Николай Степанов

Алтарный маг. Сила воли

Глава 1

ЧУДЕСНЫЙ ДУБ

Прислонившись спиной к стволу раскидистого дуба, на траве отдыхал усталый путник. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Однако на самом деле…

Присмотревшись внимательнее, в нем можно было определить воина, имевшего сейчас весьма жалкий вид. И дело не столько в его потрепанной одежде и заляпанных высохшей грязью погнутых доспехах. Серое лицо также выглядело сильно помятым и лишь отдаленно походило на человеческое: фиолетовые пятна вокруг глаз, обвисший подбородок, вытянутые мочки ушей, приплюснутый нос, три огромные шишки на весь лоб… Складывалось впечатление, что над этой физиономией кто-то хорошо потрудился «ударными» методами.

Распознать в бедолаге одного из чужаков, именуемых здесь эльфами, было несложно по пепельному цвету волос и форме лба. А узнав, вряд ли кто-то поспешил бы оказывать ему помощь. Раз привязан к дереву — значит, так и должно быть. Вдруг он первый начал и теперь отбывает заслуженное наказание?

Те, кого местные называли эльфами или шишколобыми, отличались скрытностью и имели недюжинные магические способности, которые использовали исключительно против окружающих. А вот таким «недостатком», как человеколюбие, пришлые чужаки никогда не страдали. Людям встреча с ними не сулила ничего хорошего. Даже местная нечисть старалась по пустякам с эльфами не связываться, действуя по принципу: не вороши навоз — не будет благоухать.

К тому же для того, чтобы «поворошить» такого, сначала его нужно было заметить, однако шишколобые показывались на глаза зачастую лишь после того, как наносили смертельный удар. Особенно хорошо маскировались в лесу, где с ними вообще мало кто мог справиться.

Впрочем, именно среди деревьев и обнаруживалось слабое место чужаков: попадая в дубовую рощу (где сейчас и находился эльф), они постепенно теряли собственное здоровье и способность обращаться к магии. Если обреченный не мог покинуть опасное место, то уже через неделю расставался с жизнью.

За привязанным к дубу чужаком был оставлен неусыпный надзор: в нескольких шагах от него в траве притаился крупный волк, который то и дело поглядывал на сидящего. Лысая голова и красные глаза зверя отличали его от обычных серых хищников. Этому сторожу не составляло никакого труда обернуться человекоподобным существом, одаренным могучей силой.

В эту минуту волколак что-то почуял: навострил уши, приподнял морду и… неожиданно резко уткнулся головой в траву — надсмотрщика сморило за пару секунд. А лес между тем продолжал жить обычной утренней жизнью: чирикали мелкие птахи, мягко шелестела листва, издали доносился частый стук дятла. Любопытная белка спустилась было на траву, приблизилась к эльфу, но, почуяв тяжелую чужеродную магию, тут же кинулась наутек, хотя привязанный даже не шелохнулся.

Он, как и все его соплеменники, отличался отменным слухом, однако сейчас не обратил внимания ни на белку, ни на звук крадущихся шагов. Вскоре появилась и та, от кого эти звуки исходили, — морщинистая старуха в зеленых лохмотьях.

— Нашел же место, где свои кости бросить. — Карга пнула бедолагу ногой.

Эльф с трудом приподнял свесившуюся на грудь голову.

— Чего надо? — Он не узнал собственного голоса.

— Ты надобен. Для дела важного. Токмо не ведаю, хе-хе, сумеешь ли с ним сладить.

— Развяжи, тогда и выясним, — произнес он.

— Э нет. Сперва клятвой тебя следует обязать.

Эльф сфокусировал мутный взгляд на оборванке и сразу сообразил, что перед ним не просто любопытная старуха, выбравшаяся в лес по грибы.

— Говори о деле, потом клятва, — возразил привязанный. Мысли о спасении его немного взбодрили.

— А дело мое простое: надобно здешнего лешего извести. Или хотя бы занять на недельку, дабы ему недосуг было за хозяйством своим присматривать.

— Да я этого гада… — В голосе эльфа послышался металл. — Да он у меня… — В глазах появился холодный блеск.

— Лешего изничтожить не так просто, — осадила его бабка.

— Это он меня здесь привязал, а потому все сделаю, чтобы отомстить! Не смогу самого достать — живность его истерзаю, в лес порчу нашлю…

— Пожалуй, мы договоримся, хе-хе… А клясться придется на собственной крови, она-то уж не позволит обмануть доверчивую бабушку.

— Будь по-твоему, — поспешно согласился эльф.

Старая карга выудила из лохмотьев глиняный горшок с болотной жижей, потом кривой нож, которым весьма резво полоснула плечо эльфа. Несколько капель крови упало внутрь горшка. Она прошептала над зельем заклятие и сунула под нос связанному.

— Повторяй за мной. «Клянусь неделю выполнять поручения подателя сего напитка…»

Эльф выполнил требуемое и осушил емкость.

— И что со мной будет через неделю? — спросил он.

— Не помрешь — и то ладно. — Старушка перерезала веревки, и освобожденный рухнул в траву. — Самый короткий путь из этой дубравы там. — Она указала направление рукой. — Как отыскать лешего, скоро узнаешь. До встречи.

Эльф проводил ее взглядом, затем попытался подняться, но не смог, сил хватило лишь на то, чтобы встать на четвереньки. Покачиваясь из стороны в сторону, чужак так и потащился на карачках в указанную сторону. Только через час нелегкого пути он ощутил, что силы начали возвращаться: пострадавший смог подняться на ноги. Исчезла синева с подбородка, а кожа на лице очистилась от пятен.

— Выполз-таки? — раздался скрипучий голос. — Значится, не ошиблась я в тебе. Глядишь, хе-хе, и справишься с поручением.

Эльф прислушался к собственному организму, который быстро возвращался в норму. К появившейся из-за дерева старухе он даже не повернул головы. Ему срочно требовались пища и вода, а не болтовня с оборванкой, пусть и освободившей его от пут.

— С чего ты решила, что я возьмусь выполнять твои поручения? — усмехнулся шишколобый.

— Ты же сам обещал. Аль позабыл, сердешный? — приторно-сладко спросила карга.

— Дубовая роща, чтоб ты знала, плохо действует на наши мозги, а потому там, — эльф кивнул в сторону, откуда приполз, — был не я. И чего этот «не я» обещал, не помню.

— Так ты, значится, забывчивостью страдаешь? Вот беда! — Бабка всплеснула руками. — Видать, лечить придется.

— Шла бы ты отсюда старуха, пока цела! Лешего я вскорости и так прибью, но не по твоей указке! И тогда, когда сам сочту нужным.

— Бона ты как заговорил, милок… — Сладость из голоса уходила с каждым произнесенным словом. — Хе-хе, а ведь не бывать по-твоему. Старших обижать негоже.

— Мне четыре сотни ваших лет, так что…

— Закрой пасть, юнец! — рявкнула оборванка. — Плевать на твою дырявую память! Будешь делать, что скажу, и попробуй токмо взбрыкнуть.

Столь резкая перемена в общении должна была насторожить любого. Ведь чужак знал: бабка непроста, наверняка клятву не ради потехи придумала, но эльфы всегда отличались завышенным самомнением, и этот не являлся исключением. Он потянулся к магии, собираясь испепелить старуху, однако резкая боль в животе заставила скрючиться и рухнуть в траву.

Шишколобый потому так легко и согласился на клятву, что был абсолютно уверен — колдовство местной нечисти на него не подействует. Ошибся. Реакция оказалась настолько сильной, что чужак едва не лишился сознания.

— Хе-хе, стряслось чего, сердешный? Никак животик заболел? Ай-ай-ай! Видать, тебе не токмо головушку лечить надобно. — Сладкие речи, произнесенные каменным голосом, произвели эффект холодного душа.

Он сгоряча попытался пнуть оборванку ногой, но ступню свело судорогой.

— Ты чего со мной сделала, мразь? — Эльф приподнялся, опершись на локти.

— Как ты сказал? — Бабка приложила ладонь к уху.

— Мразь! У-у-у! — Он застонал от нового приступа боли.

— А вот обижать меня не стоит ни словом, ни делом. Оно себе дороже выйдет.

Эльф только сейчас начал соображать — ему действительно не навредить страшной бабке. Мало того, появилось подозрение, что эта нечисть получила над ним полную власть.

— Это невозможно, старая.

— Почему, милок? — Карга заулыбалась. — Твои слова, твоя кровь да жижа болотная, над коей моя полная воля, теперь смешались внутри. Вздумаешь нарушить клятву, все зелье разом на дыбы встанет. Ты ведь, хе-хе, ему сам приказал меня слушаться, без принуждения.

— Как будто у меня был выбор.

— Не я тебя к дубу привязывала, милок. Отказался бы — там и остался.

Эльф с трудом поборол в себе желание кинуться на старуху. Стиснув зубы, он поднялся, отряхнул одежду и выдавил из себя:

— А все из-за лешего и одного здешнего человечка, которых я точно изничтожу! Эти мрази мне за все ответят.

— Хороший настрой! — похвалила бабка. — Токмо расправу с ними чинить будешь строго по моему повелению. И сейчас заруби себе на носу: Данилу ты и пальцем не тронешь, пока с ним не потолкую я.

— Неужто приглянулся? — оскалился эльф.

— А сие не твоего ума дело, сердешный. Мне энтот человечек должен важную услугу оказать, и до тех пор с него волос упасть не должон. Уразумел?

— Как не понять… Токмо он парень молодой, на такую, как ты, и не взглянет.

— Много ты понимаешь в женских чарах. Хе-хе.