— Это, — ноздри Варвары от волнения затрепетали. Щеки покрылись румянцем. — Достойная смерть для женщины. Если рискнула собой ради вас и погибла, то, вероятно, вы очень достойный человек. — Девушка осторожно взяла Суздалева под локоток, и они медленно зашагали дальше. Иван промолчал. Чужая эмоциональная нестабильность его поразила. Казалась, девушка живет всплесками эмоций. И от крайностей ее зашкаливало.

— Чем вы занимаетесь, Иван Матвеевич? Служите?

— Конечно. Но сейчас я в отпуске.

— И отправитесь завтра в Париж? — спросила Варвара, поджав губы. Она уже была готова убрать руку. И сожалела, что доверилась графу.

— Нет, — усмехнулся Иван. — В Арктику.

— В Арктику? — изумилась акушерка. — Так вы военный географ?! Это же очень интересно! Вы — герой!

— Что вы, сударыня, нет, конечно. Это обычная экспедиция. Я знаю много настоящих героев. Вот, например, знаком мне казак. У него нет крестов. И на груди одна медаль, а подвигов он совершил на не одно поколение вперед. Или вот шведы, собираются на Северный полюс полететь на воздушном шаре. Вот это настоящие герои, потому что живут героической жизнью. У меня же все просто. Без всплесков.

— Военный географ, — восхищенно прошептала Варвара, цепко хватая Суздалева за предплечье. Глаза ее блестели от возбуждения. Граф кашлянул и вскинул бровь, решив не разочаровывать девушку. Кажется, она вообще не слышала, что он говорил до этого. Варвара смотрела на него с обожанием, и глаза ее теплели. Сама Синичкина размякала, из нее словно вытащили стальной стержень. «Что ж, военный географ так военный географ», — подумал граф и подкрутил лихой ус.

— Но разве можно находиться во льдах?! Это так опасно!

— Немного, — согласился Иван.

— А чем там дышать?! Боже мой, это сколько лишений вас ожидает. И невесты у вас нет… Погибла во имя любви. Как же я ей завидую! — горячо воскликнула Варвара.

— Чему же? — изумился Иван Матвеевич.

— Умереть ради военного географа!!!

— Я тогда еще не был военным географом, — поспешно сказал Суздалев. Только девушка его не слушала.

— Боже, — прошептала Варвара Синичкина и остановилась. Ноги ее слегка подкосились, и графу пришлось поддержать ее. Впрочем, акушерка быстро пришла в себя: обмороки — это было не ее; подошла к каменным перилам, облокотилась.

— У вас не найдется папиросы, Иван Матвеевич?

Граф растерянно протянул раскрытый золотой портсигар. Закурили.

— Я редко курю, — призналась Варвара, пуская кольца вниз с моста. Искоса она посмотрела на Суздалева. — Только когда очень волнуюсь.

— Есть повод?

— Досадно, — сказала она.

— Отчего же?

— Не думала, что им окажетесь вы.

Суздалев затянулся, скрывая смущение. Что она хотела сказать? Что подразумевала? Прямота акушерки обескураживала.

— Да ладно, — грустно сказала Варвара. — Чего теперь об этом говорить. Расскажите мне про воздушный шар. Куда вы на нем собрались лететь?

— Не в этот раз, сударыня. — Теперь граф уверовал, что его точно не слушали — девушка летала в своих грезах и вот, очнувшись, выпорхнула на мостовую. — Это шведы, Варвара, — мягко напомнил Иван. — Они ищут спонсора для своего проекта. Некий шведский инженер-естествоиспытатель Саломон Андре хочет построить шар и достичь Северного полюса. Его статьи весьма недурны.

— Как же я его понимаю! — горячо воскликнула Варвара. — На Земле не должно остаться белых пятен. Да здравствует прогресс! Общество должно быть только прогрессивным и двигаться вперед! А не стоять на месте. — Акушерка Синичкина поморщилась, видно в жизни ей было нелегко со своими взглядами. Суздалев на миг подивился такой агрессивности и напору со стороны хрупкой девушки. Нет, Лизонька была точно не такая. Ласковая, нежная, романтичная — глаза по-предательски затянулись слезной пеленой. — Вы собираетесь лететь вместе со шведом?!

— Пока Андре высмеивают и говорят, что такая экспедиция невозможна, она не продержится и трех дней. Думаю помочь ему и выступить в качестве финансиста в этой операции, тем самым купив себе место в дальнейшем на воздушном шаре.

— Это так великодушно! Вложить деньги в прогресс!!! Вы — человек будущего! — Варвара с обожанием смотрела на графа, и тот стушевался. На самом деле он думал только о себе, чем себя занять, и полетать в корзине над льдами ему казалось прекрасной идеей, чтобы убить тоску. — И вам не страшно?!

— Нисколько, сударыня. Андре заверяет в своих статьях, что это будет безопасный полет, который будет оснащен надежной системой управления, состоящей из гайдропов.

— А что это?! — живо спросила Варвара.

— Канаты, которые свисают с корзины воздушного шара и волочатся по земле, замедляя его движение.

— Вы так много знаете, уважаемый военный географ! — с восхищением в голосе сказала акушерка Синичкина. — Немедленно замолчите, или я влюблюсь в вас!

Барышня была искренна в своих порывах и нисколько не сомневалась в своих словах. Суздалев сбил пепел с сигареты. Посмотрел, как он растворяется в черной воде Невы, и покачал головой, прогоняя рой мыслей.

— Это плохая идея. — Что греха таить. Ему хотелось любви, закружиться, пускай в однодневных эмоциях, раствориться в них и забыться. Но Суздалев знал, чем все это закончится. Соблазн поймать иллюзию счастья исчезло.

— Почему? — тут же вспыхнула Варвара в негодовании. — Я прогрессивная девушка, и это только мне решать, в кого влюбляться.

— Потому что все женщины, которые в меня влюбляются, заканчивают трагично.

— Мне повезет! Я не такая, как все! — Девушка докурила папиросу и, решительно взяв графа под локоть, увлекла вперед. Суздалев легко поддался, подчиняясь чужому порыву.

— А вы… Вы… Поймите, Иван Матвеевич, я никогда не прошу ни о чем мужчин. Но сейчас особый случай! Вы, ваше сиятельство, могли бы купить место в корзине и для меня?!

Граф с удивлением посмотрел на столь юное темпераментное создание. Удивительные слова говорила Варвара. Барышни в ее возрасте думают о выгодной партии. Лирические стихи пишут о первых волнительных чувствах. Потом вспомнил про прогресс, про то, как девушка причисляет себя к этому движению, и важно кивнул:

— Конечно.

Варвара крепко вцепилась в предплечье.

— Вы готовы к испытаниям? Не надейтесь на легкую прогулку.

— Я сильная! Я со всем справлюсь! Вы не смотрите на меня, Иван Матвеевич, что я хрупкая! Я ради прогресса! Ради науки! Согласна на всё!

— Хорошо, Варвара, — согласился Иван, слегка улыбаясь. В уме прикидывая, сколько времени пройдет до постройки шара, а там у Варвары, может, энтузиазм пропадет или дети появятся.

Однако девушка истолковала эту улыбку по-своему.

— После памятника надо пройти еще два квартала, — вдруг осипшим хриплым голосом сказала она. Акушерка Синичкина заволновалась, тряхнула ридикюлем, крепко сжимая витые ручки, и от Суздалева не укрылась, как шея девушки стала медленно покрываться красными пятнами.

Лирические стихи всё же были.

Варвара снимала тесную меблированную комнату под крышей. Вид из окна был потрясающий. Иван сидел на жестком стуле, смотрел на золотые купала Исаакия и макушки деревьев, мирно качающиеся под ветром, и слушал стихи о любви. Девушка сидела на кровати, поджав под себя ноги, и самозабвенно вещала, не мешая думать.

— Послушайте, граф, как тонко, как прекрасно сказано о женщине, — восторженно произнесла она.

Томный ее, с поволокою взгляд
Соткан из чувственных нитей.
Струны души ее тонкой звенят —
Чистой любови обитель.


Нежной улыбки заманчивый свет
Дарит тепло и беспечность.
Этой улыбки невидимый след —
Шаг в потаенную вечность.


В вечности той сладострастья уют,
Искренность чувств и порывов.
Струны души ее тонкой поют
Счастью романс без надрывов.

Граф не был любителем подобной «женской» поэзии, но на душе у него стало как-то легче и светлее.

— А вот послушайте еще, — томным голосом произнесла барышня. В глазах ее светились огоньки нескрываемого волнения.

На фото женщина. Пригожа.
И до чего же хороша!
Лицом на ангела похожа.
Во взгляде добрая душа.


Прекрасных губ открытый контур
Улыбкой легкою согрет,
И цвета нежного яхо́нта
Те губы. Хоть пиши портрет.


И в позе рук ее на бедрах
И в повороте головы
Ищу я бесконечно долго
Знакомой барышни черты.

Она замолчала, и Суздалев взглянул на нее, выходя из грез. «Боже, как точно! Я же действительно ищу! Но… тщетно».

Синичкина молчала, сидела, окаменев, словно чего-то ожидала, и молчала, потупив взгляд.

Суздалев щелкнул наградными золотыми часами, захлопывая крышку.

— Пора мне, Варвара.

Девушка кивнула, не решаясь посмотреть на графа. Иван поднялся, слегка потягиваясь. Нога предательски хрустнула. Варвара очнулась. Посмотрела на Суздалева и, тяжело дыша, произнесла:

— Я ждать вас буду, Иван Матвеевич.

— Да полно вам, Варвара. Это же Арктика. Всякое может случиться. Не надо жертв.

— Какие жертвы?! Это судьба моя! Я вас всю жизнь ждать буду! Вы только вернитесь…