— Вы полагаете, что ее не похитили, а она ушла сама? Так, что ли, получается? — удивленно посмотрел на Льва Ивановича мужчина.

— Все обстоятельства, во всяком случае пока что, говорят о том, что она сама ушла из дома, — нехотя ответил Лев Иванович и добавил: — Но информация эта чисто конфиденциальная.

Гурову, конечно, не очень хотелось, чтобы такая информация была известна кому-то еще, кроме следователя и оперативников, ведущих дело, но ему нужно было поговорить с дочерью Долгих, и он не стал скрывать очевидное.

— Понял, не дурак, — кивнул Долгих и затянулся сигаретой.

— Вы вообще поздно ложитесь спать? Вчера ничего подозрительного в подъезде не слышали?

— Ложимся обычно поздно. Жена сериал какой-то смотрит по телику. А вчера еще салаты разные строгали с ней допоздна. Кстати, — вдруг вспомнил Игорь Филиппович, — вчера Юлька домой пришла только около двенадцати вечера. У подружки сидела до ночи и к ЕГЭ готовилась. Юрка уже спал в это время, так она его разбудила и с днем рождения начала в двенадцать часов поздравлять. Еле угомонили их обоих. Но подозрительного ничего не слышали.

— Юрка — это ваш сын? — Гуров посмотрел на Долгих.

— Ага, — ответил тот гордо. — Ему сегодня пятнадцать исполняется. Вот гостей и ждем к ужину.

— Ничего, что девочка так поздно домой приходит? — покосился на мужчину Гуров.

— Нет. Она ведь в соседнем подъезде была у одноклассницы. Так что все нормально.

— Понятно. А Антонина с ними, значит, не готовилась к экзаменам… — как бы между прочим заметил Лев Иванович.

— А вы мою Юльку спросите, почему Тони с ними не было. — Долгих выкинул сигарету в урну. — У них какие-то рамсы последний месяц были. Подробностей не знаю, но мне кажется, из-за какого-то мальчика. А что вы хотите — возраст! — философски закончил он.

— Значит, вы даете добро на разговор с вашей дочерью? В вашем присутствии, естественно.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Долгих. — Если это хоть что-то прояснит, то я только «за». Дочка у меня боевая, — добавил он, улыбнувшись. — Но если с ней случится что-то страшное, порву за нее любого.

— Когда я могу с ней поговорить? — не обращая внимания на последние слова мужчины, спросил Лев Иванович.

— Давайте завтра. Сегодня, сами понимаете, у сына днюха, и не до разговоров.

— Хорошо. В одиннадцать утра нормально будет, если я приду?

— Да, вполне. Я скажу Юльке, чтобы никуда не планировала смыться.

Долгих назвал номер своей квартиры, и Лев Иванович, распрощавшись с ним, вошел в подъезд, где нос к носу столкнулся с Евгением Северьяновичем. Разумовский торопился на вскрытие и на ходу бросил Гурову:

— Через пару часов вернусь и привезу данные по видео с подъезда. Кстати, Андрей там закончил обрабатывать материал с камер в квартире и пишет отчет. Подробности мне некогда было выяснять.

— Я сам с ним поговорю, — ответил Гуров и стал подниматься по лестнице.

Техник сидел на кухне и печатал в лэптопе.

— Андрей? — уточнил Лев Иванович имя молодого специалиста.

Тот, не отрываясь от компьютера, кивнул.

— Евгений Северьянович сказал, что есть результаты с камер квартиры.

— Минуту, я сейчас закончу и все расскажу, — попросил парень, не переставая печатать.

Гуров огляделся вокруг и, увидев на сушилке чистый бокал, взял его и налил себе воду из кулера, стоящего возле холодильника.

— Вот и все. — Техник Андрей повернулся ко Льву Ивановичу. — Так что вас интересует?

— Все, что касается видеокамер в этой квартире, — ответил Гуров и добавил: — Все, кроме разве что разных технических тонкостей установки и работы.

— Понял. Так вот, камеры в квартире без инфракрасного излучателя и отражают картинку только при дневном свете или если в комнате, где они установлены, включен свет. Стоят они не везде. На первом этаже камеры есть в прихожей, гостиной, на кухне и в столовой. В комнате домработницы я камер не обнаружил. На втором этаже только две камеры — в кабинете и в коридоре. В остальных комнатах полный приват. Теперь главное — все камеры были просто ослеплены, а не отключены от программы.

— Это когда им заклеивают обзор? — уточнил Гуров.

— Ну да. Глазок им закрасили синей краской. Мне кажется, это простой акрил для рисования. Но экспертиза покажет точнее. И точно известно, что этот фокус с ними проделала девочка. Ее лицо четко просматривается на видео, а потом она подносит к камере палец, измазанный краской, и все… Картинка пропадает.

— Но звук-то остается? — уточнил Лев Иванович.

— Это — да. Звук присутствует, и очень даже четкий. Я прослушал часть записи после того, как камеру ослепили. Неплохо различаются звуки шагов и другие звуки, например, падения предметов, даже слышно, как в спальне хозяин борется с убийцей, то есть слышны крики. Но вот что касается внятной речи и диалогов, — Андрей покачал головой, — тут придется работать со специальной аппаратурой. Пока что слышен только шепот, но о чем говорят, непонятно. Я все карты забираю с собой и буду их прогонять через программу.

— Да, пожалуйста. Это очень важно. Нам нужно точно знать, что тут происходило.

— Думаю, ко вторнику я смогу предоставить следствию конкретный материал, — Андрей закрыл портативный компьютер и положил его в сумку, что висела на спинке стула. — Что-то еще?

— Пока вопросов нет, — задумчиво ответил Гуров и, распрощавшись с техником, заглянул в комнату домработницы.

* * *

Жанна Валентиновна сидела в кресле все в той же позе, в какой Гуров увидел ее в первый раз.

— Можно? — спросил он разрешения войти.

Женщина посмотрела на него и молча кивнула. Гуров сел на стул, который принес в комнату, когда разговаривал с Инной, и спросил:

— Как вы себя чувствуете? Может, лучше перенести наш разговор на завтра?

— Нет-нет, все нормально, — ответила Жанна Валентиновна и сразу же добавила: — Насколько это «нормально» вообще сейчас может быть. Хотите, я приготовлю чай или кофе?

— Нет, спасибо, — отказался Лев Иванович. — Но если вы сами хотите выпить чаю, то мы можем переместиться на кухню. Я понимаю, что со всеми этими треволнениями вам необходимо выпить что-то бодрящее.

— Да, я бы не отказалась от кофе. Чай я пью только на ночь.

Они перешли на кухню, Жанна Валентиновна зарядила и включила кофемашину. Потом, налив напиток себе в чашку и добавив в него сливки из холодильника, она присела за стол. Гуров подождал, когда она сделает глоток, а потом попросил:

— Расскажите мне подробно об отношениях Тони с родителями.

— А что рассказывать? — тихо ответила Астапова. — Нормальные были отношения. Ровные. Практически без ссор, а уж тем более — без скандалов. Антонина, как я и говорила, ко всем относилась спокойно и вежливо.

— Вы сказали, что ссор практически не было, что наводит на мысль, что хотя бы изредка, но они были, — заметил Гуров.

— Куда без этого, — пожала плечами домработница. — Даже с родными детьми всегда случаются непонятки и причины для ссор, а уж с приемными, у которых и генетика-то к тому же не очень хорошая, — тем более.

— Но вы ведь в курсе, по какой причине бывали ссоры?

— По разным причинам. В первый раз Тоня обиделась на Ирину Николаевну из-за того, что та не позволила ей завести в доме собаку. Это было в первые полгода, когда Антонина только появилась в доме. Девочка принесла с улицы собаку, грязную, лохматую, блохастую и наверняка больную. Никого в этот момент не было дома. Я уехала на рынок, а Шишковские были на работе. Принесла и стала ее мыть в общей ванной. Состригала ей шерсть, и все это смывалось в канализацию. Естественно, все засорилось, и пришлось вызывать сантехника. Но я не к тому это говорю. Дело в том, что у Валерия Викторовича аллергия на шерсть животных. Поэтому в доме Шишковских никогда не было ни собак, ни котов.

— Поэтому Тоне и не позволили оставить собаку, — понимающе кивнул Гуров.

— Да. Но до девочки это не сразу дошло. Она устроила демонстративное молчание и целых три дня не желала общаться ни с Ириной, ни с Валерием. Но потом попросила у них прощения, и все наладилось. Ирина Николаевна очень переживала тогда эту ссору.

— А каковы были другие причины ссор?

— Разные. Например, Антонине не позволили брать альбомы с фотографиями, на которых изображен Елизар. Она хотела с них рисовать его портрет, но у нее забрали все альбомы и велели больше не трогать.

— Интересно почему?

— Не знаю. Мы с Ириной Николаевной никогда на эту тему не разговаривали. Но я так думаю, что Шишковским не хотелось ворошить прошлое.

Она немного помолчала, отпивая маленькими глотками кофе, а потом добавила:

— Все фотографии Елизара Шишковские потом увезли в свой загородный дом. Осталась только та, что у меня в комнате. Но в мою комнату Антонина никогда не заходила. Во всяком случае, когда я бывала дома.

— А где находится дача Шишковских? — заинтересовался Гуров.

— В Каширских дачах, у них коттедж и участок на десять соток, — ответила Астапова. — Они иногда и зимой туда уезжают. Но в основном в выходные — в весенне-осенний сезон. А отпуск чаще всего за границей проводят. Вернее, проводили, — грустно опустив голову, уточнила Астапова.