из них в наших руках.

Бет рассмеялась немного громче положенного и взмахнула мокрой футболкой, с которой текла вода.

— Вряд ли нам удастся взять ее в руки.

Марк наклонился вперед и закрыл дыхало косатки от каскада воды. Косатка слабо выдохнула. По меньшей мере, она еще способна на это.

Внезапно он решил проявить небольшую снисходительность:

— Эй, если ты хочешь уйти, сматывайся. В любом случае без твоего негативного настроя мне будет легче.

Бет подняла голову и свирепо на него уставилась, в ее глазах сверкнуло пламя.

— Нет у меня негативного настроя. Я испугана. Я понятия не имею, что делаю.

Ее честность всколыхнула воспоминания десятилетней давности и пробудила в Марке неприятное желание защищать Бет.

Он вздохнул:

— Ты отлично справляешься. Просто увлажняй ее тело и следи за тем, чтобы вода не попадала ей в дыхало. Это все, что мы можем сделать.

Они принялись за монотонную работу, ритмично поливая косатку. Марк очень старался не обращать внимания на Бет, но продолжал время от времени на нее посматривать.

— Тебе нужно позвонить Демьену? Сказать о том, где ты?

Она одарила его ледяным взглядом:

— Я не обязана отчитываться.

— Я об этом не сказал. Но он может о тебе беспокоиться…

Бет выглядела так, словно он сказал нечто из ряда вон выходящее.

«Я беспокоился бы о тебе, будь ты моей».

Бет опустила голову, и капюшон закрыл ее лицо.

— Он не будет.

В ее словах слышалась какая-то холодность и завершенность. Марк не мог не спросить, хотя в действительности не желал интересоваться ее жизнью:

— Почему?

В ответ молчание и плеск воды.

— Бет?

Казалось, даже косатка вздрогнула, когда худые руки Бет резко опустили тряпку на ее бок.

— Мы расстались, понятно? Я больше ни перед кем не отчитываюсь.

Они развелись? Король и королева средней школы в Пирмонте больше не вместе?

Злобный бесенок, поселившийся в душе Марка, подначивал его улыбнуться. Но страдальческое выражение лица Бет не вызывало в нем никакого удовлетворения.

— Мне жаль, Бет.

— Не жалей, — пробормотала она, стоя у хвоста косатки. — Я не жалею.

Бет двигалась словно кошка, омывая огромное тело кита. Животное расслабилось и перестало взволнованно ерзать. Время от времени Бет касалась ладонью мраморной кожи косатки, и та вздрагивала, как будто от щекотки. Марк отлично понимал состояние животного. Когда-то и он вздрагивал, если к нему прикасалась Бет…

Он похоронил эти воспоминания.

Бет вышла замуж за Маккинли. Но теперь она с ним в разводе. И примчалась к своему старому приятелю Марку.

Внезапно его осенило.

— Я надеюсь, мы не начнем с того, на чем остановились, Бет?

Она замерла и подняла на него глаза:

— Что?

Ого! Он не забыл ледяного взгляда этой Снежной королевы. Возможно, Марк мазохист, но он получает удовольствие, видя ее надменный взор.

— Потому что, по моему мнению, мы все выяснили в тот день, за библиотекой.

Даже из-под капюшона огромного свитера Марк заметил, как Бет раздула ноздри.

— Ты думаешь, я приехала сюда для того, чтобы воссоединиться с тобой?

— Я до сих пор хочу выяснить, зачем ты приехала. Для чего-то же ты проделала такой большой путь. Рассказывай о том, о чем хотела.

Его позволение ее словно парализовало. Бет несколько раз беззвучно открывала и закрывала рот. Что бы она ни хотела сказать, это явно было нелегко.

Ее руки замерли на теле косатки.

— Я обидела тебя, пока мы учились в школе, и я хочу, чтобы ты знал, как сильно я сожалею, — тихо произнесла она.

Нервы Марка напряглись. Он бросил на нее косой взгляд:

— Ты меня не обидела.

Она сморщила красивое лицо:

— Ты лжешь. Я была там, я помню…

— Что ты помнишь?

Она выдохнула:

— Как ты выглядел. Как мы расстались.

Он пожал плечами:

— Я уже сказал, что дружба может закончиться.

— Обычно она заканчивается иначе. Ты меня поцеловал, Марк.

В самую точку!

— Я не целовал тебя, Бет, я пытался подчеркнуть важность.

На ее бледном лице появилось смущение.

— Важность чего?

— Ничего. В тот момент ты поцеловала бы любого парня, который бы тебе на это намекнул.

Бет скрыла резкий вздох за хлюпаньем воды. Какое-то время она молчала, приходя в себя.

На секунду Марк проклял себя за то, что ее обидел, но затем приказал себе побороть это ощущение.

Двадцать минут они работали в молчании, потом Марк не выдержал:

— Если хочешь взять внедорожник, чтобы добраться до моего дома, бери его. Меня довезет кто-нибудь из спасателей.

Она подняла на него уставшие глаза:

— Нет, спасибо.

— Почему ты все еще здесь? Ты сказала, зачем приехала. Ты сожалеешь об обиде, которую вообразила… — Он повел плечами немного небрежнее, чем хотел. — Разве мы не все друг другу сказали?

— Ты еще не принял моего извинения.

Его руки замерли, и он медленно наклонился для того, чтобы намочить полотенце.

— Это требование?

Она выдержала его взгляд:

— Это мое желание.

Значит, его мнение важно для Бет.

«Почему тебя это удивляет? Прими извинения этой женщины и гони ее к чертям собачьим с пляжа!» И все же что-то удерживало Марка.

— Я не виделся с тобой десять лет, и вдруг ты объявляешься и требуешь отпущения грехов. — Он увидел ее неуверенный взгляд. — С какой стати ты его ждешь?

— Потому что… — Она смутилась, словно только сейчас об этом задумалась. — Потому что ты — это ты, Марк.

После ее слов он на два шага отошел от косатки. Он не хотел прикасаться к животному, которое могло почувствовать его злость.

— Возможно, такой ответ сгодился бы, пока мы были детьми, Бет, но после того, как ты ушла, многое изменилось. Я больше не робкий мальчик.

Она казалась шокированной:

— Ты никогда не был робким, Марк. Ты всегда прямо говорил о том, чего хочешь.

«Не всегда».

Он постарался побороть свой гнев и взять эмоции под контроль, потом вернулся к косатке.

— Классно сказано!

— Ты мне не веришь? — Она покраснела сильнее. — Я лишь хочу, чтобы ты простил меня за то, что я сделала.

— Ага, вот мы и добрались до сути. Итак, помимо принятия твоего извинения, я должен тебя простить? Что это такое? Программа «Двенадцать шагов»? — С подобными маневрами ему приходилось сталкиваться, общаясь со своей матерью. — Как стать хорошим для всех тех, кому вы испортили жизнь?

На этот раз от косатки отпрянула Бет. Марк наклонился вперед, будучи слишком сильно поглощен работой, чтобы увидеть, как расширились глаза Бет.

— Под каким пунктом я значусь в твоем списке?

Глаза Бет сверкнули. Это было и красиво, и одновременно устрашающе.

Теперь, когда он добился своего и обидел ее, все оказалось совсем не так, как он рассчитывал, строя планы мести в семнадцатилетнем возрасте.

Бет поднялась и уставилась на него, слегка наклонив голову:

— Спасибо, Марк. Мне действительно стало легче.

— Что? — спросил он, хмурясь.

— В моей памяти ты оставался прежним Марком — тем, который был нежен и обходителен с людьми. Мне в самом деле очень хотелось встретиться с таким человеком. Но новый Марк оказался язвительной свиньей, и мне стало намного легче, ибо незачем ломать голову из-за всякой ерунды.

Он фыркнул:

— Можно подумать, ты знаешь историю моей жизни!

Она покачала головой, смотря на него с отвращением:

— Ох, я прямо громко рыдаю…

Бет была единственным человеком на планете, который когда-либо разговаривал с Марком с такой беспощадной прямотой.

— В последний раз, когда я тебя видел, Бет, ты хотела только одного — чтобы я с тобой попрощался. Ну, ты своего добилась. Не обманывай себя и не думай, что все эти годы я страдал и надеялся вернуть тебя. Ты преподала мне хороший урок. Он подготовил меня к вступлению в реальный мир. Благодаря ему я преуспел в учебе и в жизни.

Бет заставила свое уставшее тело поднатужиться и облила водой всю косатку, не сводя взгляда с Марка:

— Отлично. Вот что я тебе скажу, Марк. Я сожалею о том, что обидела тебя, пока мы учились в средней школе. Я приняла неверное решение и пожалела об этом. Я приношу извинения за то, что отказалась от наших планов по поводу университета, и за то, что могла как-то повлиять на твое решение там учиться…

Он внутренне сжался от боли:

— Не льсти себе.

Она упорно продолжала:

— Но больше всего я сожалею о том, что решила тебя разыскать и пришла к тебе сегодня. Ибо до настоящего времени я считала тебя неким символом, который хранила в душе. Символом того, что я хотела в тебе видеть, — ум, лояльность, щедрость. Многие годы я хотела быть похожей на тебя. Но наконец я узнала правду. Несмотря на наращенные мускулы, ты всего лишь злобный, раздраженный, маленький человечек по имени Маркус Дунканнон. И я трачу зря свою энергию на то, чтобы переживать такие неприятные эмоции. — Она выпрямилась и огляделась. Ей следовало сбежать отсюда, но бросить косатку она не могла.

Марк моргнул, глядя на Бет. Ему было совершенно нечего ответить на ее эмоциональное высказывание. При словах Бет о том, что многие годы она помнила о нем, его пульс участился. У него пересохло во рту, и ему показалось, что сердце подпрыгнуло к горлу.

Смешно. Неприемлемо. Ее слова прожигали его мозг.

Они мрачно смотрели друг на друга, тяжело дыша. Затем Марку расхотелось с ней состязаться.

— Не надо эффектных речей, Бет. Скажи мне о том, что ты на самом деле чувствуешь.

Она вперила в него взгляд, но не смогла сдержать едва заметную улыбку:

— Я потратила десять лет, но научилась говорить то, что думаю. Теперь я не хожу вокруг да около.

— Насколько я помню, у тебя никогда не было проблем с самооценкой. Ты всегда была нахальной, постоянно рвалась в бой со мной. Со всеми.

«Но особенно со мной…»

Прежние дни были одними из самых лучших в его жизни. Десять лет назад Марк Дунканнон и Бет Хьюз были одним целым.

Она искренне и страдальчески на него посмотрела:

— Я не считаю это своими достоинствами, Марк. Быть восторженным последователем не одно и то же, что решать самой за себя.