— Силен ты, чертяка, признаю. Теперь вижу, что вой, а не смерд да не огнищанин. Так чего в остроге забыли?

— Дело у нас к воеводе. Ну и на постой где-то бы надо остановиться.

— Торговать будете?

— Нечем пока нам торговать, — ответ, на мой взгляд, вполне очевидный. Мы ведь и вправду были теми еще голодранцами.

— Тогда по медяку с носа. Захотите товарами на базаре поторговать — в казну десять медных. Если поймают с торговлей в остроге с неуплаченной податью, виру по медной гривне заплатите в воеводину мошну. Уяснили? — Голос Ждана стал скучающим, видимо он начал выдавать стандартную, много раз повторенную им информацию.

— Я вчера проходную платил, — тут голос подал Рик, молчавший до сего момента.

— Так то было вчера… — протянул вредный стражник, но, поймав мой взгляд, осекся. — Ладно, один медяк, и проваливайте.

Надо же, дипломатичность проявил. А я наконец понял, что еще за вира. Типа штрафа за нарушение местных законов. И, судя по словам второго стражника, убийство тут является финансово наказуемым преступлением, а не уголовно. Интересный факт, который я постарался запомнить на будущее. Я бросил в ладонь Ждана монетку, буквально только что перекочевавшую из его кошелька в мой, но тот сделал вид, что все в порядке.

— Как нам пройти к воеводе?

— Прямо дуйте, пока в воеводин дом не упретесь — большой такой, рубленый, охлупень с конем на крыше. Мимо не пройдете. — После уплаты проходной мзды Ждан утратил к нам интерес, равнодушно уставившись вдаль. Надо полагать, злость за проигрыш еще не прошла.

— Я провожу, — голос подал напарник Ждана, — отполдничаю заодно. Время как раз.

— Ты, Данко, к Фекле опять никак навострился. Смотри, уйдешь надолго, я Севастьяну пожалуюсь, что ты от работы отлыниваешь. Он тебе уши оборвет, зуб даю.

В ответ на это названный Данко лишь широко улыбнулся и пристроился в начало нашей маленькой колонны.

— Ловко ты на кулачках бьешься, странник. — Как только мы отошли от ворот на приличное расстояние, Данко посмотрел на меня через плечо. — Ждан у нас задира не из последних, за что его в остроге за глаза Репеем кличут. Как ты понимаешь, прозвище свое он не за красивые очи получил — в окулачь он дюже бьется… А ты его: раз — и на лопатки.

Я обратил внимание, что провожатый наш довольно молод, просто раньше из-за доспехов и шлема на голове я не обратил на это внимания. Легкий пушок на подбородке и верхней губе говорил о том, что парню, наверное, едва лет восемнадцать исполнилось. А то и того меньше. В его поведении, жестах и мимике вообще не угадывались алгоритмы поведения заурядного НПС. Если точнее, он вообще ничем не отличался от живого человека. Разве что архаичной манерой речи.

Пока шли через острог, я любовался пасторальными картинами древнеславянского поселения. Девушки в сарафанах с коромыслами через плечо, поглядывая в нашу сторону, несли воду в берестяных туесах и деревянных наборных ведерках; вокруг носилась босая и бесштанная ребятня; на завалинках грелись на солнышке седобородые деды в лаптях и в холщовых рубахах и штанах. Вокруг подворья с избами, рубленными «в пах», в центральной части селения колодец-«журавль». Не самое маленькое поселение, это уж точно. Ощущение такое, будто в учебник по истории Древней Руси с картинками попал. Пока шествовали по острогу, местные кидали на нас заинтересованные взгляды. А вот Рик лишь крутил головой, обращая внимание то на одно, то на другое, не выказывая особого удивления. Что, впрочем, неудивительно, ведь он уже около суток провел в остроге — адаптировался.

В центре острога я увидел любопытную картину. Между двух столбов на веревках был растянут голый до пояса человек с располосованной в хлам спиной, присыпанной чем-то белым, теперь пропитавшимся сукровицей. Стоял он тут, видимо, уже давно, кровавые разводы высохли, раскрытый рот с пересохшими губами выдавал жажду наказуемого, да и в целом вид его был довольно изможденным.

Поймав мой заинтересованный взгляд, Данко усмехнулся:

— Щипач то, путник. На горячем поймали. Мошны у барышников пощупать решил, рукоблуд. Воевода приказал ему прилюдно десяток горячих плетей выписать да солью присыпать. Повисит эдак от рассвета до заката, глядишь, и отучится шарить по чужим сумам. А не дойдет с первого раза, вдругорядь живодер руку оттяпает — и дел недолга. Ты не думай, Святослав Игоревич у нас воевода суровый, но справедливый.

Сказав это, Данко потерял интерес к теме и замолк. А я подумал, что местные жители не обременены избытком гуманизма. Хотя действенность такого метода воспитания криминального элемента трудно не признать. Если бы у нас нечистых на руку чиновников наказывали с такой же строгостью, жить стало бы проще, жить стало бы веселее.

Дом воеводы оказался именно таким, каким нам его описали — рубленый, большой и с конем-охлупнем на крыше. В дом воеводы нас не пустили, попросив обождать снаружи. Пока ждали, я окинул взглядом воеводино подворье, значительно отличавшееся по величине от всех прочих и сейчас пустовавшее, если не считать выводок гусей, ковырявшихся в пыли. Наконец Данко вернулся из избы на крыльцо, а следом за ним вышел сам воевода, подтянутый мужчина лет тридцати пяти — сорока, с густыми русыми волосами и аккуратной бородой. Он глянул на нас с достоинством и не особо дружелюбно. С одного взгляда стало понятно — перед нами Человек с большой буквы: и характер, и харизма — все при нем. На маркере внушительно мерцал двадцатый уровень НПС.

— Кто такие будете?! Смерды аль свободные людишки. Ежели смерды или огнищане, тогда вам к старосте, а не ко мне. — Голос был под стать, густой бархатистый баритон. Готов спорить: поет воевода — заслушаешься. Если слух в базовой комплектации присутствует.

— Свободные, воевода. Пришлые мы, — я представился. Моего спутника воевода уже видел, поэтому тот промолчал.

— А коли пришлые, пошто безобразничаете у меня в остроге? — В меня уперся тяжелый взгляд внимательных серых глаз. Видимо, ему уже доложили про потасовку на воротах.

— Если ты, воевода, насчет дружинника своего, которого я на воротах чуток помял, так он сам виноват. Не люблю я, когда меня без причины и повода дубьем колотить начинают.

— Так уж и колотить?

— Ну да, Репей ваш на меня руку первым поднял, а я уже в ответ.

К уху воеводы наклонился Данко и шепотом стал ему излагать детали нашей потасовки. Дослушав до конца, воевода удивленно хмыкнул, взгляд его стал более дружелюбным.

— И вправду Ждана поколотил?

Я не стал отрицать очевидное и просто кивнул в ответ. В этой ситуации, как ни посмотри, я прав с любой стороны, так что наказания не опасался. Своего рода проверка на вшивость, не более.

— А ведь Ждан у нас любитель кулачного боя, на каждой ярмарке об заклад бьется. И не припомню я, чтобы его подчистую обломал кто-то.

— Значит, не очень-то с кулачным боем у тебя в остроге, воевода, — я опять пожал плечами. Ага, видел я «мастера» вашего. Смех один, да и только. Ни техники, ни умения. Классическое «сила есть, ума не надо». Хотя задатки есть, не без этого.

Воевода хохотнул и сгреб бороду в ладонь, после чего посмотрел на меня еще более заинтересованно.

— Откуда вы, пришлые, и лезете только?! За последние дни четвертый десяток в острог подался. — В его словах чувствовался здоровый интерес, но я просвещать его не стал и взгляд вновь выдержал. А вот это интересная информация. Воеводу можно понять, ведь на подконтрольной ему территории появились какие-то мутные личности. Не один и не два, а целых четыре десятка, если верить его словам. И непонятно, откуда они взялись и что затевают. И пусть на данный момент, если верить Рикко, игроки были разобщены и несогласованны. Будь я на его месте, тоже постарался бы эту информацию провентилировать. Во избежание, так сказать.

Узнав о моем происхождении, воевода стал расспрашивать, где и при каких обстоятельствах я объявился. Только меня, потому что Рик уже успел тут побывать и «прописаться» в остроге. Узнав, что появился я на «Медвежьей Раде», воевода удивленно хмыкнул. Я, пока мы шли от пасеки, предварительно проинструктировал своего товарища по несчастью, и тот обещал поперек батьки в пекло не лезть. Так что теперь он стоял и помалкивал, ожидая, чем обернется дело. Разузнав все подробности, Игорь задумался, казалось, абсолютно забыв о нашем существовании. Дипломатично кашлянул, привлекая внимание воеводы, и передал ему послание Демьяна, мудро решив, что в данный момент скромность сыграет на моей стороне. Воевода с задумчивым видом пробежался глазами по записке, секунду ничего не происходило, а потом я с удовлетворением увидел, что именно имел в виду человек, придумавший фразу «Глаза на лоб лезут!». Он с неверием вновь пробежался по тексту послания, после чего буквально впился в меня взглядом.

— Что, и взаправду Хозяина незбройно, голыми руками заполевали, али бортник шутит надо мной? — В голосе отчетливо сквозило неприкрытое недоверие, да и лицо выражало явные сомнения. Я вкратце пересказал наши утренние приключения, заработав еще пару баллов уважения в глазах местного руководства. Воевода некоторое время молчал, осмысливая услышанное, после чего выдал: