— Да, мы уже работали с ним вместе, — припомнил Лев Иванович. — Раскрывали на его участке убийство профессора-химика. Неплохой оперативник, толковый.

— Вот и хорошо. Значит, трений не будет. Все, хватит разглагольствований, работать пора.

Орлов назвал Гурову адрес, по которому произошло убийство, и, прежде чем отсоединиться, добавил то, что он обычно и говорил в таких случаях:

— Каждый вечер мне докладывать, как продвигается следствие.

— Мог бы и не напоминать, — заметил Лев Иванович и первый прервал связь. Он немного посидел, приходя в себя, а потом набрал номер своего напарника, Станислава Крячко.

Тот ответил не сразу, и голос у него был сонный.

— Такой классный сон снился, — недовольным тоном проговорил он. — Я такого карася поймал огромного и только начал его сачком поддевать, а тут ты со своим звонком…

— Везет же некоторым, — ухмыльнулся Лев Иванович. — Мало того, что по ночам спят, так еще и на рыбалку ходят во сне.

— Какое там везет, — рассмеялся Станислав. — Карася-то я так и не поймал. А ведь так мечтал, как мы с Натальей его в сметане зажарим.

— Нам сейчас с тобой не до карасей в сметане будет, — прервал его мечтания Лев Иванович. — Только что говорил с Петром. Нам с тобой срочно велено ехать на Большую Дмитровку.

— Я так и думал… — с сожалением вздохнул Крячко.

— Что ты так и думал? Что нам нужно ехать на Большую Дмитровку? — улыбнулся Лев Иванович.

— Нет, — зевая, ответил Станислав. — То, что все эти твои ранние звонки в субботний день не к добру. То и подумал.

— Тогда я тебя сейчас еще больше огорчу. У нас не просто двойное убийство и ограбление, но, по всей видимости, еще и киднеппинг.

— Ох! — не удержался от расстроенного восклицания Станислав. — Уже одеваюсь.

— Я за тобой заеду, — пообещал Гуров и, закончив разговор, направился в ванную.

Когда он оттуда вышел, Мария уже хлопотала на кухне.

— Я все слышала, — сказала она мужу. — Какой кошмар. Кого похитили?

— Девочки-подростка не оказалось в квартире, когда обнаружили тела ее родителей. Я сам еще ничего толком не знаю. Поэтому просто повторил тебе слова Петра, который тоже все знает только с чужих слов. Все это только предположения.

— Будем надеяться, что девочки просто не было дома на момент преступления, — с надеждой в голосе заметила Мария. — Садись, позавтракай.

— Маш, времени нет, — хотел было отказаться Лев Иванович, но, посмотрев на расстроенное лицо жены, согласился: — Ладно, только по-быстрому.

* * *

В просторной двухуровневой квартире на Большой Дмитровке, куда прибыли Гуров и Крячко, было полно экспертов-криминалистов и прочего профессионального народа из уголовного розыска. Встретил полковников капитан Разумовский, средних лет мужчина с хмурым выражением лица, которое ему придавали лохматые, сросшиеся на переносице брови. Глаза же Евгения Северьяновича, напротив, отличались необычайной живостью. Казалось, что они жили отдельной от всего остального лица жизнью. И в то время, когда лицо выражало хмурость и недовольство происходящим, глаза быстро и цепко выхватывали из окружающей обстановки все детали, запоминали все мелочи и анализировали обстоятельства. Да, именно так — глаза анализировали обстоятельства. Настолько в них отражались все мысли сыщика и даже выводы, к которым он приходил в результате размышлений.

— Я велел пока ничего не трогать и оставить тела как есть до вашего приезда, — заявил он, пожимая руки Гурову и Крячко.

— Медэксперт их уже осмотрел? — спросил Лев Иванович и оглянулся в поисках тел.

— Они на втором этаже, — кивнул в сторону лестницы Разумовский. — Если хотите поговорить с медиком, то он тоже наверху.

— Хорошо, — кивнул Лев Иванович. — Я поднимусь, а ты, Станислав, осмотри все на первом этаже. Узнай расположение комнат и поговори с экспертами. Спроси, что у них уже имеется на данный момент.

Гуров поднялся по лестнице в сопровождении Евгения Разумовского. Тот по ходу давал ему некоторые сведения об убитых:

— Супруги Шишковские — Ирина Николаевна и Валерий Викторович — были найдены сегодня утром убитыми у себя в спальне. Их обнаружила домработница, которая вернулась в начале пятого утра. Вообще-то Жанна Валентиновна, так звать домработницу, тоже проживает в этой квартире. У нее есть своя комната на первом этаже. Но вчера она ночевала у своей сестры, к которой ездила на празднование юбилея. Вот сюда, налево, — показал Разумовский на неширокий коридор, который привел их к двери спальни супругов Шишковских.

В комнате царил кавардак. Дверцы большого шкафа-купе были сдвинуты в стороны, а все вещи из шкафа раскиданы по полу спальни. Ящики комода были также выдвинуты, а верхний из них даже выломан. По всей видимости, его дернули с такой силой, что сломали панель. Сама постель на кровати была собрана в большую кучу посредине, и, только подойдя ближе, Гуров обнаружил среди подушек и простыней тело мужчины лет пятидесяти пяти — все в крови. Раны были и на голове, и на лице, и на теле. Невольно создавалось впечатление, что его всего истыкали чем-то острым.

— Ему нанесли не меньше тридцати ударов ножом, — раздался тихий голос у Гурова за спиной.

Лев Иванович оглянулся и увидел перед собой невысокого, в очочках с тонкой оправой и сильно кучерявого доктора в белом халате и медицинских перчатках. Гуров оглянулся, удивленный, как этот человечек смог так незаметно появиться у него за спиной, ведь когда они с Разумовским входили в комнату, то он, Гуров, в ней никого не заметил.

— Я был в ванной и осматривал тело женщины, — догадавшись о его недоумении, показал медэксперт на небольшой проход возле шкафа-купе, который Гуров сразу и не заметил.

— Орудием убийства был нож? — уточнил Лев Иванович и представился человечку.

— Новак, Веслав Новак, — в ответ представился человечек, блеснув очочками, и только сейчас Гуров обратил внимание на его легкий акцент. — Нож все еще в теле женщины. Мне сказали, что пока не надо ничего трогать. Поэтому все мои предположения пока только предположения, и ничего больше, — недовольно посмотрев на Разумовского, заявил медэксперт.

Гуров с интересом посмотрел на человечка, но тот проигнорировал его взгляд и, повернувшись, направился в ванную, откуда он только что вышел. Лев Иванович пошел за ним. На чисто-белом кафельном полу лежало еще одно тело. Женщина была обнаженной, рядом валялось большое махровое полотенце, все пропитанное кровью или, во всяком случае, чем-то, похожим на кровь.

— Я позволил себе дерзость снять с нее полотенце, — сказал медэксперт. — Иначе как бы я ее смог осмотреть. Женщину, по всей видимости, убили двумя ударами. Видите. — Новак присел на корточки и показал на рану на горле и на нож, торчащий из груди женщины. — Но опять повторюсь — это только мое предварительное мнение.

Гуров задумчиво посмотрел на тело, пытаясь представить себе всю картину произошедшего, и сказал:

— Можете работать с телами. Все, что мне нужно, я уже увидел. Но после осмотра я бы хотел с вами поговорить обо всем более подробно.

— Понятное дело! Сейчас ни о каких подробностях и речи не может быть! — чуть ли не радостно воскликнул Веслав Новак и, быстренько выдернув нож из груди женщины, аккуратно передал его Разумовскому, который, словно того и ждал, подставил ему пластиковый пакет для улик.

Гуров вышел из ванной комнаты и снова осмотрел спальню. Его внимание привлекли два чемодана, которые стояли с другой стороны кровати.

— Они так и стояли там, когда вы приехали? — спросил он у Евгения Северьяновича, указывая ему на чемоданы.

— Да, там и стояли, — кивнул тот и добавил: — По утверждению домработницы, супруги сегодня должны были улететь в командировку. Ирина Николаевна должна была начать съемку нового фильма. Поэтому она и вернулась от сестры домой так рано, чтобы проводить их.

Лев Иванович подошел к чемоданам, задумчиво посмотрел на них, а потом, не оглядываясь, спросил Евгения Северьяновича:

— У вас есть перчатки?

— Да, вот. — Разумовский протянул Гурову пару латексных перчаток.

Лев Иванович надел их и аккуратно стал осматривать чемоданы. Открыть он их не смог — на замках был установлен код.

— Я так понимаю, эксперты на втором этаже еще не работали, — заметил он.

— Да, я пока что велел им снять все отпечатки и следы на первом этаже.

— Какие еще комнаты, кроме спальни, есть на втором этаже?

— Есть еще три комнаты. Первая от лестницы — комната девочки, вторая — кабинет, а третья — та, что ближе к хозяйской спальне, — гостевая комната, она же кальянная.

— Пойдемте посмотрим и их. Особенно меня интересует комната девочки. — Гуров посмотрел на Евгения Северьяновича, ожидая, что он просветит его по поводу ее исчезновения.

— Дочь Шишковских — не их родная дочка, она приемыш, — начал рассказывать Разумовский. — У них был сын, но он умер. А несколько лет назад Шишковские решили удочерить девочку. Чтобы, значит, было кому оставлять наследство. А оно у них немаленькое. Я пока что лишь коротко переговорил с Жанной Валентиновной, домработницей. В основном о том, при каких обстоятельствах она обнаружила своих хозяев убитыми. Поэтому сам еще не в курсе подробностей о семейной жизни Шишковских.