Это было некрасиво, как, впрочем, и сейчас.

— Ей уже давно исполнился двадцать один год [Двадцать один год — возраст, с которого гражданин США полноправно может участвовать в голосовании, служить в правоохранительных органах и пользоваться привилегиями совершеннолетнего в полном объеме.], — спокойно замечает Шеридан. — С юридической точки зрения, в соответствии с федеральным законодательством и законодательством Северной Дакоты, она наследует все по воле мистера Рида. Все это. — Он едва заметно улыбается, когда смотрит на меня. — Включая мистера Эдисона.

Эдисон! Сердце замирает.

— О боже… он еще жив?

— Жив и доставляет кучу проблем, больше, чем когда-либо, — говорит Шеридан с хитрой усмешкой.

Эдисон — самая умная лошадь на земле. Ему должно быть больше тридцати, так что он древний старик. С улыбкой я представляю Эдисона: угольно-черный с белой полосой на лбу. Этот конь — практически Гудини, прирожденный фокусник, что за считаные секунды может выбраться из любых цепей и оков. Дед не упоминал его ни в одном из последних телефонных разговоров, а я боялась спрашивать, опасаясь вестей о смерти. Джон любил эту лошадь так же, как и я. Как еще взрослая женщина может относиться к своему любимому с детства приятелю?

— Да это просто смешно! Что она будет делать с ранчо и нефтяной компанией, сидя в этой глуши? — огрызается мать.

Шеридан приподнимает седую бровь.

— Все, что ей угодно, миссис Рид.

— Но она не может. У нее есть обязательства в Калифорнии. — Колючий взгляд матери устремляется в мою сторону. Губы поджаты; она ожидает, что я поддержу ее. «Скажи хоть что-нибудь, черт тебя побери», — читается на ее лице.

— На самом деле… нет, нет никаких обязательств. Они были до прошлой недели, пока я не оформила все документы на ликвидацию предприятия. — Я вздрагиваю, зная, что не стоило этого говорить.

Все и так довольно плохо. Возможно, дед хотел, чтобы я немного развеялась?

Отец качает головой и отводит глаза. Он в шоке, опустошен и хочет покончить с этим.

— Мисс Рид, должен сказать, что есть несколько условий, которые нам с вами необходимо обсудить в частном порядке. — Шеридан бросает несколько усталый взгляд на родителей. — И это тоже оговорено в завещании.

— Я вам покажу условия, — сипло шепчет мать, громко вздыхая. — И это после всего, что мы для нее сделали!

Она хватает свою сине-белую тисненую сумочку от Gucci, идеальный аксессуар для выхода в люди.

— Хватит! Никогда еще меня так не оскорбляли. — Встав, она резко обращается к отцу: — Идем, Гарри.

Это команда следовать за ней, и мужчина ее выполняет.

Взгляд, которым он смотрит на меня, когда встает, почти сочувствующий. На какое-то короткое мгновение я замечаю сходство с дедом — главным образом в ярко-зеленых глазах, как у меня.

Он поворачивается к адвокату.

— Полагаю, вы хотите, чтобы мы подождали снаружи?

Шеридан поднимается со стула, кажется, целую вечность. Он высокий и худой, словно фонарный столб.

— На ваше усмотрение, — отвечает тот. — Вы можете вернуться в отель или, например, посетить кладбище.

На секунду родители замирают.

Он знает, что они не пошли на похороны днем. Только я присутствовала на погребении маленькой урны, больше похожей на цветочный горшок. Единственная душа, кроме служителя, который следил за церемонией.

— Я вас умоляю! В отель… в эту лачугу? — говорит мама возле двери. — Национальная сеть отелей — это ад! Вы хоть представляете, как их жуткий отбеливатель для постельного белья влияет на кожу?

Я стараюсь не закатывать глаза. Если бы хоть половину ее упреков мы могли переложить на постельное белье.

— Мы будем в вестибюле, Аннабель, — предупреждает отец, догоняя жену как раз вовремя, чтобы открыть дверь.

Я киваю, сглатывая комок, растущий в горле, и искренне не желая проходить через это в одиночку.

— Могу я вам что-нибудь предложить? — спрашивает Шеридан, как только дверь закрывается, оставляя нас двоих в кабинете. — Кофе? Стакан воды?

Я качаю головой, радуясь, что все еще могу двигаться. Ощущаю себя окаменевшей и переполненной страхами. У меня уже были три неудачных бизнеса, связанных с арендой, и каждый раз я думала, что справлюсь и начну получать прибыль.

Как я смогу справиться со сложнейшей империей, созданной дедом? Смогу ли я управлять ею должным образом?

Нефтяная компания в наследство? Да я даже не знаю цену на бензин!

Может быть, мама права: я не смогу.

Я начинаю паниковать.

Мистер Шеридан медленно опускается на стул и внимательно изучает меня.

— Прошу простить, мисс Рид. У меня недавно была операция на спине, поэтому я еще не очень быстро двигаюсь.

Я снова киваю. Затем, чтобы хоть как-то отреагировать на его слова, говорю:

— Надеюсь, вам скоро станет лучше. У деда было нечто подобное, лет десять назад… Год спустя он уже передвигался на инвалидном кресле. — Боже. Я действительно не в себе.

— Ну, надеюсь хоть наполовину быть таким же везунчиком. Но позвольте успокоить вас: вы не останетесь один на один с этим наследством. Ваш дедушка был осторожным человеком и умел грамотно планировать. Он щедро оплатил мои услуги, чтобы вы могли пользоваться ими сколько необходимо. Кроме того, вы получаете полную поддержку его самого надежного компаньона, который указан в завещании. Мистер Ларкин предоставит вам все, что может понадобиться.

Его… компаньон? Мистер Ларкин? Что за?..

Я знала, что у деда есть какой-то помощник по дому, но… в голове совершенно не отложилось имя этого человека. Дед особо не рассказывал о нем, лишь упомянул несколько раз.

Вроде что кто-то работает на ранчо и иногда занимается вопросами, связанными с бизнесом. Старый армейский приятель или кто-то в этом роде. Хозяйство большое, но сейчас оно требует не так много забот, как раньше.

Дед продал скот и птицу много лет назад, а большую часть земли сдавал в аренду. Скорее всего, тот человек был на подхвате, выполняя время от времени работу, с которой Джон не мог справиться из-за возраста.

Честно говоря, я была рада, что рядом с ним кто-то есть. Нужно было задавать больше вопросов, но все телефонные разговоры сводились к одной теме — ко мне. Об этом Джон мог говорить бесконечно. Возможно, он жил ради этих рассказов, чтобы услышать, что делаю, когда возвращаюсь домой… Мы могли болтать часами.

Жаль, что я так и не съездила к деду.

Он знал обо мне все: мою жизнь, мечты, победы. А сейчас я здесь, и у меня куча помощников. Старые адвокат, компаньон и конь. Надеюсь, я не уморю их за ближайшую неделю.

Ловлю себя на том, что вновь качаю головой. Какие ужасные, эгоистичные мысли. Надеюсь, это не результат материнского воспитания.

Я опускаю руки на колени, обтянутые черным траурным платьем, и сосредотачиваюсь на словах Шеридана.

— …должны прожить на ранчо не менее шести месяцев. Я буду регулярно проверять вас. Есть ли вопросы?

Я не услышала большей части вопросов, но я киваю. Не хочу, чтобы он знал, что в бизнесе я неудачница. Даже сейчас, во время простого разговора, я умудрилась все пропустить.

Мои плечи опускаются. Мужчина, наверное, и так это понимает.

У меня есть шесть месяцев, чтобы сделать что-то путное или окончательно все развалить. Только бог знает, что тогда произойдет. Возможно, Шеридан тоже в курсе, но пока я не хочу этого знать.

— Как я уже говорил, — продолжает он, — дела Джона в идеальном порядке, до последней запятой. Компанией «Норт Эрхарт» управляет совет директоров. Структура управления сложная, в эти вопросы я вовлечен неглубоко, но буду готов помочь, если вы столкнетесь с недоразумениями, связанными с ролью владелицы компании.

Меня гнетет груз ответственности. Просто мысль сесть в кресло деда напротив сборища чопорных директоров заставляет желудок взбунтоваться.

Киваю, тяжело сглатывая. Притворяюсь, что все будет просто замечательно.

Адвокат откидывается на спинку кресла.

— Как я ранее сказал вашему отцу, его должность в компании не изменится, равно как и доход. Джон не видел нужды в изменении этой статьи расходов.

Если честно, вряд ли он на самом деле заслуживает эту шестизначную зарплату, но я знаю, что родители придут в бешенство, если потеряют этот доход.

Мой прадед был нефтяником, и дед унаследовал от него небольшое, но прибыльное предприятие. А когда в Северной Дакоте грянул нефтяной бум, «Норт Эрхарт», возглавляемая Джоном, превратилась в процветающую компанию. Даже моя мамочка невероятно любила упоминать этот факт.

— Понимаю, что это очень большая ответственность. Особенно для кого-то столь юного, как вы. Однако я здесь, чтобы помогать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Просто позвоните, — произносит мужчина, улыбаясь краешками губ. — Джон был очень конкретным в своих пожеланиях и в том, как они должны контролироваться. Я поклялся, что строго прослежу за исполнением всех условий.

Я соглашаюсь. Что еще я могу сделать? Тут либо плыви, либо тони, а я на воде могу держаться только «собачьим» стилем.

И все же я не могу позволить этому случиться.

Мистер Шеридан пододвигает ко мне стопку бумаг.

— Необходимо, чтобы вы подписали эти документы. В двух экземплярах. Здесь содержится информация, которую мы сейчас обсуждали.

Я беру ручку и механически ставлю подпись рядом с маленькими красными стикерами.