— Я почти уверен, что улыбнется! — воскликнул граф. — Не зря же мы за нее пили!

— Тогда давай еще раз за нее, — слегка захмелевшим голосом произнес Микола.

— За кого? — не понял граф. В голове у него тоже бродил хмель, но сознание оставалось ясным.

— За удачу, друг мой! За удачу! — Билый кивнул и опустошил свой стаканчик.

Иван последовал за ним.

— Слушай, Ваня, — в голосе казака зазвучали деловые нотки. — Как бы мне тоже жеребцом обзавестись? Представь, при погонах, на жеребце в станицу въеду!

Суздалев понял намек односума.

— Действительно хочешь играть?

— Вполне! — отозвался казак. — Есть и желание, и возможность.

Микола похлопал рукой по карману.

— Так ты же вроде как подарков накупил на всю станицу? — удивился граф. — Откуда возможности?!

— Э, друже, — Билый поднял указательный палец. — Казак в бою без трофея не останется.

— В каком бою?! Что за трофей! — Суздалев вопросительно уставился на друга.

— Помнишь ту заварушку на яхте государевой?

— Отлично помню! Особенно то, что с нами после этой заварушки сделали.

— Так вот взял я у одного из нападавших перстень золотой и так, по мелочи, — почти шепотом произнес Микола. Суздалев еще больше недоумевал.

Билый понял замешательство друга:

— Нет! Зря так думаешь. Я не мародер! С мертвых не снимаю! У разбойника того на поясе мешочек висел, я его и подрезал аккуратно. А в мешочке том монеты серебряные были и перстень золотой.

С этими словами казак вытащил из карман перстень и протянул графу. Тот покрутил его на ладони, поводя головой.

— Что ж, знатная вещица! Спрячь! Публика сюда разная заглядывает! Что касаемо игры…

Суздалев оглянулся по сторонам и, заметив обслуживающего их столик халдея, махнул ему, подзывая.

Халдей, подбежав к графу, замер в привычной ему склоненной позе: «Что изволите-с».

Граф поманил его пальцами, официант склонил голову ниже.

— Слушай, любезный, сегодня играют? — в голосе графа чувствовались нотки бывалого игрока, который выказывал своим вопросом далеко не праздный интерес.

— Играют-с. Непременно-с. Господа изволят, чтобы я их проводил в комнату? — услужливо произнес официант.

— Господа сами себя проводят, — отозвался Суздалев и, протягивая халдею бумажную купюру, добавил: — На вот, возьми за ужин. Сдачу оставь себе. Столик пока за нами пусть будет, до конца вечера.

— Хорошо-с. Все сделаем-с. Не извольте-с беспокоиться, — официант услужливо расшаркался.

— Хорошо, Николай, — сказал Иван, когда официант удалился. — Будет тебе игра, но для начала введу тебя в курс дела.

Глава 5

— Что ж такого интересного ты можешь мне еще рассказать, чего я не знаю об этой игре? — слегка замедленно спросил Микола. Грубые пальцы его скользили по замысловатому узору скатерти. Словно чертил казак карту, тщательно вырисовывая родную горную речушку.

— Зря иронизируешь, Николай, — заметил граф негромко, так, чтобы замешкавшийся было халдей не услышал. Суздалев небрежно повел рукой, сделав знак, мол, убирайся поскорее, любезный, нам поговорить нужно.

— Так вот, дорогой мой односум, — продолжил Иван, когда официант наконец удалился. — Повторюсь, что ирония здесь совершенно не уместна. — В голосе его звучала тайна.

— Позволь узнать причину сего, — ответил протрезвевшим голосом Микола. Его явно насторожила интонация в голосе друга.

— Причина проста. — Суздалев не торопясь оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, тихо произнес: — То, что ты знаешь об игре в офицерском собрании, с игрой в сем заведении не имеет ничего общего. Точнее, официальные правила практически те же, а вот система игры…

Тут Суздалев скривил рот, изобразив некое подобие улыбки. Казак подался вперед, ловя каждое слово. Но граф тянул театральную паузу, наслаждаясь эффектом и слегка подсмеиваясь над другом.

— Так не томи, скажи уже все как есть, — не вытерпев паузы, сказал Билый. — Нельзя же так! — осудил он.

Друг заулыбался, довольный эффектом. Ему нравилось подтрунивать над добродушным казаком. Но игра это напоминала возню с полуголодным львом — не знаешь, когда цапнет.

— В общем, Николай, система игры в этом заведении не предполагает честного поведения, по крайней мере довольно часто, — граф слегка развел руки в стороны, развернув ладони.

— То есть как же это? — недоумевал казак. — Шулер на шулере? Кто кого больше обманет? И по шее не бьют, если не поймают?! Или нельзя бить?!

— Бить можно! — Граф рассмеялся. — Редко ловят! Что-то вроде того — блеф на блефе, — граф тяжело вздохнул — И заметь, в среде местных игроков это считается добродетелью. Или, как они выражаются, мастерством.

— Выходит, коня мне не видать, как черкесу своей отрубленной башки? — спросил с негодованием казак. Пальцы его хрустнули в сжатом кулаке. Игры не по чести ему определенно не нравились.

— Отчего же, друже?! Я этого не сказал! — голос Суздалева вновь приобрел теплые нотки. — Лишь предупредил, чтобы ты был готов заранее.

— И что же здесь за шулера такие?! — крепкий кулак Миколы стал медленно подниматься.

— Ну, пока повода для применения силы нет, — Суздалев усмехнулся, глядя на сжатые кисти друга. Уж очень хорошо он знал, как от работы этих кулаков сдвигались набок челюсти у неприятелей и ломались носы. — Не заводитесь, Николай Иванович, не время еще. Культурно же сидим!

— Как не заводись?! — чуть ли не крикнув, спросил казак. — Честь превыше всего!

С соседних столиков посетители стали бросать на двух друзей удивленные взгляды.

— Так, друже, — уверенно произнес граф. — Давай выпьем, успокоимся, и я постараюсь ответить на интересующий тебя вопрос.

Суздалев разлил остатки водки по стаканчикам. Положил добрую ложку черной икры на ломтик свежего хлеба, Билый наколол на вилку маринованный корнишон. Не сговариваясь, без тоста подняли стаканчики, выпили и смачно закусили каждый своей закуской.

— Как ты ее можешь кушать? — спросил Микола, намекая на черную икру. — Не живая какая-то еда. То ли дело огурец! Вот ведь отрада! Как домашние.

— За милую душу, представь себе, — заметил граф. — Нет ничего лучше, чем хорошую водку сопроводить свежим ломтиком хлеба, покрытым маслом и отборной белужьей икоркой.

— Ну, ваше сиятельство, не ели вы ничего слаще репы, доложу я вам, — усмехнулся Микола. — Под водку непременно или огурец бочковой, или кавун соленый. А чтобы совсем хорошо было, так шкварки из курдюка, солью сдобренные, на ломтике свежей лепешки. Вот это еда так еда!

— Эка, брат, ты хватил, — парировал граф. — Это у вас в станице подобные разносолы. А здесь, в столице, где этот курдык возьмешь? Да и слово-то какое чудное. У меня иногда ощущение, что ты их на ходу придумываешь!

Билый не сдержал смеха.

— Курдюк — сие есть неотъемлемая часть барашка, при определенной термической обработке которой, а именно обжарке в казане, получается весьма сытная и вкусная еда, именуемая шкварки. А если к этим шкваркам добавить цыбулю, нут, пшено, воду и потомить на угольях с полчаса, то получится такой кулеш, я тебе доложу!

Микола прикрыл в упоении глаза, показывая всем видом, насколько вкусен, приготовленный в казане кулеш:

— Да и блюдо сие с историей, почитай, древней. Еще предки наши — запорожские казаки — сим блюдом трапезничали…

— Ну все, друже, попал в любимое русло, — прервал шуткой казака Суздалев. — Тебе дай только про старину своего народа поговорить. Помню ваши нескончаемые разговоры со станичниками на бивуаках, когда турка воевали. Но вот что-то не припомню, чтобы этим самым кулешом потчевали!

— Тю, так вы, ваше благородие, мыслями о молодой турчанке из горного селения, у которого мы недалече стояли лагерем, увлечены были, — тоже отшутился Микола. — Вот и забыл, как кулеш нахваливал. Гамаюн с Ревой фазанов тогда с рогаток набили. С них кулеша и наварили.

— Казаков твоих помню! Лихие ребята, — сказал граф. — Но вот что кулешом кормили, хоть убей!

— Даа… Лихие, — задумчиво протянул Билый. — Отвоевались хлопцы.

— А что так? — граф тоже стал серьезным.

— Горцев усмиряли, было дело. Один голову свою сложил за други своя. Другого ранили по-серьезному, — Микола старался не углубляться в мысли о своих боевых товарищах. Знал, что стоит только окунуться в воспоминания, так затянет, будто болото.

— Тогда помянем, — Иван потянулся было к графину с водкой.

— После, односум, — остановил его казак. — Ты обещал за игру подробнее рассказать.

— Хм. Эка тебя зацепило, — Суздалев слегка усмехнулся. — Значит, желание выиграть не исчезло?!

Билый в ответ покачал головой.

— Что ж, — мягко произнес граф. — Знать о своем противнике почти все — значит победить его на половину.

— Надеюсь, что вторая половина победы организуется по ходу действия, — утвердительно заметил Микола.

— Не совсем так, Николай. Не совсем так, — Суздалев внимательно взглянул на друга.

— Так расскажи наконец, что к чему.

— Да рассказывать много не о чем. Но есть несколько нюансов, — граф не торопясь намазал ароматного сливочного масла на поджаренный ломтик белого хлеба и сверху него положил добрую ложечку черной икры. Несколько икринок упали на белую салфетку, лежащую на коленях. Граф небрежно стряхнул их на пол. Также не торопясь, Иван Матвеевич отправил хлеб с икрой в рот и, растягивая удовольствие, стал тщательно пережевывать сочный бутерброд.