И все же, подумалось ей, уединяться с Марчнайтом не совсем удобно. Но, перехватив взгляд Сигрейва, она поспешила подать руку Марчнайту, который вывел ее из душного зала во влажную, тускло освещенную оранжерею. Обстановка в ней могла бы показаться интимной, если бы не разгуливавшие по проходам пары.

Полюбовавшись прудом посередине оранжереи, водопадами, несущими к нему свои воды по скальным выходам, понюхав лилии самых разных видов, они вышли к каменной скамейке у стены теплицы, и Люссиль, опустившись на нее, жестом предложила своему спутнику последовать ее примеру.

— Здесь, мадам, мы можем познакомиться поближе, — произнес он.

— Да, я рада этой возможности, потому что мне хочется поговорить с вами о леди Полли. Очаровательная девушка, не правда ли? Но, по моим наблюдениям, лорд Генри, вы находите ее более чем очаровательной. Он ответил не сразу.

— Знаете, мисс Келлавей, вы, наверное, единственная из знакомых мне женщин, которая, оказавшись в подобной ситуации, заговорила не о себе. Во всяком случае, не о себе и связи со мной. — Он улыбнулся даже немного обиженно.

— Извините, сэр, мне не раз уже говорили, что я веду себя не совсем обычно. Но мне показалось, что вам было бы приятно поговорить о леди Полли. Если я ошибаюсь…

— Нет, нет, вы не ошибаетесь, мадам, — вздохнул лорд Марчнайт. — Поскольку говорить с ней я не могу, мне приятно поговорить хотя бы о ней. Вы, очевидно, очень проницательны, иначе как, после столь краткого знакомства, могли догадаться о моих чувствах к леди Полли. Беда в том, что меня считают недостойным выразить их лично ей.

Он произнес эти слова с такой горечью, что Люссиль пронзила боль за него.

— Но какие против вас могут быть возражения! — воскликнула она, зная, что Генри — старший сын герцога Марчнайта. — Ваша семья…

— О да, мисс Келлавей, моя родословная безупречна. — Начав говорить, лорд Генри уже не мог остановиться. — Возражения вызывают не мои родственники, а я сам. — Он тяжело вздохнул. — Я познакомился с леди Полли пять лет тому назад, когда ее только начали вывозить в свет. Среди всех глупых дебютанток она была как дуновение свежего ветерка в невыносимый зной, и я сразу потянулся к ней. У нее была подруга, имени которой я не назову, вы сейчас поймете, почему. Они были неразлучны. Мне и в голову не приходило, что подруга ко мне неравнодушна — ведь все мои мысли были заняты лишь леди Полли. Но однажды плутовка подстроила поломку своей кареты вблизи от моего дома в Хартфордшире. — Он вздохнул. — Ей было хорошо известно, что я удалился туда на несколько дней из Лондона. Ехала она не одна — ее сопровождала компаньонка, да и у меня в доме, естественно, жила домоправительница, так что мы не были наедине, но все равно поползли мерзкие слухи. Мне дали ясно понять, что ради спасения чести моей незваной гостьи я обязан на ней жениться.

Он с отчаянием взглянул прямо в глаза Люссиль.

— Знали бы вы, сколько бессонных ночей я провел, стараясь найти выход из создавшегося положения. Ведь я собирался предложить руку и сердце мисс Полли и не мыслил своей жизни без нее, В конце концов, я недвусмысленно заявил, что не женюсь на мисс… на девушке, случайно оказавшейся в моем доме.

И тут я допустил ошибку — поехал к старому лорду Сигрейву и попросил руки его дочери, тогда как следовало выждать, пока слухи улягутся. Он отказал мне наотрез, назвал меня человеком без чести, который морочит головы юным леди. Я был в отчаянии. Мне удалось встретиться с Полли наедине, я предложил ей объявить о помолвке. Но она наотрез отказалась идти против воли отца.

Он замолчал, тишину нарушал лишь тихий шум водопада, низвергавшегося в пруд перед ними.

— С тех пор за мной закрепилась репутация дикаря, к тому же с невыносимым характером. — Встретив огорченный взгляд Люссиль, Марчнайт оборвал себя на полуслове. — Прошу прощения, мадам, даже не понимаю, с чего это я стал изливать вам душу…

— Не беспокойтесь, сэр, я понимаю вас как никто — ведь меня тоже вечно обвиняют в бесчувственности.

— Но зачем обременять вас моими личными делами! Ума не приложу, как это получилось. Уж поверьте мне, мисс Келлавей, все оттого, что вы располагаете к откровенности. До сих пор я никогда не рассказывал о самом сокровенном совершенно незнакомым людям.

— В этом я не сомневаюсь, сэр, — улыбнулась Люссиль. — Но я считаю леди Полли своим другом и знаю, что она несчастлива. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Вы сама доброта, мадам, но я уверен, что нам с Полли уже никто не сможет помочь. Теперешний лорд Сигрейв, по-моему, относится ко мне не лучше, чем его покойный отец.

— Да, вы правы, я не в силах вам помочь, — промолвила Люссиль, и на сей раз горечь слышалась в ее голосе. — Если я попытаюсь поговорить с лордом Сигрейвом, это — увы! — будет вам только во вред.

Она замолчала, поняв, что выдала себя с головой, но лорд Генри, явно понявший причину ее огорчения, успокаивающим жестом положил ладонь на ее руку.

— Вы, вижу, не в лучшем положении, чем я, — начал было он, но его прервал на полуслове лорд Сигрейв, незаметно для них вошедший в оранжерею.

— Мисс Келлавей! Я пришел за вами, чтобы проводить к ужину, — сказал он многозначительно, хотя лицо его оставалось бесстрастным. Было непонятно, слышал он ее последние слова или нет, но она заметила, с каким подозрением он взглянул на лорда Генри, особенно на их сомкнутые руки! Она попыталась высвободить ладонь, но лорд Генри не отпускал ее, явно желая поддразнить Сигрейва.

— Вы, вижу, решили испортить мне сегодня вечер, Сигрейв, — проговорил лорд Генри. — Сначала лишили меня общества одной очаровательной дамы, сейчас — второй. Это, полагаю, не случайно.

— Если вам угодно думать так, сделайте одолжение, Марчнайт, — с деланной любезностью сказал Сигрейв и повернулся к Люссиль. — Если разрешите, мисс Келлавей…

— Я полагала, что к столу меня проводит мистер Фаррант. Ах, вот и он! Прошу прощения, джентльмены… — Она подчеркнуто тепло улыбнулась лорду Генри и поднялась.

— О Господи, сегодня я то и дело натыкаюсь на ваших поклонников, — с нескрываемым раздражением пробурчал Сигрейв, резко повернулся на каблуках и вышел из оранжереи.

Глава девятая

Сидя за ужином в приятном ей обществе Фарранта, Полли и ее кавалера Джорда Темплтона — его, очевидно, находили более подходящим для нее, чем Генри Марчнайт, — Люссиль наблюдала за сидевшей напротив Гетти, мило кокетничавшей с Питером. У последнего были, несомненно, самые серьезные намерения. Об этом красноречивее всяких слов говорил гордый взгляд собственника, с которым он всматривался в хорошенькое личико Гетти.

Люссиль охватило двойственное чувство — радость за Гетти и боль за себя. Дай Бог, подумала она, чтобы Гетти никогда не знала разочарований в любви.

Словно в ответ на ее мысли ей на глаза попался лорд Сигрейв, танцевавший первый после ужина вальс с Фалией Диттон. Вряд ли это придется по вкусу мисс Элиот, подумала Люссиль, недаром та сидит с таким мрачным выражением лица.

А Люссиль пригласил и с самоуверенным видом закружил в танце Генри Марчнайт.

— Когда вам в следующий раз захочется вызвать ревность Сигрейва, можете смело положиться на меня, — сообщил он с очаровательной улыбкой. — Давно не получал такого удовольствия.

— Не понимаю, о чем вы, сэр. — Стараясь сохранить беспристрастный вид, она все же не смогла подавить улыбки.

— Да будет вам! Поскольку мы с вами, мисс Келлавей, подружились, то не могу не сказать вам, что никогда не видел Сигрейва таким. Он слывет человеком, лишенным чувств. Но сегодня проявил их более чем достаточно. Поймите меня правильно — я хорошо отношусь к Сигрейву и, подобно многим его знакомым, огорчен переменой, произошедшей с ним на войне. До этого он был куда более общителен. Но я уверен, если кто и может его растормошить, так это только вы.

Уж не дразнит ли он ее? Вроде бы нет, тон совершенно серьезный. На миг Люссиль даже поверила лорду Генри — может же, в конце концов, Сигрейв простить ее, мелькнуло у нее в голове. Но это был лишь миг. Она поспешила напомнить себе, что Марчнайт ничего не знает про историю с маскарадом. А знай он, и сам проникся бы к Люссиль только презрением, не иначе. Тут они оказались рядом с Сигрейвом, танцующим с Луизой Элиот, которая, призывно улыбаясь, прижималась к своему партнеру гораздо теснее, чем того требовал вальс.

Глаза Люссиль потухли. Заметив это, Марчнайт проследил за ее взглядом.

— Какая утомительная пустышка, эта мисс Элиот! Не обращайте на нее внимания, мисс Келлавей! Думаю, не ошибусь, если скажу, что Сигрейв танцует с ней по долгу вежливости. Ну и, кроме того, — он лукаво улыбнулся, — чтобы возбудить вашу ревность.

— Вы заблуждаетесь, полагая, что лорда Сигрейва хоть сколько-нибудь интересует моя реакция, — сказала она устало. — Вы очень далеки от истины.

— Так это же можно проверить, нет ничего легче. Сделайте вид, что вы кокетничаете со мной, увидите, как он взовьется. Готов держать пари, что так и будет.

Как велико искушение! Но ведь, помимо Сигрейва, это огорчит Полли. И Люссиль с легкой улыбкой отрицательно покачала головой.

— Очень польщена, сэр, вашим предложением, но принять его не могу.

Лорд Генри не стал настаивать. Музыка смолкла, он галантно поцеловал Люссиль руку, усадил около оконной ниши, сказав напоследок: «Если передумаете, я к вашим услугам», заговорщически улыбнулся и ушел играть в карты.

Надо же было так случиться, что в нише беседовали мисс Диттон и мисс Элиот, которых примирила ненависть обеих к их общему врагу Люссиль Келлавей.

— Ей уж никак не меньше тридцати, — говорила мисс Диттон. — Ни воспитания, ни внешности, ни дома… Ее место в учительской. Флиртует почем зря с Генри Марчнайтом, которому, как известно, хороша любая женщина, кидающаяся ему на шею.

— Да уж, этой особе не помогли бы даже деньги, которых, у нее, впрочем, все равно нет, — подхватила мисс Элиот. — Сестра куртизанки! Кто это захочет иметь такую родственницу!

Ничего, не видя из-за застилавших глаза слез, Люссиль выскочила в коридор и юркнула в первую попавшуюся дверь. В тускло освещенной комнате, оказавшейся библиотекой, не было ни души. Она опустилась в кресло.

Как ни странно, злобные выпады мисс Диттон оставили ее совершенно равнодушной. Иное дело — слова мисс Элиот, говорившей чистую правду. И в самом деле, кому это захочется жениться на сестре женщины, близостью с которой может похвастаться едва ли не каждый! Уж во всяком случае, не мужчинам из благородных семей, которым положено блюсти честь имени и титула. Даже такой заурядный помещик, как Чарлз Фаррант, счел бы это аморальным. Не помышляя в прошлом о замужестве, Люссиль не считала свою сестру препятствием на этом пути, но сейчас все представлялось ей в ином свете.

Она подняла голову, вытерла слезы. Хватит мечтать о Сигрейве, надо благодарить судьбу, пославшую ей взамен замужества состояние, которое подсластит горькую пилюлю одиночества. Пройдет время — и, быть может, она забудет эти темные проницательные глаза и раскаты низкого голоса.

— Вы плохо себя чувствуете, мисс Келлавей?

К ней от двери направлялся лорд Сигрейв. Люссиль обдало жаром, затем холодом. Как странно, что чары блестящего Генри Марчнайта ее не трогают, а ничего не значащее слово, произнесенное Сигрейвом, приводит в полное замешательство. Она откашлялась.

— Да нет, милорд, благодарю вас. Все в порядке.

— Так почему же вы скрываетесь здесь? Толпы ваших обожателей сбились с ног, разыскивая вас.

Он взял стул, уселся напротив и пристально уставился на Люссиль.

— Что случилось, мисс Келлавей? — спросил он более мягким тоном. — И не вздумайте уверять меня, что все в порядке, я все равно не поверю.

Выложить бы ему все начистоту! Но нет, подобная откровенность может иметь весьма нежелательные последствия.

— Я, наверное, просто устала, милорд, — ответила она, поколебавшись. — Ведь я на балу впервые, привыкла жить спокойно. Вот мне и захотелось побыть немного одной.

Явно не веря ей, Сигрейв не отводил от Люссиль внимательного взгляда, но все же переменил тему:

— Эта комната нравится вам? Архитектура относится к числу ваших многочисленных интересов?

Только сейчас Люссиль обвела взглядом помещение. Библиотека и в самом деле была красивым залом с арками в каждом конце и продолговатыми окнами, выходящими на террасу. Помимо застекленных полок с книгами ее украшали скульптуры и картины.

— Часть скульптур вывез из своего главного путешествия мой отец, — сообщил Сигрейв. — Но и ваш отец из каждой своей поездки привозил ему что-нибудь новое. Вы, очевидно, поняли из рассказа моей матери, что наши отцы были закадычными друзьями. Приезжая из Кембриджа домой, я неизменно навещал вашего отца в «Куксе», чтобы услышать о его приключениях.

— Я читала кое-какие его рукописи, — сказала Люссиль. — Беседовать с ним было, наверное, очень интересно.

— Еще как! Вы бы наверняка были с ним большими друзьями — в вас, как и в нем, много необычного. Кстати, о чем это вы говорили с Генри Марчнайтом?

Вот хитрец! Усыпил ее бдительность своими разговорами, чтобы неожиданно ошарашить волнующим его вопросом. А все потому, что он, несомненно, беспокоится за Полли — как бы Марчнайт с ее помощью не подобрал ключ к его сестрице. Ну что ж, она выложит ему все как есть, самой уже надеяться не на что, так, может, ей удастся помочь Генри и Полли.

— Лорд Генри говорил мне о том, с каким чувством он относится к Полли, — произнесла Люссиль, набравшись смелости. — Но неужели вы сами этого не замечаете. Он ведь страдает!

— Ему на редкость хорошо удается скрывать эти страдания, — сухо возразил Сигрейв. — А что думает по этому поводу Полли?

— Не знаю, не спрашивала, хотя собиралась, видя, что присутствие лорда Генри не оставляет ее равнодушной. Могу и впредь не касаться этой темы, если вы того желаете. Вряд ли вам хочется, чтобы ваша сестра подружилась со мной.

— Какое странное предположение! — Сигрейв чуть прищурился. — Мне, напротив, было очень приятно наблюдать, что вы сошлись характерами с моей сестрой. Она, при всей ее любви к светским развлечениям, человек серьезный, легкая болтовня ей быстро надоедает, и это роднит ее с вами. Так что не воображайте, будто я против вашего общения. А вот лорд Генри — совсем иное дело. Когда-то Марчнайт мне нравился, но в последнее время он очень сильно изменился, и в худшую сторону.

— Быть может, из-за того, что, потеряв надежду жениться на любимой, ищет развлечений, которые избавили бы его от тоски по ней, — смело заявила Люссиль. И тут же удивилась своей храбрости — уж не содержал ли алкоголя лимонад, который она пила за ужином?

— Вижу, лорд Генри быстро завоевал ваше расположение, — произнес Сигрейв с непонятной для Люссиль интонацией. — Осмелюсь вас предупредить, что за ним закрепилась репутация опасного мужчины.

— Понимаю! — резко возразила Люссиль. — Но уверяю вас, милорд, на самом деле он ее не заслуживает.

Наступило напряженное молчание. Его нарушил смех Сигрейва.

— Вы снова удивили меня, мисс Келлавей. Смею вас заверить, что у Марчнайта репутация куда хуже, чем у меня.

— Возможно, сэр, но я могу судить лишь по моим личным впечатлениям. А со мной он был сама обходительность. Впрочем, у него и не было поводов для иного поведения, в отличие от вас, сэр, — милостиво добавила она.

— Вы совершенно правы, мисс Келлавей! Я вел себя с вами как последний негодяй, но вы сами меня спровоцировали.

Он поднялся на ноги, и безошибочное чутье подсказало Люссиль, что за этим последует.

— Есть в вас, мисс Келлавей, что-то, заставляющее меня вести себя так, — промолвил он задумчиво и, потянув за руку, заставил ее встать и прижал к себе. — Вы обещали мне танец, — мягко сказал он. — Так потанцуем же сейчас.

В этот миг в бальном зале оркестр заиграл вальс. Слабые его звуки, которые доносились до библиотеки, полумрак, аромат лилий, стоявших в огромной каменной вазе, темнота за окнами — все создавало атмосферу какого-то волшебства. Едва рука Сигрейва обвилась вокруг Люссиль, как она всем своим существом ощутила каждую линию его тела, каждый мускул. Ей захотелось прижаться к нему как можно ближе. Лица Николаса она не видела, но ей казалось, что он слегка улыбается.

Вдруг за дверью раздались голоса. Очарование минуты моментально растаяло. Они остановились, Сигрейв разомкнул объятия и отступил назад.

— По-моему, это голос мисс Маркхэм. — Он взглянул на часы. — Она, несомненно, собирается домой, да и вы, убежден, не захотите ночевать в замке. А час уже поздний. Спокойной ночи, мисс Келлавей!

Вот и кончилась волшебная сказка! Он мигом заставил ее возвратиться на землю. И когда она, наконец, уразумеет, что надеяться не на что?! Выходя из двери, она успела заметить, как Сигрейв, взяв со стола книгу, усаживался поудобнее в кресле. Он, казалось, уже напрочь забыл о ее существовании.

— Люссиль! Куда ты запропастилась? Мы тебя ищем повсюду, никак не можем найти! — воскликнула Гетти, стоявшая в коридоре рядом с леди Сигрейв и Полли.

Леди Сигрейв внимательно вгляделась в лицо Люссиль, и та почувствовала, что пре…

— Гетти! Бегите как можно скорее, разбудите кучера Джона. Я хочу…

Тут дверь Геттиной комнаты распахнулась настежь и оттуда выскочила с вытаращенными от испуга глазами Гетти. Плача навзрыд, она кинулась к Люссиль, которая едва не выронила свечу.

— Только что в моей комнате был мужчина! — закричала она, с ужасом озираясь на дверь своей комнаты. — Он просунул голову между занавесками кровати, так что я чуть не умерла от страха.

Люссиль обняла сестру, а миссис Эйплтон решительно направилась к двери.

— Нет, нет! — вскричала Гетти. — Не ходите туда, миссис Эйплтон! А вдруг он вооружен!

Люссиль затащила девушку в свою спальню, уложила на кровать и укрыла пуховым одеялом, но та продолжала дрожать и цепляться за Люссиль, не давая ей уйти.

— Не оставляй меня одну, Люссиль!

— Там никого нет, мадам, — сообщила, появляясь в дверях, миссис Эйплтон. — Я обыскала все углы, даже под кровать и за мебель заглядывала.

— Но он был там! — всхлипнула Гетти. — Я видела его. Вы, конечно, уверены, что он привиделся мне во сне, но клянусь — это не так. Я и заснуть-то не успела, открываю глаза и вижу перед собой его бледную физиономию между занавесками, повернутую ко мне.

— Да нет же, Гетти, мы верим тебе, — стала успокаивать ее Люссиль. — Только непонятно, откуда он взялся.

— Не знаю, но уверена, что он был, был!

— А как он выглядел? — спросила Люссиль. — Высокий или низкий, брюнет или блондин, старый или молодой?

— Не знаю! — Гетти поглубже зарылась в постель. — Кажется, молодой, русый. Я ведь и разглядеть-то его не успела.

Тут миссис Эйплтон знаком подозвала Люссиль к окну и показала на белесый порошок, который обнаружила только что на полу.

— Вот… Нашла около камина, — шепотом сообщила она, — А только сегодня убирала эту комнату и ничего подобного не было. Значит, кто-то действительно здесь побывал, сомнений нет.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Подождем до утра, утро вечера мудренее, — успокоительным тоном предложила миссис Эйплтон. — Пойду сделаю нам чаю.