— Дернешься, сломаю руку, — рявкнул Билый, доставая из кармана шаровар ремешок из сыромятной кожи. Несколько движений, и нападавший, крепко связанный, исходил ругательствами в адрес казака.

Подъесаул склонился над трофеем и чуть слышно проговорил:

— Не заткнешься, сдам в каталажку. Будешь лежать тихо, поговорим.

Тот, скалясь по-звериному и с ненавистью вращая глазами, повиновался:

— Твоя взяла, казак.

— Господин подъесаул, — подскочив к Билому, воскликнула баронесса. — Я вам так благодарна! Так благодарна! Если бы не вы!..

— Не стоит, сударыня, — слегка остудил ее пыл подъесаул. — Вы у своего дома. Разрешите откланяться.

— Как?! Вы не зайдете?! — удивленно, с долей сожаления молвила Измайловская. — Я думала, вы сдадите этого бандита полиции и почтите меня своим посещением.

— Прошу простить, сударыня, — серьезным тоном, не требующим возражений, ответил Билый. — В другой раз. Дела государственной важности.

— Ну, если только государственной! — с легкой иронией произнесла баронесса. — Жаль. Вы многое потеряете, если не воспользуетесь моим приглашением.

— Возможно, сударыня. Но такова казачья судьба, — делая акцент на «казачья», произнес подъесаул.

— Что?! — не поняв смысла сказанного Билым, переспросила баронесса.

— Честь имею, сударыня, — ответила Билый, давая понять, что разговор окончен.

«Истинный грубиян! Фи!» — еле слышно произнесла Измайловская и, повернувшись, пошла к подъезду своего дома. Но Микола уже не слышал ее последних слов. Инстинкт охотника овладел им. Он присел перед лежащим на мостовой бандитом и, приподняв его голову за волосы, сказал:

— Через пять минут здесь будет городовой. Могу обеспечить тебе встречу с ним по полной программе. Есть выход. Ты даешь мне адрес вашей воровской малины, и я отпускаю тебя, слово офицера!

Бандит оскалился в улыбке и плюнул под ноги Билому. Микола резко опустил голову преступника о мостовую и снова, крепко держа за волосы, приподнял:

— Слушай сюда. Если сдашь малину, отпущу. Если нет, — при этих словах Билый достал из голенища ичиг нож и поднес его к горлу лежащего перед ним. — Рука не дрогнет! Слово казака!

Видимо, это «слово казака» подействовало на преступника убедительнее, чем слово офицера, он со страхом в глазах замотал головой и сразу выпалил адрес.

— Что? «Трезвый боцман»? Это ресторан у порта?

— Да. Там собирается весь воровской цвет. Сукой буду, правду говорю.

— Не врешь? — жестко спросил подъесаул. Тот в испуге замотал головой:

— Нет!

— Смотри! — Билый поднес к носу бандита увесистый кулак. Спрятав нож за голенище, Микола развязал ремень, освободив руки преступника:

— Бежать и на глаза мне не попадаться!

Тот подскочил и, не оглядываясь, скрылся в той же подворотне, что и его подельник, убежавший в том же направлении некоторое время назад.

На перекрестке улицы показалась фигура городового. «Этого нам сейчас как раз и не нужно», — пронеслась мысль в голове пластуна. Подъесаул повернулся в обратную от городового сторону и зашагал спокойным шагом прочь. Нужно было еще зайти в полицейский участок к Травкину.

Особого желания встречаться со следователем у Билого не было, тем более пришлось бы делиться с ним тем, что он узнал за последнее время. Но и титулярный советник, возможно, мог рассказать Билому нечто новое. Посему их встреча была неизбежной. «Ладно, поговорим, — подумал Микола, подходя к знакомому серому зданию. — Ведь не обязательно рассказывать Травкину все, что я узнал. Государь сказал: “Рой!” А “рыть” я привык в одиночку. Война план покажет».

Билый замер, пораженный в самое сердце — на краю улице стоял роскошный дорогой авто. «Не может быть!» Немного отмер, первое ошеломление от увиденного автомобиля прошло. Да, в парке императора стояла подобная адская машина, но здесь! Возле сыскного управления! Миколе поначалу даже показалось, что имперская свита его опередила и за каким-то интересом подкатила к зданию первой. Безумная мысль мелькнула и тут же исчезла: во-первых, нет никого из пажей, только часовые да свора мальчишек, мечтающих подойти поближе; во-вторых, много чести для сыскарей, чтобы к ним прикатывала императорская свита во главе с самим.

Было еще в-третьих.

Если в императорском парке адская машина стояла вся надраиваемая, пугающая своей чистотой, сверкающими в каждом лучике света хромом и серебром, с великолепным салоном из красной кожи, то здесь механический зверь стоял на приколе, весь запачканный свежей грязью: так, что даже куски глины и прелой листвы висели в поблекших спицах колес. Не было в ней никакой изысканности, словно использовали ее не для шика, а как средство передвижения.

— Чудны твои дела, Господи, — пробормотал, крестясь, подъесаул, думая о том, сколько в ней может скрываться лошадиных сил, и вжался в тень дома. На крыльце сыскного управления появился граф Суздалев. Это было так неожиданно, что Билый вновь остолбенел. Ваня ни на кого не глядел. Прикурил, посмотрел в луковицу золотых часов и быстрым шагом направился к машине. Часовой отдал честь, разогнал мальчишек, и машина резво покатила по брусчатке, заставляя редких прохожих останавливаться, а дам, как молодых, так и старых, знойно улыбаться водителю. Нацепив большие очки на лицо, Ваня промчался мимо казака, не заметив старого друга. Билый хекнул, думая: «Что-то ты часто мне стал попадаться везде, дружок. Тянет к другу так, что ли? Али земля маленькая? Странно все это», — и вошел в управление. Дежурный младший унтер-офицер проверил документы, спросил к кому. И Билый, не зная никого в этом заведении, кроме титулярного советника Травника, и не желая разговаривать с дежурным офицером, поясняя ему, для какой цели явился, спросил:

— Титулярный советник Травкин на месте?

— Так точно, господин подъесаул.

— Где я могу найти его?

— Вестимо где. На допросах. — Младший унтер смутился, Билый ему подмигнул. — Одну минуту, господин подъесаул. Сейчас вызову. — И принялся остервенело крутить ручку внутреннего телефона.

— Что? Лютует на допросах Травкин? — как бы невзначай спросил Микола, косясь на диковинку. В голове не укладывалось: а вестовой тогда зачем, если везде телефоны будут? С вестовым-то надежнее.

— Не то слово! Самый лучший дознаватель в управе. Всех колет.

— Похвально.

Унтеру удалось вызвать сопровождающего, сам Травкин не смог явиться, но ждал в кабинете. Дверь раскрылась при первом стуке. Казалось, титулярный советник ждал гостя, но на самом деле он снимал длинный кожаный фартук и прятал специфическую одежку в шкаф у входа.

— Никак казак пожаловал за своими деньгами? — радостно оскалился он, снимая также нарукавники. Был он сегодня не по форме, в белой рубашке, в черном жилете. Посмотрелся в зеркало, приглаживая проборчик — ни одна волосинка не выбилась из четкой прически. Микола вздохнул, ловя взгляд Травкина в отражении зеркала. «Хитер полицейский, делает вид, что прихорашивается, а сам наблюдает за реакцией казака».

Микола обвел взглядом кабинет: управа как управа. Что он, раньше таких не видел? Большой стол, покрытый зеленым сукном. Пара бумажек на нем да чернильница. Стулья вместо кресел — здесь, видно, никто не засиживался. Большой сейф за спиной. Рядом в полстены прикрытая карта.

— Гроши всегда нужны, — угрюмо сказал Билый. — Лишними не бывают.

— И то верно. — Травкин сюртук накинул на плечи и сразу к сейфу прошел. Забренчал ключами, открывая. — Сейчас квитанцию оформлю. Садитесь пока, господин подъесаул. Может, чаю?

— С лимоном? — недоверчиво уточнил Билый, присаживаясь.

— А то как же! И сахар вприкуску! — просиял титулярный советник в улыбке. Позвонил по телефону отдавая распоряжение вестовому.

— Тогда можно. Однако я больше здесь по делу.

— По какому? — Травкин вмиг стал серьезным. Не любил, когда кто-то просит у него помощи. Закон он для всех одинаков. А казак, видно, уже набедокурил, или братец его, вот и начинает издалека.

— Про покушение на императора уже знаете?

— Про какое? — побледнел сразу Травкин и завертел шеей в тугом воротничке — как казак смог так ловко прознать про дело всей его жизни? — привычно отвечая на вопрос вопросом.

— Про утреннее.

В кабинете повисла пауза. Муха, зажужжав, звонко ударилась в стекло большого зарешеченного окна.

— Нет. Давайте-ка по порядку.

— Обязательно, — кивнул подъесаул и примолк — внесли чай. На отдельном блюдце лимон. Дождался, когда вестовой, разложив всё, вышел, и быстро продолжил, скромно умолчав о своих заслугах.

— Слава Богу, император жив! — воскликнул Травкин.

Микола кивнул, заканчивая мысль:

— Поэтому меня и направили в сыскное, чтобы я мог побеседовать с чиновником, который уже предупреждал о возможном покушении на императора. Знаете такого? Я исполняю волю императора.

— Так это я, — запальчиво сказал Травкин, поднимаясь со стула и начиная бить себя кулаком в грудь. — Я этот чиновник! Я тот самый человек, что учуял такой заговор! А надо мной все смеялись! Крутили пальцем у виска! Я уже стреляться хотел!

— С кем? — попробовал сменить тему Билый. Он мог помочь от чистого сердца выстрелить во врага Травкина. Если господин полицейский попросит.