— Ну! И что все это значит?! — спросил граф, подойдя к Миколе и Михасю.

— Знакомься, Ваня, брат мой — Михаил! — представил своего брата Микола. — А это, Михась, — Билый протянул руку, указывая на Суздалева, — мой большой друг и однополчанин граф Иван Суздалев.

— Весьма рад, ваше сиятельство! — четким голосом отрапортовал Михась.

— Чего уж, можно просто Иван Матвеевич, — то ли шутя, то ли с чувством сожаления сказал Суздалев и добавил: — Титул графа, мой юный друг, впрочем, как и чин офицера, весьма ненадежная штука. Не правда ли, Николай Иванович?!

Михась не понял сказанного новым знакомым и вопросительно посмотрел на брата. Тот, уловив вопрос, так же молча развел руками и пожал плечами. Мол, долго объяснять, принимай как есть.

— Микола! — на подъеме братских чувств выпалил Михась. — Как ты?! Где ты?! В училище такое говорят! И никто толком ничего сказать не может.

— А вы, юнкер, не слушайте того, что говорят, — по-дружески заметил бывший капитан. — Привыкайте пользоваться информацией из первых рук. Это сэкономит и время, и нервы.

— Досыть тебе, Иван, — сбавляя поучительный тон односума, сказал старший Билый. — Видишь, Михаил и сам в недоумении. Жаль, времени мало для разговора.

— Ладно, господа казаки, — важно заметил граф. — Вы пообщайтесь, как у вас говорят, трохи, а я отойду на минутку. Пропажа случилась. Может, удастся отыскать. Дела важные!

— Микола, так как ты все же? Неужели все, что говорят у нас, правда? Да и от родителей письма получал. Не ведают, что с тобой. Не писал, видимо, давно! — голос младшего брата отдавал нотками беспокойства.

— Так, драголюбчик мой, — как можно мягче прервал брата Микола. — Я не знаю, что там у вас говорят, но чтобы снять все последующие вопросы, скажу прямо. Все, что произошло, — необходимость. Так было нужно!

— Нужно кому? И что конкретно? — Михась не унимался. Ему хотелось докопаться до истины, чтобы по возможности развеять слухи, долетавшие до стен Николаевского училища. — И как прикажешь отписать родителям?! Они места себе не находят.

— Не утруждай себя, братику, — по-отцовски ответил Микола. — Найду время, сам отпишу.

— Так зачем писать! — радостно воскликнул младшой Билый. — У меня билет в кармане. В каникулярный отпуск отбываю через два дня. Махнем вместе до родной станицы. Батьков повидаем, да и по родыне своей, поди, соскучился уже. Марфу с Димитрием когда бачив последний раз?

От волнения Михась не замечал, что в его речь вклинились слова балачки. Голос его слегка дрожал:

— Батько писал, шо матушка тайком плаче по ночам. За тебя сердэнько болит.

Микола молчал, слушая брата. Волнение передалось и ему. Вмиг представились родители. Строгий отец, смотрящий с укором, и мама с покрасневшими, заплаканными глазами. Жена Марфа, держащая сына Димитрия на руках. Билый сжал кулаки. В нем боролись сейчас два чувства. Одно заставляло его поддаться эмоциям и уговору младшего брата и поехать с ним в станицу. Другое, наоборот, хладнокровно и размеренно диктовало остаться и не менять решения отправиться в экспедицию. «Микола Билый если дал слово, то держит!» — пронеслось в голове старшего брата. Он взглянул на Михася, улыбнулся и хлопнул руками по плечам младшого.

— Не журысь, братове! — справившись с охватившим было его волнением, сказал Микола. — Не время еще мне вертаться до станицы. Есть еще дела…

— Да что же может быть важнее, чем увидеть родителей?! — перебил старшего брата Михась.

— Ну, брат, ты и сам должен понимать, что значат слова долг и честь. Скоро офицером станешь, а такие вопросы задаешь!

Билый заметил на лице брата тень негодования.

Свисток городового раздался вновь. Теперь уже где-то совсем близко. Сидевшие в экипаже юнкера отчаянно жестами показывали Михаилу Билому, что необходимо уехать до прибытия представителей власти. Тот из них, что тоже, как и Михась, был одет в форму кубанского казачьего войска, привстал и крикнул:

— Михась! Нужно ехать. Если городовой нас задержит, то точно опоздаем, и тогда нарядов не избежать!

— Понятно, — усмехнувшись, понимающе сказал Микола.

— Не то! Брате, ты же сам понимаешь, — в сердцах ответил на усмешку младший Билый. — Если опоздаю, то не только нарядами задавят, но и отпуска лишат!

— Извини, Михась, я не со зла! — как бы оправдываясь, сказал Микола. — Вспомнил, сколько раз сам попадал в подобные ситуации! Эх! Время летящее!

— Все, Микола, прощевай! Не могу боле! К тому же и не один я! — Михась умоляюще взглянул на брата.

— Добре, брате! Ступай с Богом, — произнес Микола как-то грустно, задумчиво. И тут, словно искра осенила, крикнул вслед удаляющемуся брату: — Михась, Бога ради, почекай трохи! Самую малость!

Юнкер остановился, оглянувшись.

— Будь ласка, — голос Миколы звучал тепло, по-отцовски. — Я подарков прикупил для станичников и для батьков. Но, видно, самому не судьба их доставить. Запомни, склад у вокзала номер 15-3, спросишь охранника Степана, скажешь, от меня. Остальное он сам сделает. Отвези в станицу и скажи…. — Билый замолчал, кусая губу. Михась видел, как брат борется с искушением. Он хорошо знал это его состояние с малых лет, и в такие моменты лучше было ничего не спрашивать старшого.

— Нет! — громко произнес Микола. — Ничего не говори. Сам! Лично сам скажу!

Михась вопросительно посмотрел на брата. Тот, понимая взгляд, не задумываясь ответил:

— Как Богу будет угодно! А сейчас не время еще!

Михась кивнул в ответ и, сделав шаг навстречу Миколе, раскрыл объятия. Микола в ответ сделал тот же жест, и братья крепко обнялись, будто прощаясь навек.

— Прости меня, брате, — произнес Микола. — На три раза прости!

— Бог простит, Миколушка, — сдерживая эмоции, ответил Михась. — И ты меня прости!

— Бог простит! — отозвался Микола, слегка отталкивая брата. — Беги уже, а то…

Не договорил. Но сколько братских чувств было в этом последнем «а то»! Толпа зевак, наблюдавшая за всем этим действом, недоумевала. Слышались негромкие возгласы:

— Да не понять, что там!

— Ой, да оставьте, просто знакомые встретились!

— Не говорите глупостей! По всей видимости, давние друзья!

Никому и невдомек было, что этот случай свел вместе двух родных братьев, оказавшихся, вопреки обычному утверждению, в аккурат в том месте и в тот час. Лишь один человек смотрел на это с пониманием и осознанием действительности. Он знал, кем приходятся друг другу эти крепко обнимающиеся, коренастые и схожие ликом люди. «Вот оно — золото! Истинное! Настоящее! — пронеслось в его голове. — И что ты мне ни говори, Микола, никакое иное золото, будь то золото форта, или империи, или же, кто знает, золото Арктики, не сравнится с тем неподдельным чувством, что может быть лишь между родными братьями. Вот оно и есть — ЗОЛОТО!»

Михась ловко запрыгнул в экипаж, и лошади сорвались тут же с места, унося юнкеров к их альма-матер. Старший Билый, провожая экипаж взглядом, осенил брата крестным знамением.

Толпа постепенно расходилась, мусоля меж собой произошедшее. Прибывший наконец-то городовой, оценив ситуацию и, видимо, не испытывая особого желания приступить к своим непосредственным обязанностям, спокойно отправился в ближайшую чайную.

— Слушай, Николай Иванович, дорогой, — Микола вздрогнул, не заметив, как к нему подошел Суздалев, — завидую тебе по-белому. У самого брат в гардемаринах сейчас. Век не видел. В Японии, что ли.

— Знаешь, — с грустными нотками в голосе произнес Билый. — Тяжело. Тяжело осознавать, что… — Микола поднял сжатую руку в кулак и резко опустил, будто шашкой рубанул.

Суздалев все понял и не стал дальше продолжать тему.

— Так, друже! Пока мы с тобой совсем в объятия кручины-тоски не отдались, пойдем-ка по намеченному маршруту!

— Пошли, односум! — отозвался Микола. — Душа требует!