Глава 5

В начале мая, когда улеглась по столице круговерть, ежегодно возникающая на Светлой пасхальной седмице, конвойцы устроили традиционные соревнования по джигитовке: неутихающий спор между горцами и казаками, кто быстрее и выносливее, бередил кровь и тем и другим.

— Лучше горца никто не может держаться в седле! — заявляли одни. — Мы рождаемся на седлах!

— Тю, — отвечали другие, подтрунивая. — Как вы, новорожденные, с них не падаете? Велико мастерство на седле родиться. Вы на них удержитесь при скачке.

Так незлобно подшучивая друг над другом, и горцы и казаки ежегодно показывали себя в упражнениях знакомой им с детства джигитовки.

Подъесаул Билый только что закончил очередное упражнение, промчавшись на Кургане стоя в седле, заслужив одобрительное улюлюканье горцев и аплодисменты родных кубанцев.

Он отирал круп Кургана от пота, когда к нему не торопясь подошел есаул Лотиев и, склонившись над ухом, заговорщическим тоном произнес:

— Завтра будь готов. Отправляемся на охоту вместе с ним! — При этих словах Лотиев поднял глаза вверх.

— Неужто с самим Богом?! — шуткой спросил Билый, делая испуганные глаза.

— Дошутишься у меня! Ясно, что с наместником.

Лотиев пропустил шутку мимо и добавил, не приняв шутливый тон:

— О месте действия, в целях особой безопасности, будет сообщено отдельно. Вопросы еще есть?

— Нет. Понял, — кивнув головой, ответил подъесаул. — Во сколько выдвигаемся? — Больше он не шутил, вмиг сделавшись серьезным.

— Я зайду за тобой, — тихим голосом сказал Лотиев и таинственно подмигнул.

Билый недовольно покосился на есаула.

— Да не дуйся, — по-дружески хлопнув по плечу, сказал тот. — Дело важное. Чем меньше людей знает, тем лучше. Это и для твоей безопасности тоже.

— Добре, — ответил Микола и повел Кургана в конюшню.

— Вот и хорошо.

Лотиев посмотрел товарищу вслед и, повернувшись, зашагал в сторону лоджии, где сидел великий князь, имевший слабость к джигитовке и всегда присутствовавший на подобных соревнованиях.

На следующее утро есаул постучал в дверь комнаты Билого без четверти четыре. Подъесаул не спал. Молча глядел в потолок. Услышав стук, открыл дверь и, мотнув головой, произнес:

— Проходи.

— Николай, — строго сказал Лотиев, — через час отправляемся в Брест-Литовский, а далее в Беловежскую пущу.

Билый удивленно раскрыл глаза.

— Ну а что ты думал? — задал вопрос есаул и тут же сам на него ответил: — Излюбленное место охоты всех императоров. Традиция, понимаешь.

Солнце поднималось в зенит, когда к поезду, прибывшему из столицы на вокзал города Брест-Литовск, подъехало несколько авто. Из вагона вышел сам император, казаки его Конвоя и несколько человек из свиты — флигель-адъютанты и пажи.

Из другого вагона показались две приятные особы женского пола, кокетливо переговаривающиеся между собой. К ним подошел один из пажей императора и, что-то сказав, указал на одно из стоящих авто. Сам государь с конвоем и свитой разместились в остальных авто, и вся процессия незамедлительно двинулась в путь. Путь лежал в излюбленное место охоты всех императоров Российских — Беловежскую пущу. Здесь была оборудована специальная поляна, названная Царской, с построенным еще при деде Александра III охотничьим домиком. Прибыв на место, государь первым вышел из машины и, подойдя к авто, где сидели дамы, открыл дверь и подал руку той, что была одета в светло-зеленое платье и такого же тона шляпу. Яркая шатенка с ослепительной улыбкой положила свою нежную ручку в тончайшем кружеве щелка в крепкую ладонь императора. И, продолжая кокетливо улыбаться, выпорхнула из машины, отправляясь к охотничьему домику. Государь проводил ее медовым взглядом. Сладко потянулся до хруста, зевнул и отмахнулся белоснежными перчатками от назойливой мошкары. Без особого удовольствия он помог выбраться из авто второй даме и, указав ей жестом в сторону домика, произнес:

— Извольте, сударыня, следовать за баронессой Измайловской. Ваши покои будут находиться через дверь.

— Да, государь, — тихо ответила девушка и, слегка зардевшись, быстрым шагом последовала за подругой.

Территория Беловежской пущи была излюбленным местом отдыха и охоты как отца правящего императора Российского, так и его деда. Любовь к охоте передалась и самому Александру III. Несколько раз в году, устав от дел государственных, он распоряжался о закладке поезда в этот заповедный уголок, куда отравлялся с ограниченным кругом людей, составлявших его окружение из свиты и казаков императорского конвоя. Порой в составе такой группы присутствовали и особы женского пола. Фаворитки во все времена были неотъемлемой частью тайной жизни государей российских. На это закрывали глаза их супруги, а некоторые приближенные из свиты даже использовали сие обстоятельство в своих личных, не без доли корысти, целях.

Беловежская пуща неоднократно переходила от одного государства к другому, но практически всегда являлась местом охоты высших сановных особ. С незапамятных времен здесь охотились киевские и литовские князья, польские короли, русские цари, всегда сберегавшие ее для своих охотничьих угодий. При отце настоящего императора Александре II охота на зубров была ограничена. Сам император, хотя и был страстным охотником, охотился в пуще только один раз — в одна тысяча восемьсот шестидесятом году. После этой охоты были введены более строгие меры по охране леса и лесных богатств. Для восстановления популяции благородного оленя с одна тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года несколько раз завозили животных из Германии. Чуть позже Беловежская пуща перешла в собственность царской семьи в обмен на земли в Орловской и Симбирской губерниях. Формальным основанием к этому явилась забота о лучшем сбережении зубров. На деле же основной целью было дальнейшее обустройство пущи для охот. За короткий период наращивается численность животных, увеличиваются ассигнования на содержание егерской службы и проведение зимних подкормок. Для отдыха августейших особ строится охотничий замок в Беловеже. Именно в этот замок и должен был отправиться император со своими спутниками после завершения охоты.

На месте Царской поляны, куда прибыл император с приближенными, некогда простиралось болото. Со временем оно высохло и обросло деревьями. Примечателен был дуб, который вырос на его окраине. Казалось, что дерево запечатлело в себе прежний ландшафт. К этому дубу при Александре II был пристроен охотничий домик, который использовался в основном как столовая. С другой стороны поляны рос похожий дуб. Словно природа разлучила двух близнецов, предоставив им свободу.

Вместе с Лотиевым и Билым от конвойцев были откомандированы два урядника и три казака. Есаул, выполняя просьбу императора, распорядился о сервировке стола в обеденном зале. Урядник и казаки, взяв привезенные с собой столовые приборы, отправились в охотничий домик выполнять распоряжение казачьего офицера. Второй урядник остался при императоре для выполнения последующих поручений.

Флигель-адъютанты стояли вокруг венценосной особы и мирно беседовали. Изредка позволяя себе осторожные шуточки. Сдержанный смех указывал на то, что еще не время для веселья. Пока есаул Лотиев был занят с казаками, подъесаул Билый осмотрелся. Взгляд его упал на тот самый дуб, что рос на окраине поляны. Его кряжистый силуэт был характерен для дубов, растущих на открытом пространстве.

— Этому дереву, как и тому, у домика, «всего» 300 лет, а диаметр его ствола уже полтора метра, — произнес подошедший Лотиев, заметив, с каким неподдельным интересом Билый рассматривает дерево. — Такие богатыри не бывают слишком высокими, зато быстро «толстеют». Природный феномен, понимаешь.

— Господин есаул, — обратился по форме Билый, что могло означать лишь одно: все, что хотел сказать подъесаул, касалось непосредственно их прямой обязанности — обеспечения безопасности императора.

— Докладывайте, господин подъесаул, — тоже переходя на официальный тон, ответил Лотиев.

— Присмотритесь к дубу, — продолжил Билый. — У дуба три главных ветви. Место, откуда они расходятся, идеально для расположения стрелка. Обзор на поляну полный, и солнце большую часть дня светит именно с его стороны, что делает практически невозможным разглядеть того, кто мог бы устроить там секрет.

— Так, так, — с интересом заметил Лотиев. — Значит, вы предполагаете, что, возможно, кто-то решил избавить нас от государя? Вы понимаете всю важность того, о чем говорите?

Голос есаула звучал с металлическими нотками. То, что сейчас говорил его подчиненный, не укладывалось в рамки понимания реальности. Были слухи, что в столице появились некие силы, недовольные правлением династии Романовых в лице правящего императора. Но чтобы допустить покушение на него, здесь нужны неоспоримые факты.

— Более чем, — ответил подъесаул. — К тому же я не заявляю о непосредственном покушении. Я лишь сделал предположение, что при некоторых обстоятельствах это дерево может стать прекрасным местом для произведения выстрела.

— Слушай, Николай, — стараясь разрядить обстановку, переходя на товарищеский тон, сказал Лотиев. — Таких деревьев в этой пуще полно! И на каждом тебе будет мерещиться стрелок?! Уважаю твои природные инстинкты разведчика, но прошу, пока никаких предположений. Государь приехал отдохнуть от дел. Наша задача — обеспечить его покой. Понял?