— Будь это наказание единственным, я бы считала, что легко отделалась. Но потерять или никогда не заслужить уважение людей, мнением которых ты дорожишь, — наказание куда более серьезное.

— Если для вас это имеет значение, то вы правы, — подумав, согласился Сигрейв. — Далеко не для всех это так. А для вас, значит, это очень важно?

Люссиль казалось, что она вот-вот задохнется. В горле у нее стоял комок. Она ни словом не обмолвилась о более сильном чувстве, чем уважение, уверенная в том, что любить он ее никогда не сможет. Но знать бы, что она ему хоть чуточку нравится, что он ее хоть немного уважает! Разве такое желание не простительно?

— Да, милорд, для меня это чрезвычайно важно. — Ни на что, не надеясь, она заговорила с поразившей ее саму смелостью. — Из-за собственной глупости я лишила себя права на ваше уважение, и, когда все произошедшее станет лишь воспоминанием, это будет мучить меня до конца жизни. Наступило молчание.

— Вы рвались уехать, а из-за мисс Маркхэм пришлось остаться, что тоже, наверное, было нелегко, — задумчиво заметил Сигрейв. Что он хотел этим сказать? Говорит загадками, а тут еще в темноте не видно выражения его лица.

— Да, нелегко, — подтвердила Люссиль, чувствуя, что в голосе ее слышатся слезы. Зря она затеяла этот разговор. Он для нее унизителен. Если он скажет что-нибудь оскорбительное, она не выдержит и, разрыдавшись, побежит вниз, прочь от него.

— Вы как-то раз объяснили мне, что побудило вас выдать себя за Сюзанну, — продолжал Сигрейв тем же задумчивым тоном. — Хочу рассказать вам кое-что из своей жизни. Я никогда не испытывал чувства гордости за то, что мне приходилось делать, сражаясь под началом Веллингтона. Я становился свидетелем отвратительных жестокостей и был вынужден предпринимать действия, противные натуре человека. Подобные переживания меняют людей, и, когда меня демобилизовали, я был рад. И тут, представляете, я вдруг с ужасом убеждаюсь, что никак не могу приспособиться к мирной жизни. Мне недостает опасностей, неопределенности, волнений войны. Мне скучно. Тогда я пустился во все тяжкие. Женщины, карты, лошади… Я вел себя как последний дурак, благо у меня хватало на это средств.

В голосе Сигрейва послышалась горечь.

— Беднягу Гарри Марчнайта пригвоздили к позорному столбу за одну ничтожную промашку, которую он допустил по молодости лет, а мне прощались самые безрассудные поступки, потому что я слыл героем. И чем больше я бесчинствовал, тем снисходительнее ко мне относились. Так прошел целый год. Оскорбленный моим поведением муж некой дамы вызывает меня на дуэль, я предоставляю ему право выстрела, а от своего даже отказываюсь — мне скучно защищаться, да и в глубине души я сознаю, что он прав. Вот до чего довела меня скука, мисс Келлавей, вам, также ставшей жертвой скуки, до меня ох как далеко! Так что не будем больше об этом говорить. Но самое скверное то, — продолжал Сигрейв, — что, когда это временное помрачение рассудка миновало, я обнаружил, что в душе у меня пустота, мне никто не нужен. Ну, родных, положим, я люблю, но мои имения, светское общество, девушка, с которой я был помолвлен, — все это меня совершенно не волнует. Сам не знаю, быть может, это навсегда.

Люссиль молчала. Да и что могла она ему сказать, кроме общих слов, которые он наверняка сотни раз слышал от друзей? Ей на ум пришли слова Полли о том, что Сигрейв вернулся с войны иным человеком, а также Генри Марчнайта, выразившего сожаление, и свое, и их общих друзей, по поводу того, что Сигрейв держится обособленно.

Побуждаемая только любовью и беспокойством за этого человека, Люссиль протянула руку и погладила его кисть, желая принести ему хоть чуточку покоя. Но внезапно его теплые пальцы сомкнулись вокруг ее ладони.

— Взошли звезды, мисс Келлавей, — чуть хрипя, сообщил он, притягивая ее к себе.

И в самом деле. Увлеченная беседой, Люссиль не заметила, как на ставшем темно-синим небосводе заблестели звезды. Разрозненные облачка не застили неба, и над лесом, где снова заухала сова, виднелся серп молодого месяца. Ночь была великолепная.

— Где следует искать комету, мисс Келлавей? — спросил Сигрейв.

— В созвездии Кассиопеи, сэр, — ответила Люссиль, всеми силами стараясь сохранять спокойствие. — Ах, вон она, я вижу ее даже без телескопа. Как красиво! — Она поднесла телескоп к глазам, стараясь рассмотреть получше светящуюся точку. — Ну и хвост у нее! Точь-в-точь как у одной из ваших тропических рыб, милорд. Взгляните-ка сами.

Взволнованная, она передала ему телескоп, и спустя несколько секунд он вздохнул. — Чудо, не правда ли, мисс Келлавей? В лесу позади них зашуршал ветер. Мимо прошмыгнула какая-то лесная зверушка. Люссиль снова охватила дрожь. Ей казалось, что все происходит в сказке.

— Вам холодно, мисс Келлавей? Так, может, вернемся?

— Нет! — поспешно возразила Люссиль, вызвав улыбку Сигрейва. — Запереться в четырех стенах в такую чудесную ночь просто грешно. Но…

— Но простужаться вам никак не следует, — возразил Сигрейв. — Вот, накиньте мое пальто.

Оно пахло свежим воздухом и едва ощутимо — мужскими духами. Запахом Николаса Сигрейва, решила Люссиль. Она вдохнула его и почувствовала слабость в коленях.

— Нет, нет! — Даже ей самой было слышно, как хрипло звучит ее голос. — Вы сами простудитесь, милорд. Пожалуйста, оденьтесь, вы же видите, я и так в пальто.

— А я в пиджаке, мисс Келлавей, и мне этого предостаточно. — Нагнувшись, он поднял коврик и корзину. — Пойдемте, я покажу вам озеро. В лунном свете оно великолепно.

Медленно спустившись по склону, они оказались у лестницы, и едва Люссиль ступила на ее верхнюю ступеньку, как Сигрейв опять подхватил ее, но, когда ее нога коснулась земли, не отпустил, а прижал к себе. Сердце Люссиль бешено застучало.

— Я старался, — произнес Сигрейв. — Видит Бог, я сдерживался, сколько мог, мисс Келлавей! Но это выше моих сил! — Он поднял ее подбородок, повернул ее лицо к себе, нежнейшим движением пальцев провел по ее губам и лишь после этого наклонился, чтобы поцеловать.

Волна неодолимого желания захлестнула Люссиль. Она ощущала тепло его тела, а ладонью, лежащей на его рубашке, — биение сердца. Ее руки непроизвольно обвились вокруг него.

— Люссиль, — ласково, нежно произнес он. — Кто бы мог подумать?

А Люссиль жадно вдыхала запах его кожи. Затем погладила темную гриву волос на затылке и приблизила его рот к своему. Он крепче прижал ее к себе. Но тут ей вспомнилась их встреча в лесу, его бурная реакция, опасность, которой она подвергается из-за своего собственного умопомрачения, и она слегка отклонилась назад.

— Не бойтесь, — пробормотал Сигрейв, целуя ямку в основании ее шеи.

— Во время нашей последней встречи…

— Знаю, — перебил он. — Но тогда все было иначе, Люссиль. Так больше никогда не будет. Обещаю.

— Ооо! — Это был вздох не столько радости, сколько разочарования, и разгадавший его Сигрейв тихо засмеялся.

— Разве что вы этого пожелаете сами, Люссиль. Но вы ведь не это имели в виду?

Ах, как трудно сосредоточиться и дать разумный ответ, когда губы Николаса касаются ее нежной шеи, вызывая дрожь во всем теле.

— Знаю, знаю, вы хотели просто наказать меня.

— Поначалу что-то в этом роде я предполагал, — мягко, задумчиво промолвил Сигрейв, — но ведь я желал вас, Люссиль. И желание это возникло в тот самый миг, когда я увидел вас впервые.

И он снова начал целовать ее, лишая способности думать.

Ни он, ни она не слышали приближающихся к ним шагов, но, когда пришелец чуть было, не наткнулся на них в темноте, Сигрейв отреагировал молниеносно. Не выпуская Люссиль из объятий, он задвинул ее как можно дальше в тень и рукой заткнул ей рот.

— Вы, милорд?! — Это было произнесено таким тихим шепотом, что Сигрейв с трудом уловил его. Выругавшись, он отпустил Люссиль.

— Это ты, Джим! Перепугал меня, чуть ли не до смерти.

— Прошу прошения, сэр!

Человек вышел из тени, и в свете луны Люссиль узнала в нем одного из грумов, которого видела в замке.

— Час нашей с вами встречи миновал, а в «Куксе» неспокойно. Добрый вечер, мадам, — обратился он к Люссиль, ничуть не удивляясь тому, что она здесь.

Сигрейв переменился в мгновение ока. Она еще пребывала в состоянии транса, а он уже вернулся к реальности.

— Хорошо, Джим, — резко и решительно сказал он. — Ты отправляешься в «Кукс» и остаешься там вместе с Биллом, а я провожу мисс Келлавей в замок и потом присоединюсь к вам.

— Поздно, сэр! — Джим повернулся и показал пальцем в сторону холма за их спиной. — Они уже вон там, человек двадцать, вооружены в основном вилами и серпами, но настроены очень воинственно! Уолтер Матч устроил в «Куксе» склад оружия.

— В «Куксе»? — поразилась Люссиль. — Но каким образом?

— Объяснять сейчас не время. Тебе, Джим, нужно добраться до фермы Мартока и предупредить его. Скорее всего, они направляются туда. Возьми самую резвую лошадь. И постарайся не попадаться им на глаза. Я пошлю кого-нибудь за иоменами [Йомены — добровольческая полиция в Англии. — Прим. перев.], а затем присоединюсь к вам. Итак, мисс Келлавей…

— Сэр! — прервал его взволнованный шепот Джима. — Смотрите, смотрите!

На вершине холма появились факелы. Толпа двигалась, не таясь. Грохот шагов гулко отдавался в тихом ночном воздухе. Слышались сердитые голоса. Люссиль с ужасом отступила подальше в кусты и теснее прижалась к Сигрейву.

Толпа миновала вершину Драконовой горы, света факелов не стало видно, голоса замерли вдали. Джим нырнул в кусты И скрылся из виду. А Люссиль и Сигрейв вышли на тропу, ведшую к замку. Луна светила по-прежнему ярко, но ночь утратила свое очарование. Дрожа под порывами холодного ветра, Люссиль обхватила себя руками.

— Фен-тигры! — испуганным шепотом произнесла она, — И вы знали, что они связаны с «Куксом»!

— Я вам все объясню, но не сейчас, Люссиль, — ответил Сигрейв тоном, не допускающим возражений, и зашагал к дому с такой скоростью, что она вынуждена была бежать, чтобы не отстать от него. — Пожалуйста, идите в замок и до моего возвращения ни на шаг от него не удаляйтесь.

— Но вы же не пойдете один на ферму Мартоков? Это опасно.

Даже в темноте было видно, как Сигрейв улыбнулся.

— За меня не беспокойтесь. Я и не такое видал.

Быстро поцеловав ее, он исчез.

Глава одиннадцатая

Люссиль даже не пыталась читать: сидя у окна своей комнаты, она не сводила глаз с темного сада. Сознание ее было, как бы раздвоено. Одна его часть была полна прекрасных воспоминаний о восхитительном вечере с Сигрейвом, другую переполнял страх за него. Каждый проведенный в его обществе миг только усиливал ее любовь к нему, которую она не могла ни понять, ни побороть. Одно она знала твердо — в школу мисс Пим она уже вернуться не сможет, а чем ее заменить — пока неясно.

Ее размышления были прерваны возвращением из гостей Сигрейвов. По пути в свою спальню к ней заскочила Гетти и с большим юмором живописала вечер у Диттонов. Обе барышни — мясе Диттон и мисс Элиот — были крайне раздражены отсутствием Николаса, а мистер Диттон сожалел, что не приехала Люссиль.

Бежали минуты, часы, Люссиль то задремывала в своем кресле, то пробуждалась и уже начала подумывать, не отложил ли Сигрейв рассказ о посещении Мартоков до утра, когда в ее дверь постучали. У порога стоял лакей с ничего не выражающим лицом.

— Их сиятельство, мадам, просит вас пожаловать в гостиную.

Никаких тебе обычных любезностей: «если вы будете так добры», «если вы не устали» и т. д. Это насторожило Люссиль. Она всмотрелась в лицо лакея, но оно было совершенно бесстрастно. Очевидно, люди Сигрейва считали, что их господин вправе среди ночи вызывать к себе гостей.

Ее опасения усилились при виде Сигрейва: он стоял у камина, положив руку на каминную доску и поставив ногу на каминную решетку. Лицо его выражало решимость и недовольство, это бросилось ей в глаза, несмотря на царивший в комнате полумрак. Как он был не похож на того мужчину, который каких-то несколько часов тому назад нежно прижимал ее к себе! Сердце Люссиль стремительно покатилось вниз.

— Садитесь, мисс Келлавей! — приказал он. — Мне необходимо обсудить с вами несколько дел, которые не могут ждать до утра.

Напряжение, испытываемое Люссиль, усилилось до предела. Она присела на краешек стула, не сводя глаз с Сигрейва. Он отвернулся в сторону.

— Довожу до вашего сведения, что, узнав о странностях, происходящих в «Куксе», я установил за усадьбой наблюдение. И предложил всем ее обитателям перебраться в замок. Но вы, с вашей обычной независимостью, будь она проклята, отказались наотрез. Между тем к этому времени я уже располагал достоверными сведениями о том, что у фентигров земля горит под ногами, и они намерены учинить в нашей округе беспорядки. Упоминалось имя Уолтера Матча. Ваш кузен — увы! — оказался замешан во многих весьма сомнительных делах. Причем на протяжении многих лет.

Темные глаза Сигрейва задумчиво обежали лицо Люссиль.

— Сказывается, очевидно, своеволие — оно у всех Келлавеев в крови. Уолтер давно решил, что когда-нибудь «Кукс» достанется ему, а тут Сюзанна нежданно-негаданно нарушила все его планы. Он же между тем уже давно использовал дом как базу для своей деятельности — возможно, даже для контрабанды. Ну и как склад для ворованных вещей, разумеется. Кроме того, во время продолжительных отлучек вашего отца за границу он воровал вещи из его дома. Заядлый игрок, Уолтер всегда был по уши в долгах, и хищение предметов искусства из коллекций мистера Келлавея помогало хотя бы частично их погасить. И никто этого не замечал.

— Естественно, — устало кивнула Люссиль. — «Кукс» забит раритетами, кто их считает. А тут Сюзанна, вселившись в «Кукс», помешала Уолтеру. Так это его видела в ту ночь Гетти?

— Да, — кивнул Сигрейв. — Думаю, в его намерения входило напугать вас, чтобы вы сбежали, поэтому он выбрал как наиболее робкую мисс Маркхэм. Я слышал, что Уолтер нюхает травку, и, узнав, что миссис Эйплтон нашла какой-то порошок, сразу заподозрил, что это наркотик. Уолтеру, хорошо знающему дом, было нетрудно скрыться незамеченным. А ваше присутствие в «Куксе» было для него нежелательным, помимо всего прочего, из-за его связей с фентиграми. В одном из сараев он устроил склад оружия — я был там сегодня после их неудавшегося набега на ферму Мартоков, — и Уолтер, конечно, опасался разоблачения.

— Ах да! — вскричала Люссиль. — Я и забыла. Так что там было у Мартоков?

— Да ничего особенного. — Сигрейв, наконец, улыбнулся. — Как всегда в подобных случаях, много крика и ругани. Когда я доскакал до Мартоков, Джим уже предупредил фермера, и тот забаррикадировался. Вокруг бушевала толпа, грозившая поджечь ферму, Марток начал поливать хулиганов из шланга, благо у него был запас воды на случай пожара, тут подоспели иомены, и все бросились врассыпную.

Сигрейв перестал улыбаться.

— Уолтера арестовали. Он признал себя виновным и понял, что для него лучше всего перебраться жить в Америку.

— Не иначе как в этом его убедили вы! — упрекнула Сигрейва Люссиль. — Бедная миссис Матч! Каково ей будет жить без сына!

— Это все же лучше, чем жить, зная, что он находится в тюрьме за воровство и подстрекательство к мятежу, — резко возразил Сигрейв. — К тому же, мисс Келлавей, вы-то, несомненно, против конфликтов и сутяжничества внутри семьи, но ведь находящееся в «Куксе» имущество принадлежит вашей сестре, которая вряд ли настроена так же благородно.

Скорее всего. Сигрейв прав, подумала Люссиль. Обнаружив пропажу экспонатов коллекции, Сюзанна не станет считаться с фамильной честью. Но тут ей пришла в голову блестящая мысль.

— Его долги заплачу я! — горячо воскликнула она. — В конце концов, теперь у меня есть состояние, и я…

— Успокойтесь, мадам, — не без ехидства усмехнулся Сигрейв. — Вы — само великодушие, но я уже велел управляющему удовлетворить его кредиторов, а, кроме того — оплатить проезд в Америку.

Неужели она и ее родственники так и будут без конца доставлять неприятности Сигрейву? Огорченная, она вскочила на ноги.

— Тогда позвольте мне вернуть вам этот долг.

— И не подумаю, — решительно заявил возвышающийся над ней Сигрейв. — Только не вздумайте спорить со мной, мисс Келлавей. С Уолтером Матчем мы покончили. Но есть еще один вопрос, требующий самого серьезного обсуждения.

Она почувствовала, как он то ли напрягся, то ли рассердился, и в свою очередь насторожилась.

— Я спросил на пляже, не скрываете ли вы чего-нибудь от меня. Думал, что вы обнаружили склад оружия, но спросить напрямую не решался. — Он вынул из кармана нечто, смахивающее на почтовый конверт. — Оказывается, вот что вы держали в тайне от меня.

— Ооо! — ужаснулась Люссиль. Последнюю анонимку она по неосторожности бросила на стол в гостиной «Кукса» и напрочь забыла о ней. Приехав сегодня ночью в «Кукс», Сигрейв нашел ее и прочитал. Вспомнив содержание письма, Люссиль залилась краской стыда.

— Так почему вы умолчали о письме, мисс Келлавей?

О Господи, как застучало сердце. Словно вот-вот выскочит из груди. Сердитые карие глаза с золотинкой находились всего в нескольких дюймах от ее собственных.

— Потому что, милорд, подобные письма лучше всего оставлять без внимания. В них столько подлости, что воспринимать их серьезно невозможно. И — признаюсь — я была в замешательстве. — Она смело встретила его взгляд. — Мне не хотелось, чтобы вы читали эту пакость.

Не отводя от нее сурового взгляда, Сигрейв отодвинулся чуть подальше от Люссиль.

— И сколько же таких писем вы получили?

— Даже не знаю… То ли пять, то ли шесть. Я их выбрасывала.

Тут Люссиль с ужасом обнаружила, что с трудом сдерживает слезы: гнев Сигрейва расстроил ее куда больше, чем все анонимные письма, вместе взятые.

— Простите, что я так настойчив, но мне необходимо это знать, — сказал Сигрейв напряженным голосом. — Скажите, все письма были такого содержания? Во всех говорилось о существовании незаконной связи между нами?

Люссиль потупилась и уже не поднимала виноватого взгляда от ковра.

— Нет, не во всех. Первые два состояли лишь из оскорблений в мой адрес, то есть в адрес Сюзанны. Только после того, как я стала самой собой, в них появилось утверждение, будто я… будто мы…

Голос отказал ей.

— Понимаю, — промолвил Сигрейв безо всякого выражения. Он снова приблизился к Люссиль, она чувствовала, что он совсем рядом, но у нее не хватало мужества взглянуть на него. А граф вдруг заговорил необычайно мягким тоном. — Я, мисс Келлавей, хорошо понимаю причины, побудившие вас порвать эти письма: таким образом они как бы переставали существовать. Но, к сожалению, в таком маленьком селении, как Диллингем, не так легко избежать сплетен. Может сложиться впечатление, что местное общество приняло вас в свои объятия, но на самом деле, если копнуть поглубже, окажется, что это не совсем так. Кто-то где-то обронит случайно слово — и пошло-поехало. Оно подхвачено вашими недоброжелателями — а такие всегда есть, — и ваша репутация подмочена, мисс Келлавей. — Он помахал конвертом. — Найдется сколько угодно людей, которые с радостью примут эту выдумку на веру.

Люссиль смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Но я в самое ближайшее время уеду, пусть говорят, что хотят.