Конечно, она этого не сделает. Вся история с Брайсом была затеяна только с целью показать подругам, что она не безнадежна и в ее жизни тоже может появиться мужчина. Однако взгляд как магнитом притягивался к телефону на рабочем столе. Стоит только протянуть руку…

Мобильник в кармане издал знакомую трель, и она с облегчением поднесла трубку к уху, даже не взглянув, кто звонит.

— Как поживает моя принцесса?

Ева крепче сжала телефон, с трудом скрывая радость при звуке бархатного голоса Брайса.

— Хорошо. Как раз вспоминала о тебе. — Она шлепнула себя ладонью по лбу: о чем она думает, говоря такое Брайсу? — В смысле наших дальнейших действий по плану, — добавила она торопливо.

В трубке раздался низкий волнующий смех, который окончательно лишил ее способности соображать.

— Я так и подумал.

Дразнящие интонации заставили Еву покраснеть то ли от досады, что Брайс читает ее мысли, то ли от смущения, что он не заблуждается относительно ее чувств.

— К вопросу о дальнейших планах — ЭйДжи пригласил меня на деловой обед, где будет обсуждаться стратегия продвижения продукции «Азарта погони».

— Отлично, — порадовалась за него Ева.

Если она получила от их сделки, что хотела, будет справедливо, если Брайс также не будет в обиде.

— Он хочет, чтобы я пришел со своей девушкой. Приглашены партнеры и потенциальные покупатели, поэтому «Ангелы Чарли» с мужьями тоже будут там.

— Ангелы Чарли?

— По-моему, я придумал хорошее прозвище для твоих подруг: блондинки Линды, брюнетки Кэррол и рыжей Мэтти.

Оба засмеялись. Не отрывая трубку от уха, Ева прошла через комнату и открыла ежедневник.

— Если ты не против, давай вечером встретимся в баре и поднимем бокал за удачу: я сегодня получила очень выгодный заказ.

— Поздравляю. Звучит заманчиво. Где и когда?

— Мне нужно около часа, чтобы закончить дела. Когда освобожусь, сброшу тебе СМСку.

— Договорились. Извини, меня зовут — босс срочно требует отчета. Так ты пойдешь со мной на обед к ЭйДжи?

— Конечно, — быстро сказала Ева.

У нее нет выбора. Если Брайс придет без нее, подруги решат, что они поссорились.

— Отлично. Вечером встретимся в баре. Буду ждать с нетерпением.

— Я тоже, — сказала Ева и положила трубку, с грустью посмотрев на кипу документов: чем раньше она покончит с делами, тем скорее увидит Брайса.

Ей придется взять себя в руки, чтобы окончательно не потерять контроль над ситуацией, иначе она пропала.

Ева улыбнулась швейцару, который открыл для нее дверь в апартаменты Брайса. Она была несколько смущена, входя в чужое жилье в отсутствие хозяина. Однако так решил Брайс, когда узнал, что его задерживают на работе; чем сорок пять минут сидеть одной в баре, лучше подождать его дома.

Ева в изумлении остановилась в дверях огромного зала открытой планировки, объединявшего гостиную, столовую и гостевую зону. Она окинула взглядом черные прозрачные занавеси на высоких, от пола до потолка, окнах, изысканную люстру на лепном потолке, мебель с обивкой под леопарда, черный мраморный пол и фигурные канделябры. Интерьер дополняли фигуры африканских зверей и витиеватые бутылки из цветного стекла.

Приглушенный свет ламп отражался на эбеновом, маслянистом, как нефтяное озеро, мраморе пола, а сквозь прозрачный черный шифон на окнах великолепная ночная панорама Мельбурна играла и переливалась сверкающими огнями. Квартира Брайса в духе Джеймса Бонда разительно отличалась от ее домика на узкой зеленой улице в тихом квартале города, скорее напоминавшего сельский коттедж. Сходство дополняли мягкие диваны и кресла с кремово-зеленой клетчатой обивкой, полированные цвета меда дубовые полы и старинный камин в гостиной.

Они принадлежали разным мирам. Ева лишний раз убедилась в этом, стоя в центре роскошных апартаментов Брайса. Напрасно она обманывала себя: нежные взгляды, пожатия рук и интимные улыбки на время ввели ее в заблуждение, заслонили очевидную реальность.

Факт: Брайс — обаятельный, неотразимый экстраверт, который без труда найдет путь к сердцу любой наивной женщины. Она — интроверт, ежедневно имитирующая уверенность, необходимую в ее работе.

Факт: Брайс — жизнерадостный, любящий общение. Она же сбрасывает маску деловой женщины, как только переступает порог своего дома.

Факт: Они с Брайсом совершенно разные. Он ухаживает за ней, потому что преследует собственные цели, и нет никакой надежды, что он может испытывать к ней особые чувства.

Такие же трепетные чувства, которые зародились в ее душе еще в юности: она дала им волю в ту ночь, на вечеринке Тони. Однако Брайс отвернулся от нее, и она постаралась забыть о смешном детском увлечении. Неужели она так глупа, что снова собралась совершить ту же ошибку? Разве не она настаивала, чтобы их отношения оставались платоническими? Похоже, она попалась на собственную удочку.

Сегодня она пришла отпраздновать успех с единственным человеком, который зажег свет в ее душе. Чего скрывать? Она втайне мечтала, чтобы Брайс начал ухаживать за ней по-настоящему. Его поцелуй изменил все. Он смел границы дозволенного, которые она тщетно пыталась установить между ними. Еве казалось, что именно таким страстным и нежным она представляла себе тот первый несостоявшийся поцелуй.

Еще раз оглядев огромный великолепный зал, Ева покачала головой — ей надо скорее уйти, пока не вернулся хозяин и она снова не попала под его неотразимое обаяние. Достав из сумочки блокнот, она быстро написала на листке несколько слов и положила записку на стеклянную крышку столика в прихожей.

Как правило, Брайс не торопился домой, если только не ждал вечером гостей. По правде говоря, он предпочитал допоздна проводить время в городе. Так повелось еще со школьных времен, когда дома его ожидали бесконечные попреки, придирки, скандалы, а то кое-что похуже, когда он заставал дома отца, вернувшегося с ночной смены из больницы. Известный во всей стране врач-акушер не скрывал разочарования: его единственный сын глуп и бездарен. Для Брайса выход был очевиден — как можно реже встречаться с родителями. Конечно, теперь его некому пилить, но он по-прежнему избегал бывать дома.

Правда, роскошные апартаменты, по условиям контракта снятые для него компанией «Баллихо», вряд ли можно назвать домом. Открывая тяжелую черную дверь в квартиру, он не мог избавиться от ощущения, что попал на съемочную площадку голливудского фильма.

Сегодня все было по-другому. Пружинистой походкой, насвистывая бодрую мелодию, он шел по коридору к своей двери, за которой его ждала самая интригующая женщина, какую ему доводилось встретить.

— Ева, ты здесь?

Ответом ему была тишина. Бросив кейс возле двери, Брайс нахмурился и посмотрел на часы. По его расчетам, она давно должна была приехать.

— Ева?

Резким движением, снимая пиджак в прихожей, он смахнул со столика листок бумаги. Брайс поднял и прочитал записку, написанную легким, изящным почерком:

«Привет, Брайс. Извини, что не дождалась тебя. Срочно потребовалось мое присутствие в офисе — тебе это должно быть знакомо. Созвонимся.

Ева ».

По логике, он должен испытать облегчение. Их отношения становились уж слишком тесными, если из всех друзей Ева выбрала его, чтобы отпраздновать успех. Если прибавить к этому странные взгляды, которые она бросала на него, думая, что он не видит, а также ее реакцию на экспромт с поцелуем, он определенно должен обрадоваться. Почему же он испытывает досаду и разочарование?

Брайс напомнил себе, что не может позволить себе романтических отношений с Евой. Если она узнает его тайну — а она непременно узнает, если они будут близки, — ее жалость будет для него невыносима. Что угодно, только не чувство жалости! Воистину, все к лучшему.

Однако трудно поверить, что у нее вдруг возникли проблемы на работе — скорее ей нужен был предлог, чтобы не встречаться с ним. В ее голосе он слышал столько радости и надежды, когда она пригласила его вместе отпраздновать победу. Брайс знал по себе: когда улыбнулась удача, хочется кричать на весь мир. Честно говоря, Ева удивила его. Можно было предположить, что после поцелуя она затаится, ведь она вряд ли забыла события восьмилетней давности. Тогда он был наивным юнцом, смертельно боявшимся, что его тайна откроется, и поэтому исправно разыгрывал перед всеми роль дурака.

Брайс готов спорить на что угодно: придя сюда, она стала прокручивать в памяти прошлые и нынешние события, его поцелуй, все остальное…

Вероятно, она испугалась. Что же, он должен быть благодарен. У него впереди свободный вечер, когда можно поработать.

Брайс скомкал в руке записку, снял телефонную трубку и набрал номер: женщина на один вечер, как он любит. Почему же во рту такой горький привкус?

Глава 8

— Довольна?

Дыхание Брайса щекотало ухо.

Ева на секунду замерла, прежде чем повернуться к нему.

— Конечно. Все прошло отлично. Главное, я не споткнулась, увлекая за собой остальных. Церемония была такой торжественной. Ты угадал, я довольна.

— Тогда почему хмуришься?

Он протянул руку и легко провел пальцами по ее лбу, разглаживая морщинки. От невинного прикосновения внутри у Евы все встрепенулось. Неужели ей не удалось сохранить маску спокойной невозмутимости рядом с этим красавцем, одетым в безупречно сшитый фрак. Она вздохнула с облегчением и постаралась расслабиться, когда Брайс убрал руку.

— Ты забыл, что я по профессии координатор. Наверное, все время думала, как персоналу удается справляться с такой сложной задачей.

Недоверчивое выражение на его лице подсказало ей, что он ни на секунду не поверил в отговорку, но не стал настаивать.

— Мельбурнский аквариум необычное место для свадебного приема, не правда ли?

— Мне и раньше приходилось устраивать здесь встречи, корпоративы, коктейли, но свадьба проходит впервые. В этом что-то есть, ты не находишь?

— Если кому-то комфортно в окруженном водой пространстве, где вокруг тебя за стеклом плавают хищные акулы, скаты и прочие мерзкие глубоководные твари, наверное, здесь ему должно понравиться.

Ева засмеялась, глядя на его страдальческое лицо:

— Я забыла, что ты не любишь океан.

— Кто тебе сказал?

Она пожала плечами:

— Наверное, Тони. А может, тебя выдавало упорное нежелание ходить с нами на пляж. — Перед ее глазами отчетливо возникла картина скрывающегося в глубине дома Брайса, когда он замечал шагающую по улице компанию с досками для серфинга, пляжными зонтиками и сумками, набитыми печеньем и бутылками с колой. Ева думала тогда, что он избегал ее общества, ведь один раз он все-таки выбрался на мыс, но вдвоем с Тони. Стараясь перевести все в шутку, она заметила: — Не удивительно, если брат во что бы то ни стало хотел сделать из тебя навигатора. Помню, меня он все время заставлял читать карты и определять координаты лодки.

Брайс не улыбнулся, как она ожидала.

— Угадала, — довольно сухо заметил он.

В этот момент оркестр заиграл танцевальную мелодию, и прежде, чем Еве удалось ускользнуть — оказаться в опасной близости от Брайса, в его объятиях, совсем не входило в ее планы, — он взял ее за руку:

— Пойдем, потанцуем.

Как она могла сказать «нет», когда он тянул ее за руку к окруженной водой танцевальной площадке, устроенной в одном из тоннелей аквариума. Голова кружилась, мысли путались: она не могла придумать ни одной разумной причины отказать Брайсу. Тем временем ноги уже двигались в такт музыке, готовые закружить в танце. Одной рукой он обнял ее за талию, другой нежно сжимал руку, притягивая к себе, пока тела не соприкоснулись: ее грудь касалась его груди, бедра прижаты к его бедрам.

— Так уже лучше, — прошептал он, легко и искусно ведя ее в танце.

Большинство знакомых ей мужчин, включая ЭйДжи, Дуана и Антона, которые сейчас стояли в стороне с бокалами пива в руках, скорее согласились бы прыгнуть на «тарзанке» с небоскреба, чем выйти на танцевальную площадку, поэтому Ева справедливо расценила приглашение Брайса на танец, как попытку уйти от неприятного разговора. Она заметила, что упоминания о прошлом вызывают у него беспокойство. Не то чтобы она сама охотно вспоминала это время, но реакция Брайса показалась ей более чем странной. Возможно, именно в прошлом таилась разгадка его непредсказуемого поведения: явного внимания к ней на вечеринке Тони, сменившейся показным равнодушием на глазах у приятелей, и снова откровенного ухаживания. Вряд ли он способен все время играть роль — она бы догадалась. Симпатия к ней с его стороны была совершенно искренней.

— Расслабься, ты очень напряжена, — шепнул Брайс, и его рука с талии скользнула вверх, поглаживая спину через тонкий шифон платья.

Разве она может расслабиться от его нежных прикосновений? Ева прикусила нижнюю губу, замирая от волнующих ощущений, когда его дыхание коснулось шеи. Терпкий мужской запах, смешанный с ароматом цитрусов, парализовал волю. Она скользила по паркету, скорее повинуясь его движениям, нежели в такт музыке.

— Мне доставляет огромное удовольствие ухаживать за тобой, — сказал он, кружа ее, отпуская и снова принимая в объятия после пируэта.

Еве хотелось, чтобы танец никогда не кончался.

— Танцевать со мной?

— Обнимать тебя, — уточнил он, мимолетно прикоснувшись губами к ее виску.

В кольце его рук она испытывала ни с чем несравнимое блаженство. Закрыв глаза и положив голову ему на плечо, она двигалась с ним в едином ритме, забыв обо всем на свете, наслаждаясь чудным мгновеньем.

Что может быть лучше этой минуты, и Брайс — само совершенство…

Разве она забыла, что в этом мире нет совершенства? Ева неохотно открыла глаза и подняла голову, стараясь запечатлеть в памяти мимолетные ощущения. Эти драгоценные воспоминания она будет лелеять зимними вечерами, свернувшись калачиком на диване перед камином в уютных старых шароварах и футболке, без макияжа, поправляя вечно сползающие на нос очки.

— Хорошо бы мелодия не кончалась, — произнес Брайс, отводя волосы с ее лба.

Ева посмотрела в его лицо, горящие желанием синие глаза, улыбку на твердо очерченных губах и сказала себе: «Не мечтай о нем».

— Все когда-нибудь кончается, — грустно заметила она и выскользнула из его рук.

Слегка нахмурив лоб, Брайс внимательно посмотрел на нее.

— Пойдем. Кажется, уже подали десерт.

Она постаралась изобразить на лице улыбку и повернулась на каблуках, направляясь к их столику. Ева не могла простить себе, что за эти годы так и не поборола детское увлечение: себя не обманешь — ее любовь к Брайсу стала еще сильнее.

Брайс остановил машину возле дома Евы и выключил мотор. Ему очень хотелось, чтобы Ева пригласила его к себе, он просто мечтал об этом. Между ними определенно возникла связь. Однако, когда она повернулась к нему, замкнутое выражение лица и настороженные глаза не оставили сомнений, что этот вечер он проведет один в своей неуютной квартире.

— Спасибо. Я прекрасно провела время.

Вежливая, ничего не значащая фраза, которую она тысячу раз повторяла разным людям. Брайс хотел услышать другое — искренние, теплые слова признания взаимного тяготения, возникшего вопреки уговору о сугубо платонических отношениях. Он мог бы ответить равнодушным «я тоже», но Брайс не привык сдаваться.

— Я не буду играть в эту игру, Ева.

Ее темные выразительные глаза тревожно расширились, а полные губы в удивлении приоткрылись.

— В какую игру?

— В которой мы танцуем вокруг да около, прячась за условия нашего договора, зная, что мы оба хотим большего.

Ева быстро отвела глаза, устремив взгляд сквозь ветровое стекло на пустынную улицу. Ее пальцы бесцельно теребили край бледно-розового платья, которое весь день сводило Брайса с ума. Оно мягко облегало стройную фигуру молодой женщины, поблескивая и переливаясь при движении, отчего ему еще более нестерпимо хотелось прикоснуться к Еве.

— Ты ошибаешься.

— Обманщица, — прошептал он, наклоняясь и поворачивая к себе ее лицо.

Она могла говорить что угодно, но глаза не умели лгать. Когда-то она прятала их за стеклами очков, но сейчас они смотрели открыто и честно — глубокие темные озера искренности. Он знал, что увидит в них: она желала его после первой встречи, первого поцелуя и желает сейчас, после их первого танца. Он замер, затаив дыхание. Ева медленно, будто неохотно подняла голову и посмотрела на него. Их взгляды встретились: его — настойчивый и оценивающий, ее — смущенный и робкий. Но через мгновение в темных глазах Евы уже полыхал огонь желания. Брайс притянул ее к себе и поцеловал.

Если их первый поцелуй начинался как своего рода разведка, пока оба не потеряли контроль, то этот был требовательным и чувственным, сметающим все барьеры, полным страстного желания. Ева слабо застонала, когда его губы жадно накрыли ее рот. Она вцепилась пальцами в лацканы пиджака, яростно притягивая Брайса к себе, прижимаясь к нему всем телом, приоткрыв губы навстречу его губам.

Брайс хотел честного ответа — он его получил, когда ласкал языком ее мягкие полные губы, проникая в рот, дразня и возбуждая. Она отвечала пылко и самозабвенно, не уступая ему в страстном порыве, отдавая себя без оглядки. Кровь горячо, до боли сильно пульсировала в его венах, но Брайс не мог и не хотел останавливаться. Ее бурная реакция превзошла самые смелые фантазии, преследовавшие его с того момента, когда он впервые прикоснулся к ее чувственным губам. У Брайса не было сомнений в том, что его желание взаимно. Ева дрожала, дыхание становилось более прерывистым по мере того, как его губы чертили дорожку легчайших поцелуев сначала к уху, а потом вниз по шее. Ее руки скользнули к его лицу, кончики пальцев трепетно пробежали по вискам и твердым скулам и снова вернулись к вороту пиджака.

— Ева?

— М-м-м?

Ее губы нащупали пульсирующую ложбинку на шее, и Брайс, откинув голову, застонал от наслаждения. Языком Ева ласкала его горло, пока Брайс не осознал, что больше не может сдерживать возбуждение.

— Ты понимаешь, что я не притворяюсь?

С тихим вздохом она замерла. Брайс пожалел, что заговорил, однако он должен был убедиться в ее искренности, в том, что она реагирует на него самого, а не старается угодить, чтобы удержать возле себя, довести их обман до конца.

— О чем ты говоришь?

Ее попытка имитировать удивление не обманула Брайса. Он взял в ладони ее лицо и посмотрел в глаза:

— Не знаю, согласишься ли ты, но в какой-то момент твой план с придуманной влюбленностью вышел из-под контроля. Что мы будем с этим делать?

Ева смотрела на него вопросительно, как будто пытаясь понять, можно ли верить в его искренность.

Действительно, вначале он не собирался усложнять отношения. Брайс сознательно избегал глубоких привязанностей в отношениях с женщинами. Больше всего в личной жизни он ценил свободу. Любовь требовала слишком много усилий, а главное, откровенности: он не мог допустить, чтобы женщина проникла в его тайну. В ночь той вечеринки у Тони Ева подобралась слишком близко — он вынужден был позорно сбежать. Чего же он добивается? С ее умом и проницательностью она быстро догадается о причинах, побудивших его отвернуться от нее тогда и держаться на расстоянии сейчас. Однако Брайс уже не мог контролировать захлестывающие его чувства. Встав на этот путь, он готов был идти до конца. Остановиться — значит признать поражение. В глазах Евы он читал такое же страстное желание, какое испытывал сам, но готова ли она сознаться?

— Я не хочу заходить так далеко, — тихо сказала она, дрожащим голосом, и Брайс понял, что не в силах дальше принуждать ее к признанию.