— Что у вас?

— У меня вот… — Инна быстро открыла СМС-сообщение и показала его полицейскому.

Тот прочел, нахмурился и махнул рукой парню:

— Посиди еще. Я смотрю, у тебя ничего смертельного нет. Подождешь. Кто написал? — спросил он у Инны.

— Девочка. Моя бывшая воспитанница из детского дома. Ее удочерили. Вы не подумайте, она очень серьезная девочка и не могла так пошутить. Я очень за нее беспокоюсь.

— Адрес, — коротко бросил оперативник.

— Мы с мужем проживаем… — начала было говорить женщина, но Троицкий ее прервал:

— Не ваш. Где живет девочка?

Инна назвала улицу и дом.

— Это не наш район, — нахмурился оперативник.

Он полминуты подумал, а потом направился к стойке дежурного.

— Набери мне дежурного с Тверского.

Когда через минуту дежурный протянул ему трубку, Троицкий, быстро поздоровавшись, спросил:

— Вам сегодня с утра не поступал вызов с Большой Дмитровки? Ага. Понял, — выслушав, что ему сказали на том конце провода, ответил оперативник. — Просто к нам тут женщина зашла, которая может оказаться полезной. У нее есть кое-какая информация по этому делу. Какой телефон? Запиши, — кивнул он дежурному и продиктовал телефон. — Хорошо. Сейчас свяжемся.

Предав трубку дежурному, он повернулся к Инне, молча и серьезно посмотрев на нее, вынул свой сотовый и стал набирать записанный дежурным на клочке бумаги номер.

— Полковник Гуров Лев Иванович? Это капитан Троицкий с Хитровки. К нам пришла женщина, у которой есть важная информация касательно вашего дела. Да. Сама пришла. Нет, сам я ее привезти никак не могу. У меня вон потерпевший сидит весь в крови. И вообще своих дел полно. Присылайте сами кого-нибудь за ней к нам в отделение. Да, я думаю, что дождется. Как ваша фамилия? — закрыв микрофон рукой, спросил он Инну.

— Скороходова Инна Витальевна, — быстро проговорила молодая женщина.

— Скороходова. Она в вестибюле посидит. Хорошо, я ей скажу.

Закончив разговор, Троицкий вздохнул с некоторым облегчением и, указав Инне на стул, сказал:

— Садитесь и ждите. За вами в течение двадцати минут должны приехать.

— Кто? — непонимающе спросила Инна.

— Девочка ваша живет в районе, который относится к другому отделению полиции. Это не наш участок. Я позвонил куда нужно, и за вами приедут. Им и расскажете и о своем странном сообщении, и о девочке. Лады? Пойдемте, потерпевший, — махнул он рукой парню.

— А что там случилось? — Инна попыталась задержать Троицкого за рукав. — С девочкой все в порядке? — Она тревожно посмотрела на оперативника, но тот только еще больше нахмурился.

— Приедут, и все узнаете, — коротко бросил он на ходу и удалился, уводя за собой хромающего потерпевшего.

Время ожидания длилось для Инны бесконечно долго. Она сидела на стуле неподалеку от стойки дежурного и невидящим взглядом смотрела куда-то на пол. В отделение заходили и куда-то уходили какие-то люди, но женщина не обращала на них никакого внимания, поглощенная своими мыслями и воспоминаниями. Очнулась она лишь тогда, когда ей задали вопрос:

— Это вы Скороходова?

Инна подняла глаза и увидела возле себя моложавого мужчину немногим за пятьдесят, с приятным лицом, в сером костюме и с такими же серо-стального цвета глазами.

— Да, это я. Инна Витальевна, — представилась она и протянула мужчине руку.

Тот осторожно, словно боясь нечаянно причинить ей боль, пожал ее и тоже представился:

— Полковник Крячко Станислав Васильевич.

— Полковник? — удивилась Инна.

— Да. А почему это вас так удивляет?

— Просто я думала… думала…

Инна растерялась и не знала, что ответить.

— Неважно, что вы думали, — улыбнулся мягкой улыбкой Станислав. — Расскажите мне, что у вас случилось.

Крячко снова усадил женщину на стул, с которого она встала, когда здоровалась с ним, и сел рядом, приготовившись внимательно ее выслушать.

— Понимаете, вчера вечером мне пришла очень странная и весьма тревожная эсэмэска от моей бывшей воспитанницы. От Тони Макаровой. Ее усыновили… Ой. Удочерили четыре с половиной года назад. Очень хорошая семья.

— Шишковские… — Станислав кивнул, показав женщине, что он знает, о ком идет речь, и стал ждать продолжения рассказа.

— Да-да, Шишковские… Вы уже знаете? Что произошло?

— Давайте сначала вы мне покажете сообщение, которое вам прислали, — предложил Станислав, уклонившись от ее вопросов.

Инна торопливо открыла сообщение в телефоне и протянула его Крячко. Тот прочел его, снова понимающе кивнул и спросил:

— А почему вы только сегодня утром решили обратиться в полицию?

И хотя в голосе его не было осуждающей ее интонации, Инна почувствовала себя виноватой.

— Понимаете, сообщение пришло вчера очень поздно, — стала она объяснять. — И я не сразу просмотрела его. Только ночью. — Инна в волнении покусала губу. — Мы с мужем решили съездить к девочке домой. Я пыталась ей перезвонить, но телефон был отключен. По домофону нам тоже никто не ответил и двери никто не открыл. И мой муж предположил, что меня разыграли. Но Тоня — она не такая. Она так никогда бы не поступила.

Инна говорила быстро и, как ей казалось, бессвязно, но Крячко внимательно слушал ее и не перебивал, а потому она подробно рассказала ему и о чувствах, охвативших ее, когда она получила эсэмэску, и о том, как они с мужем все-таки решили подождать до утра, а потом уже сообщать в полицию.

— Ну, хорошо, — кивнул Станислав, когда Инна закончила рассказ, и встал. — Давайте вы поедете сейчас со мной и еще раз все расскажете, но уже под запись. И еще. Мне прямо сейчас нужен номер телефона девочки. Сколько ей лет?

— Уже семнадцать, — уверенно ответила Инна, тоже вставая. — Исполнилось две недели назад. Именно тогда мы с ней и общались в последний раз, — добавила она и спросила: — Ради бога, скажите, что с ней случилось?! Я очень беспокоюсь за Тоню.

— Мы и сами пока ничего не знаем о ней, — ответил Крячко. — Девочка пропала, а ее приемные родители убиты. Оба были сегодня утром найдены у себя в квартире. Мертвыми.

Инна застонала, ее ноги стали ватными, и она обессиленно опустилась на стул.

— Господи, ну почему же я сразу не прочла эту чертову эсэмэску! — прошептала она и расплакалась так горько и навзрыд, словно она сама еще была маленькой девочкой, только что потерявшей своих родителей.

3

Полковник Лев Иванович Гуров тоже в эту ночь спал плохо. Кошмары ему не снились, зато снилась такая бессмысленная белиберда, что смотреть ее во сне Лев Иванович отказывался напрочь, предпочитая вглядываться в темноту. Проснувшись в два часа ночи, он никак не мог уснуть снова, ворочался, отгонял прилипчивые мысли, которые никак не давали ему расслабиться, и тихо, по-хорошему, завидовал жене Марии, которая сладко посапывала рядом.

Так и промаявшись до утра, Гуров встал и только-только вышел из спальни на цыпочках, дабы не разбудить супругу, как его сотовый завибрировал у него в руке. Звонил его начальник и друг — генерал Петр Николаевич Орлов. В принципе в таких ранних звонках начальства для Гурова не было ничего нового и особенного, но все равно он всякий раз напрягался в ожидании плохих новостей. Да, собственно, с хорошими новостями Орлов так рано, да еще и по выходным, ему никогда не звонил, работа у них была такая — принимать по утрам выходных дней только плохие новости. Оперативникам вообще по статусу не полагались хорошие новости. Единственным утешением после таких неприятных звонков для Льва Ивановича и его коллег по уголовному розыску было быстрое раскрытие преступления и поимка и наказание виновного.

— Не разбудил? — поинтересовался Петр Николаевич, и в голосе его слышались насмешливые нотки, словно он только о том и мечтал, чтобы разбудить Гурова с утра пораньше и не дать ему досмотреть хороший сон.

— Нет, — устало буркнул в ответ Лев Иванович. — С двух часов бессонницей маюсь. Так что мог бы и раньше позвонить. А то я совсем не знал, как уснуть без твоего звонка.

— Не ворчи, — уже более добродушно ответил ему Орлов. — Меня самого сегодня в шестом часу подняли. Звонил сам начальник Следственного комитета… Вот уж кому не спится по утрам, — ухмыльнулся Петр Николаевич, давая понять Гурову, что им еще повезло и с профессией, и со статусом.

— Что там у нас опять приключилось? — Гуров со вздохом сел на стул, пытаясь собраться с мыслями. Голова после бессонной ночи отказывалась быть ясной.

— Двойное убийство, ограбление и киднеппинг… Кажется. Я сам не совсем понял всех тонкостей происшествия. Так что будешь вникать в суть сам, на месте. Убили, как я понял, депутата городского Совета и его жену. Она, кажется, режиссер-документалист. Их дочь-подросток пропала. Во всяком случае, в квартире ее не обнаружили.

— Может, просто убежала, испугавшись, или дома ее на момент убийства не было… — предположил Лев Иванович, которому очень хотелось, чтобы его предположения были правдой. Он всегда тяжело переживал, когда сталкивался с насилием над детьми.

— Не знаю, может, и так, — помолчав, ответил Орлов. — Вот и разберешься. Поднимай Станислава, и сразу езжайте по адресу, на Большую Дмитровку. Там уже работают эксперты и Евгений Разумовский. Это его участок. Ты ведь его, кажется, знаешь?