Николай Живцов
Следак
— Серега, ты на кафедру? — услышал я окрик Кирилла, поднимаясь по лестнице на второй этаж корпуса.
Сокурсник, собутыльник и просто мой дружбан стоял возле перил, задрав голову вверх.
— Ага, туда. А чего хотел? — Пришлось притормозить.
— Так тебя ждать или ты надолго? — Весь его вид излучал нетерпение, даже носки туфель были повернуты в сторону выхода.
Точно. Договаривался же с парнями съездить искупаться на пруды. Вздохнув, я геройски подавил в себе желание свалить и возобновил подъем по лестнице.
— Езжайте без меня, я позже подъеду, — крикнул я ему.
Возле кабинета толпились студенты. Конец учебного года, многие подчищали хвосты для допуска к сессии, а я все никак не мог довести до ума свою дипломную работу. Препод уже заездил с этими переделками, все ему что-то было не так. Перфекционист на мою голову.
— Кто последний? — поинтересовался я.
Отозвалась читающая конспект и подпирающая спиной стену симпатичная блондинка с младшего курса.
Визуально оценив формы девушки, я переместил свой взгляд на дверь. «К.ю.н. Морозов Алексей Вадимович», — гласила на ней табличка.
Примостил свою спину к свободному пятачку стены. Стоял, изнывая от нетерпения и жары, очередь не двигалась. Чтобы хоть как-то взбодриться, я принялся подкатывать к стоящей напротив блондинистой студентке.
Та была явно не против флирта. Ее подкрашенные помадой губы мило мне улыбались, глаза предвкушающе блестели, оценивая мой дорогой прикид и симпатичную внешность.
Мы со Светиком (так звали девушку) уже начали договариваться о совместной поездке на пруды, как дверь распахнулась.
— А, Королько. На ловца и зверь бежит. — В дверном проеме остановился мой научный руководитель Морозов. Поправив очки, он шагнул назад, взмахом руки приглашая меня следовать за ним.
Под разочарованные и недовольные возгласы студентов, чью очередь я обошел, мы вошли в кабинет. Препод указал мне на стул, а сам уселся за один из столов, заваленных, как и два других, работами студентов.
— Вот объясни мне, Королько, что ты за человек такой? Вроде не дурак, а до последнего тянешь. Мне же еще рецензию писать! — С этими словами Морозов вытянул у меня из рук папку с дипломной работой и, перелистав до третьей главы, принялся просматривать текст.
— Извините, Алексей Вадимович, так получилось, — произнес я дежурную фразу, подпустив в голос раскаяния.
— Ты же будущий юрист. Должен быть собранным и дисциплинированным. — На последнем слове преподаватель поднял палец вверх, подчеркивая важность дисциплины для юриста.
— Да какая дисциплина, Алексей Вадимович, я же на гражданку собираюсь, — расплылся я в располагающей улыбке.
— Не загадывай, Сергей. Жизнь — сложная штука, в ней всякое может случиться, — задумчиво произнес Морозов и вновь углубился в чтение исправленной версии третьей части дипломной работы.
Спорить я не собирался. Незачем отвлекать научного руководителя. Время дорого, а мне еще на пруды ехать. Но про себя, конечно, послал Морозова куда подальше с его философствованиями. Себя я видел исключительно в топ-менеджменте крупной корпорации. На меньшее я был не согласен. Нет, понятно, что сперва придется побегать рядовым юристом в юридическом отделе или департаменте, но затем я его возглавлю, а там и в замы по правовым вопросам или даже в гендиректоры выдвинусь.
— Королько! — Щелчок пальцев разогнал мои мечты о будущем. — Ну что, вижу, поработал, учел мои замечания. Оставляй работу и свободен.
«Да ладно?» — удивился я, но уточнять ничего не стал, а, радостно поблагодарив своего научного руководителя, выскочил за дверь.
— Свобода! — не удержался я в коридоре от возгласа и, приобняв Светика за талию, пропел: — «Поехали, красавица, купаться!»
Девушка довольно засмеялась.
— Подождешь меня? — спросила она, состроив одновременно просительное и многообещающее выражение лица.
— На парковке, — уточнил я место своей дислокации и зашагал по лестнице вниз.
У входа, засунув в уши наушники, я вытащил из кармана брелок с ключами от машины и двинул в сторону парковки. Но на середине пути вспомнил, что не мешало бы купить воду. Развернулся на девяносто градусов и побежал к расположенному через дорогу магазину.
А затем пришла БОЛЬ. Кажется, у меня потрескались капилляры, вздулись вены и поломались все кости. Больно было до безумия, и, самое ужасное, боль не проходила. Но вдруг меня словно выдернули из охваченного болью тела, и я завис в нескольких метрах над землей.
Внизу суетились люди, одни бежали прочь, другие, наоборот, подбирались с уже выставленными телефонами как можно ближе к врезавшемуся в фонарный столб автомобилю; верещали сирены спецтранспорта, а посреди всего этого хаоса лежало мое переломанное тело, из-под которого по асфальту растекалась темная жижа.
Потрясение от увиденного на какое-то время застило мне обзор, и я почувствовал, что начал подниматься выше.
— Не-э-эт! — заорал я во все свои астральные легкие и принялся загребать руками воздух, пытаясь лететь в обратную сторону. Мой крик конечно же оказался беззвучным, но вот подъем прекратился.
Обнадеженный, я напряг зрение, вот только теперь мой взор застила тьма. Земля исчезла из вида. Вновь беззвучно закричав, я продолжил грести.
Сколько продолжался этот сумасшедший заплыв, я определить затрудняюсь. Время словно срослось с окружающей тьмой и заточило меня в вакуум, где я, напуганный до одури, и барахтался. И вдруг в этой черноте мигнул свет. Застыв от неожиданности, я спустя мгновение вновь с многократно усиленным рвением принялся прорываться через темноту в поисках света. Надежды сбылись. Тьма начала расступаться, замелькали просветы, и через какое-то время я вновь увидел свое тело. Хотя…
Чего это с ним?
Заработав руками, я подплыл к лежащему на асфальте молодому мужчине. Это был определенно я, вот только какой-то шутник зачем-то натянул мне на голову парик длиною до плеч, с уродским пробором посередине, на лицо прилепил усы и для пущего веселья переодел в ретрокостюм а-ля бременские музыканты.
«Что за фигня?» — удивился я, осматриваясь вокруг.
Это был все тот же перекресток, правда, антураж изменился. Вместо «тойоты» с фонарным столбом обнималась бежевая «шестерка». Исчезли рекламные плакаты, что совсем недавно облепляли прилегающие здания, вместо них кто-то прикрепил редкие блеклые вывески: «Промтовары», «Продукты», «Столовая № 16», «Книги». Куда-то пропали привычные высотки. Вместо нескончаемого потока машин за несколько минут по дороге проехали лишь пара легковых автомобилей, несколько грузовиков и три автобуса. И среди них иномарок не было вовсе.
Люди, те тоже сильно отличались. Все были какими-то блеклыми, неухоженными, словно сторонились спортзала и салонов красоты. На мужчинах мешковатая одежда и стоптанная обувь, в руках вязаные сетки, заполненные серыми бумажными свертками, жестяными банками и стеклянными бутылками. На женщинах платья старомодных фасонов, не радующих глаз расцветок. Они шли по тротуарам, цокая каблуками своих громоздких туфель и взирая на мир намазанными синими тенями и черной подводкой глазами. В руках они тащили оттягивающие их плечи книзу, заполненные до верха сумки и те же авоськи.
Ни на одном из прохожих я не заметил ни пирсинга, ни дредов, ни цветных татуировок.
Тут мой взгляд вновь наткнулся на мое тело. Пока я озирался по сторонам, возле него столпился народ. Из «шестерки» выбралась женщина в приличном, но несовременном деловом костюме. Ее прихваченные заколкой волосы немного растрепались, и выбившиеся пряди лезли в глаза. Помассировав себе виски и убрав за уши непослушные волосы, она целенаправленно зашагала в сторону моего тела. Склонившись над ним, женщина спустя мгновение опустилась на колени и начала делать пострадавшему массаж сердца. Вот только, судя по ее напряженному виду, результата не было.
У меня началась паника.
«Ну же, давай вставай! — кричал я, кружа над женщиной и своим телом. — Да вставай ты! Пожалуйста!»
Кажется, от всплеска эмоций я разревелся, хотя не уверен, что в моем состояние такое вообще было возможно. Впрочем, кричать и грести вне тела я тоже как бы не мог, тем не менее делал это или представлял, что делаю.
И тут свет померк, меня вновь окружила тьма, а затем неведомая сила дернула вниз.
— А-а-а-а! — заорал я и зашелся в кашле.
А через мгновение почувствовал, как меня переворачивают на бок. Тут же на меня обрушились звуки улицы: я услышал трель свистка, после которого последовал командный мужской голос и женские причитания. Я приподнялся на руках, попытался сесть на асфальт, и надо мной раздался строгий женский голос:
— Вам нельзя двигаться! Сейчас приедет «скорая» и вам помогут.
Говорила та самая женщина, что реанимировала меня. Она оказалась довольно молодой, ей можно было дать лет около тридцати. Не особо красивое, но располагающее лицо: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок, сжатые тонкие губы. Взгляд серьезный, внимательный, даже пытливый. Так смотрит начальник на подчиненного или преподаватель на студента.
