— Извини, мне надо идти, — оторвал я ее от себя.

Грег, а именно так требовалось обращаться к соседу, уже встал и копался в тумбочке в поисках жратвы. Отыскав там половинку черствого батона и банку с говяжьей тушенкой, он небрежно бросил добычу на стол, сам же вцепился в стакан, который я наполнил водой.

— У тебя сегодня какие планы? — спросил Грег, утолив жажду.

— В парикмахерскую схожу. Да вещи надо разобрать, а то найти ничего не могу. Кстати, поможешь? — Как-то же надо было идентифицировать вещи Альберта. Без посторонней помощи опознать их мне явно было не под силу. Два других наших соседа, как вчера выяснилось, учились на четвертом курсе, поэтому, сдав сессию, уже свалили домой. Так что вся надежда на Грега.

Красников опасливо обвел заваленную вещами комнату взглядом.

— Ну да, надо прибраться, — обреченно согласился он.

«Еще Лебедеву надо насчет денег потрясти», — добавил я про себя.

Спустя полчаса мы с Грегом сидели на полу и разбирали обувь. Одежда была уже разложена по стопкам. Время от времени я кидал на свою стопку неприязненный взгляд. Убогий гардероб Альберта окончательно испортил мне настроение. А его обувь просто уродлива, место ей только на мусорке.

— Слушай, а сандалии у меня есть? — обреченно спросил я, рассматривая башмаки, единственные, у которых каблуки не были искусственно увеличены.

— Откуда я знаю, — хохотнул в ответ Грег.

Веселый парень. А мне вот не до смеха. В чем ходить — хрен его знает. И всех денег — трешка.

Натянув на себя мышиного цвета брюки (нашлись-таки в гардеробе Альберта брюки прямого покроя), светлую, однотонную рубашку с удлиненными уголками воротника и разношенные туфли, я отправился на поиски Лебедевой.

Комсорга я перехватил в главном корпусе, где она вместе со студентом младших курсов вешала стенгазету.

— Привет, Танюша, — поздоровался я, выяснив вчера имя комсорга.

— Привет, Чапыра, то есть Альберт, — озадаченно ответила на мое приветствие Лебедева.

Юный же комсомолец сделал стойку, вылупившись на меня с удивлением и любопытством.

Подхватив девушку под локоток, я оттащил ее подальше от греющего уши студента.

— Ты сегодня очаровательна как никогда, — первым делом сделал я ей комплимент.

Вместо вчерашних тощих косичек на голове комсорга красовалась скрученная из косы култышка.

Лебедева зарделась и вырвала свою руку из моей хватки.

— Чапыра, ты чего себе позволяешь?! — прошипела она так, чтобы никто не услышал.

— А что такое? — не понял я.

Ну косятся с любопытством в нашу сторону проходящие мимо студенты, и что с того? Я же ей юбку не задираю, ширинку себе не расстегиваю.

— Ты меня компрометируешь! — еще тише прошипела комсорг.

Так и не поняв, что она имеет в виду, я все же решил сменить тему, раз уж девушке неприятна моя вежливость.

— Как там насчет материальной помощи?

— Пошли в профком, — бросила мне на ходу Лебедева, устремившись в сторону лестницы и по дороге стараясь держать между нами приличную дистанцию.

В кабинете с грозной табличкой на двери нас встретила хмурая дама. Судя по выражению лица, жизнь ее явно не радовала. Полноватая, с двойным подбородком, с накрашенными черными бровями и алыми губами. Она мне сразу не понравилась, как и ее похожий на склеп кабинет. Деревянные панели во всю стену, непрезентабельный длинный стол, обставленный со всех сторон стульями, плотные бордовые шторы, отсекающие солнечный свет.

— Анна Сергеевна, я вам Альберта Чапыру привела. Я вчера вам от него заявление передавала, — сразу же пояснила Лебедева, а то хозяйка слишком уж недовольно на меня глянула.

— А, вчерашний пострадавший. — Голос прозвучал грубо и пронзительно. — Что же вы, товарищ Чапыра, по сторонам-то не смотрите? — строго спросила она меня.

— Не я виноват в аварии, уважаемая Анна Сергеевна. — Я располагающе улыбнулся.

Дав взглядом понять, что она мне ни на грош не верит, профсоюзная дама подошла к столу, вытащила из стопки бумаг мое заявление с резолюцией и передала мне.

— С этим подойдете к кассиру, — отпустила она нас барственным тоном.

Выйдя в коридор, я уткнулся в резолюцию и прочитал «в размере стипендии». Интересно, это сколько?

— Ну все, больше тебе моя помощь не нужна? — услышал я голос Лебедевой, которая терпеливо ожидала, пока я пересчитаю выданные в кассе деньги.

— Пятьдесят рублей, — озвучил я вслух сумму.

— Это максимальная помощь для студента, — пояснила мне комсорг.

— Танюша, ты лучшая!

И, прежде чем девушка успела среагировать, я приобнял ее за талию, подтянул к себе и смачно поцеловал в губы.

— О-о-о-о! — услышал я голоса находящихся поблизости студентов, а затем мне прилетела звучная пощечина и гневные возгласы Лебедевой:

— Чапыра! Как тебе не стыдно?! Руки убрал!

Татьяна стояла раскрасневшаяся, очки у нее съехали, а глаза сверкали от негодования.

Я озадаченно почесал затылок, вспомнив при этом, что пора навестить парикмахера.

— Ну, извини, — пожал я плечами, не понимая, как обычный поцелуй мог спровоцировать такую бурную реакцию.

«Дикая она какая-то», — подумал я про себя, двигаясь в сторону выхода.

ГЛАВА 3

По пути в парикмахерскую я решил заскочить на юрфак, узнать дату зашиты диплома. Вчера в обшаге я ведь не только бухал и тискал девчонку, главное, я собирал информацию. И выяснил, что госы Альберт уже сдал, чему я очень обрадовался. Сам бы я их завалил со стопроцентной вероятностью. Законодательство здесь совершенно другое, не то что я изучал в своем времени. Да еще и местные выверты типа истории КПСС или научного коммунизма, в которых я ни в зуб ногой.

Так что мне осталось защитить диплом и дождаться распределения. Вот, кстати, еще один местный выверт. Студентов после обучения заставляют отрабатывать это обучение несколько лет. Причем, судя по уверениям вчерашних собутыльников, законопатить могут в такую дыру, после которой райцентр покажется столицей. Такая участь грозит и моему Альберту. Он здесь, оказывается, местный возмутитель спокойствия, головная боль руководства вуза и комсомольских вожаков. На вчерашнем комсомольском собрании Альберта должны были в очередной раз пропесочить за неподобающий строителю коммунизма внешний вид, но вместо этого Альберт угодил под машину, что его и спасло от разборок.

Так, размышляя о своей дальнейшей незавидной судьбе, я и дошел до нужного мне корпуса. В отличие от моего времени здесь юридическое образование считалось не особо престижным. Наверное, поэтому юрфак занимал не целый корпус, а ютился там с соседями — историческим и экономическим факультетами.

При входе сразу бросилось в глаза, что корпус требует капитального ремонта. Облезлые стены грязно-зеленого цвета, изуродованные наскальной студенческой живописью, кое-где закрашенной, но не смазавшей впечатления, что находишься в гадючнике. На полу старый потертый паркет с выпавшими плашками. Ведущие в аудитории двери в царапинах и тех же надписях, у многих из дверей оторваны ручки. Бродивших по первому этажу и весело переговаривающихся между собой студентов, казалось, окружающая их разруха нисколько не смущала.

Осторожно, чтоб не навернуться на остатках паркета, я прошел к информационному стенду юридического факультета.

— Здорово! — отвлек меня от изучения приколотых кнопками к доскам бумажных листов вчерашний собутыльник — худощавый, русоволосый молодой человек в пиджаке с чужого плеча, великоватом размера на два. Кажется, его Алексеем зовут и он учится со мной на одном курсе.

— Привет, — пожал я протянутую руку.

— У нас двадцать первого защита, — обрадовал меня Алексей. Самостоятельно я эту информацию на стенде пока не отыскал. — Готов?

— Всегда готов, — ответил я в духе здешних пионеров, а сам задумался. Дело в том, что дипломную работу Альберта я еще в глаза не видел, как-то не до нее пока было. Так что мне предстояло ее отыскать. Я припомнил бумаги, что мы вчера с Грегом переложили со стола в одну из тумб. Надо будет, как вернусь в общагу, в ней порыться.

— Слушай, а что у тебя с Лебедевой? — как-то заговорщицки задал вопрос сокурсник, понизив голос и покрутив головой по сторонам.

— А что у меня с Лебедевой? — насторожился я.

— Говорят, вы с ней целовались, — прошептал он.

— Кто говорит?

— Ну, многие видели. — Алексей отвел взгляд, не желая называть никого конкретно, и тут же как-то неуверенно добавил: — Я это к чему, раз ты теперь с Лебедевой, ты ведь не будешь против, если я к Голдобиной подкачу?

— Подкатывай, друг, — положил я ему на плечо руку, стараясь не заржать, — я только «за».

— Спасибо, дружище! Я этого не забуду! — Его лицо озарила счастливая улыбка.

— Презервативы не забудь купить, — посоветовал я ему, разворачиваясь в сторону выхода.

— У меня серьезные намерения. — Прорезавшееся в голосе Алексея возмущение меня притормозило, и я вновь развернулся к собеседнику.

— Жениться, что ли, собрался?

Алексей покраснел. А я про себя отметил, что люди здесь краснеют по любому поводу.

— Ты же знаешь, я в Ленку с первого курса влюблен. — Алексей вновь стрельнул глазами по сторонам и, убедившись, что никто не подслушивает, продолжил: — Но сперва я долго не решался к ней подойти, а в этом году ты начал за ней ухаживать. — Парень тяжко вздохнул, но затем его лицо просветлело. — Но теперь, когда ты от нее отступился, у меня появился шанс!