Хозяин замолчал. Молчали и Акулина с Ариной.
— У Ардальона Сергеева вон по пятиалтынному работают, — сказала наконец Акулина.
— А нешто уж были там? — спросил Кокоркин.
— Проработали день у него, да начал вот он к девушке приставать, так мы и ушли. Хозяин-то есть… Вот к ней…
Акулина кивнула на Арину.
— На это его взять. Он таковский. Он молодую девку не пропустит. От него редкая девка или баба увернется. Ну а вот я с женой живу. У меня своя законница на каменном фундаменте из деревни привезена. Она и хозяйство водит. У меня огород большой. Летом бабья артель до пятидесяти штук доходит.
— К тебе-то нас и послали. Положи на первых порах по двугривенному и оставь нас при себе, — кланялась Акулина.
— Как? По двугривенному?! — воскликнул Кокоркин. — Да ты хлебала ли щи-то сегодня? По двугривенному…
— По пятиалтынному мы, истинный Христос, у Ардальона Сергеева нанявшись были.
— Ардальон Сергеев мне не указ. У него свои порядки, у меня — свои. Вообще я с гдовской бабой дела делаю, ну а ежели хотите оставаться, то оставайтесь до Фомина воскресенья из харчей, а с Фомина воскресенья, которая ежели будет старательная да работящая, я по шести рублей в месяц положу. У меня работа до Покрова. Даже и после Покрова все еще капусту прибираем. Вон у меня подвалы-то понастроены… И посейчас еще в них прошлогодняя капуста висит. Так вот… До Фомина воскресенья из харчей, а там ряда будет. Ну, по субботам на баню давать буду. К Пасхе двугривенничком порадую. Хотите, что ли, из харчей-то? Тогда оставайтесь.
— Да как же это так — только из харчей, милостивец? — недоумевала Акулина.
— Очень просто. Работы теперь мало. Гряды начнем копать только с Фомина понедельника, а теперь работа только около парников, — отвечал Кокоркин.
— Положь по пятиалтынному, благодетель.
— Нельзя, тетка. По пятиалтынному я теперь только своим гдовским даю, говорю прямо, а постороннюю бабу я принимаю покуда из харчей, чтобы приглядеться к ней, какова она в работе, и потом выбрать. Которую ежели отберу, то у меня с Фомина воскресенья шесть рублей ей в месяц, как по писаному. На Троицын день платком дарю. А поденной бабы у меня летом нет. Разве в засуху когда — для поливки принанимаю. Ну что ж, думайте….
Акулина переглянулась с Ариной и сказала:
— Не расчет из одних харчей оставаться.
— Ну, как знаете. Скатертью дорога от нашего огорода. Главная статья, что мне баба-то не особенно нужна.
Кокоркин кивнул в знак прощанья. Акулина и Арина стали уходить с огорода. Минуту погодя Кокоркин крикнул им вслед:
— Хлеба-то ведь теперь по огородам наищетесь!
— В другую какую-нибудь работу пойдем, — отвечала Акулина, обернувшись.
— И другой бабьей работы повсюду умаление. Вот после Пасхи — другой разговор.
Акулина и Арина направлялись к воротам. Кокоркин еще раз крикнул им вслед:
— Слонов-то по Питеру поводите, да как брюхо с голодухи подводить начнет, то приходите ко мне! Из харчей я приму. Все-таки харчи и квартира. А там после Пасхи и жалованье. Слышите?
— Слышим, слышим, голубчик. Спасибо тебе, — проговорила Акулина, на этот раз уже не оборачиваясь.
Арина и Акулина вышли на улицу, посмотрели друг другу в глаза и остановились в раздумье.
— Ой, девушка, как плохо насчет заработков-то! — печально сказала Акулина Арине. — Чем дальше, тем хуже. Еще у Ардальона-то Сергеева был, стало быть, рай.
Арина хоть и видела неудачу, но бодрилась.
— Надо, Акулинушка, к Никольскому рынку идти. Все говорили, что к Никольскому рынку. Ведь новоладожские-то бабы знают. Они бывалые, — отвечала она. — Надо поспрошать, где этот Никольский рынок, да и идти туда.
— А вдруг как и на Никольском рынке ничего? Что тогда?
— Ну вот… В Питере работы много. Да, может быть, по дороге и еще огород попадется, так там наймут. Вон на углу солдат стоит. Пойдем и спросим его — нет ли тут еще огорода?
На углу улицы стоял городовой. Акулина и Арина подошли к нему.
— Миленький! Землячок! Не укажешь ли нам огород, где женского полу в работу требуется? — начала Акулина.
— Вам в полольщицы, что ли? — спросил городовой.
— Да, в полольщицы. Да и вообще на всякую работу. Деревенские мы. Работы ищем.
Городовой стал указывать на те огороды, на которых женщины уже побывали.
— Были мы туточка, землячок, были, да все неладно. Нет ли еще где огородов? — задала вопрос Акулина.
— Как не быть. Есть. Надо будет вам только на большую дорогу, на шоссе выйти и дальше идти. Там ягодные огороды пойдут.
— А к Никольскому рынку от тех огородов далеко?
— Никольский рынок совсем в другой стороне. Никольский рынок в городе, а ежели вы на ягодные огороды пойдете, то выйдете за город.
— За город?
— Да, за город.
— А куда лучше-то идти для найма: на Никольский рынок или на ягодные огороды?
— Никольский рынок будет отсюда далече, а ягодные огороды — версты две пройдете, так тут они и будут. Толкнитесь прежде на ягодные огороды.
Городовой указал путь. Акулина и Арина отправились к ягодным огородам, то и дело спрашивая у встречных прохожих, где тут ягодные огороды. Пришлось идти с полчаса. Наконец они пришли к одному ягодному огороду. Огород был обнесен крашеной решеткой. Сквозь решетку виднелись гряды с начинавшей уже зеленеть клубникой, но на огороде никого не было. Даже шалаш, стоявший у запертых ворот огорода, был заколочен досками.
— Поди ж ты, какая незадача! Не работают еще на ягодном-то огороде, — покачала головой Акулина. — Да и мы-то, дуры, перед Пасхой сунулись на клубничный огород. Ну какие теперь ягоды!
— Я говорила, Акулинушка, что надо было к этому самому Никольскому рынку идти, — отвечала Арина. — Пойдем назад. Спросим у кого-нибудь, как к Никольскому рынку пройти.
— Шагай… У меня, девушка, живот подвело. Хлебца поесть надо. Вот даве мимо лавочки-то шли… Разыщем эту лавочку, купим себе хлебца, поедим и пойдем на Никольский рынок.
Лавочка вскоре была найдена, хоть и не та, которую Акулина и Арина видели раньше. Она была на шоссе в деревянном расписном доме. В окна лавочки виднелись чайные чашки, расставленные на подоконниках, апельсины и лимоны, положенные на рюмки. Тут же лежали большие ситные белые хлебы.
— Эх, ситники-то важные! — слегка облизнулась Арина при виде ситных хлебов.
— До ситников ли нам, милая, теперь! — оборвала ее Акулина. — Дай бог и черным-то хлебом зобы набить.
— Да ведь я, Акулинушка, только так… Я знаю, я понимаю. Такие ли наши капиталы, чтобы ситный хлеб есть! Быть бы живу.
У крыльца лавочки стояли две крестьянские телеги, из которых торчало что-то увязанное в рогожи. Разнузданные лохматые лошаденки ели сено, положенное прямо на землю. Сами владельцы этих телег — мужик и баба — сидели на крыльце и уписывали с бумаги изрезанную на куски астраханскую селедку, заедая ее хлебом. Акулина и Арина зашли в лавку и, купив себе три фунта хлеба, уселись тут же на крыльце и стали жадно пожирать хлеб. Проезжие мужик и баба, съев селедку, принялись пить квас, который им вынес в жестяном ковше лавочный мальчишка. Арина соблазнилась квасом и спросила бабу:
— А почем здесь, тетенька, квас? Мы не здешние, так не знаем.
— Да вот на копейку-то даже не полный ковш дали. Здесь все дорого, — отвечала баба.
— Кваску-то, Акулинушка, на копейку все-таки купим, — шепнула Арина Акулине.
— Эка ты, девка, лакомка, посмотрю я на тебя, — пробормотала Акулина. — Ну, да уж ладно, купим. Вот только хлеб дожуем.
Проезжая баба, посмотрев на Акулину и Арину, спросила их, откуда они, куда идут, и, узнав всю подноготную, сказала:
— Трудно ноне в Питере насчет заработков. Да и рано вы пришли в Питер насчет заработков. Надо бы позже, так к началу мая месяца. Конечно, вы от голодухи, но все же лучше было бы до Еремея-то Запрягальника промаячить.
— Нам бы хоть какую-нибудь работу, — проговорила Арина. — Мы вот на Никольский рынок пойдем, так зарываться не станем. На огород так на огород, поломойничать так поломойничать, на фабрику так на фабрику.
— От Никольского рынка, милая, на фабрики не берут. Там либо на огород рядят, либо в прислуги.
— Ну, в прислуги.
— А ты делать-то что-либо по домашеству умеешь ли? Ведь в прислуги берут, так тоже спрашивают, чтоб все умела, что около господ требуется.
Уезжая от лавочки, мужик и баба рассказали Акулине и Арине, как пройти к Никольскому рынку. Напившись квасу, Акулина и Арина отправились в путь. По дороге им попались еще два-три огорода. Они заходили на них, но там жили только хозяева с двумя-тремя работниками, которые и исполняли первоначальные весенние огородные работы. Женщин же работниц покуда еще не требовалось.
Только часу в четвертом дня пришли Акулина и Арина к Никольскому рынку и расположились под навесом на скамейке среди десятка баб и мужиков, так же, как и они, ожидающих найма. Акулина и Арина были сильно уставши. Сегодня им пришлось пробродить более десяти верст.
Как только Акулина с Ариной появились под навесом около Никольского рынка, на них тотчас же было обращено внимание всех присутствовавших там мужчин и женщин. Все начали коситься на них и осматривать их с ног до головы.