В тускло освещенном холле универсальной автоцеркви, вписанной в квартал между стрип-баром и магазином гаджетов, в это время никого нет. Я вхожу в одну из кабинок-капсул, двери за мной смыкаются, и темные стены-экраны окружают меня со всех сторон. На мониторе передо мной появляется текст.

...

ПОЖАЛУЙСТА ВЫБЕРИТЕ РЕЛИГИЮ

Выпадает меню. Просмотрев его, тыкаю пальцем в «умеренный католицизм».

...

ПЛАТНЫЙ ИЛИ БЕСПЛАТНЫЙ РЕЖИМ

Ладно, раскошелюсь сегодня, чтобы не смотреть бесконечную рекламу перед исповедью. К тому же Харон скоро должен пополнить мой счет. Я прикладываю телефон к считывателю, подтверждаю сумму и заказываю пакет «Богоугодный», в который входят воскурение фимиама, зажигание свечи, песнопения в записи и, конечно, интерактивная исповедь. После этого на экранах вокруг меня возникает католический храм с горящими на амвоне десятками свечей, по кабинке распространяется любимый мною запах ладана. Из динамиков, вмонтированных в потолок кабины, доносятся голоса юных хористов. Передо мной зависает текст, призывающий меня опуститься на колени, а из пола выезжает специальная скамеечка.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь! — произношу я, чтобы запустить процесс исповеди. Аватарка, появившаяся перед моими глазами, изображает смуглого епископа в массивных очках. Смахиваю ее в сторону — раздражает.

— Господь да пребудет в сердце твоем… — доносится из динамиков голос с индийским акцентом. — Когда ты исповедовался в последний раз?

— Неделю назад, святой отец. И с тех пор я успел согрешить.

— Каковы твои грехи, сын мой?

Так, надо войти в роль кающегося, а то к чему весь этот спектакль.

— Я лгал, воровал, сквернословил, богохульствовал, занимался онанизмом, принимал наркотики и трахал проституток, — импровизирую я. — Вроде все, но, возможно, я что-то упустил.

— Тяжелы грехи твои, сын мой, — произносит безучастный голос. — Но я отпускаю их во имя Отца, Сына и Святого Духа.

— Да, вот еще что. В Бога я тоже не верю, — предстоящая встреча с Хароном настроила меня на озорной лад.

— Бог прощает тебе и это, — смиренно отвечает священник.

— Вот и чудненько. Как там погодка в Бангалоре?

— Я из Калькутты, сын мой. Очень жарко — почти сорок градусов.

— Хорошего вам дня, святой отец.

— Иди с миром.

Выйдя из автоцеркви, я ощущаю, что на душе полегчало — вот она, сила исповеди! Нужно поднажать, чтобы не опоздать на встречу с Хароном.

0002

«Харон», разумеется, не его настоящее имя — когда-то я в шутку прозвал так своего работодателя за его любовь к деньгам. Он брал бы их и с мертвых на пути к вечности, будь у него такая возможность. Старика, похоже, эта кличка вполне устраивала. Свое настоящее имя он светить не любил: его страсть к конспирации иногда напоминала паранойю. Мое имя он тоже трансформировал, сократив его до одной буквы. «Зет» — так называл он меня обычно и только в особых случаях использовал полную форму: Золтан.

Станция, где мы обычно встречаемся, является частью подземного метрополитена. Я оказываюсь на месте чуть раньше назначенного времени. Людей здесь совсем немного, не больше десятка: утренняя толпа часа пик уже схлынула, а обеденная вольется сюда еще нескоро. В ожидании Харона развлекаю себя тем, что пытаюсь вычислить его телохранителя среди присутствующих на станции людей. Обычно он появляется чуть раньше, чтобы оценить обстановку. Каждый раз это новый человек, но во всех них, естественно, есть что-то общее. Кто же это может быть? Тот мужик с журналом кроссвордов, что подпирает колонну? Или крепыш с бычьей шеей, что уставился в свой мобильный, стоя на самом краю платформы? А может, присевший на соседнюю скамейку бродяга с дредами и татуировкой, закрывающей пол-лица? Такого типа сложно принять за телохранителя, и я почти уверен, что именно он работает на Харона — тот любит окружать себя людьми бродяжьего вида, считая их невидимыми.

Чтобы скрасить ожидание, кладу на колено блокнот и принимаюсь рисовать портрет типа с дредами, стараясь в точности перенести на бумагу сплетения его татуировки. Заметив, что я на него посматриваю, он бросает на меня выразительный взгляд, в котором подозрение смешано с удивлением. Но мне все равно, я слишком увлечен рисунком. Завершаю портрет как раз в тот момент, когда Харон появляется на станции.

Любой, кто его не знает, увидит в нем лишь бомжеватого старика-азиата. Длинные седые патлы, собранные на затылке резинкой, какой перевязывают пачки денег, неухоженная борода, растянутый свитер, неопределенного цвета джинсы и стоптанные ботинки. Никто бы и не заподозрил в нем крутого подпольного воротилу, главу целой сети уличных банд и мошеннических группировок, что умудрялись промышлять на улицах Сингапура даже во времена строжайших ограничений. Этого мастера мимикрии выдает только взгляд, быстрый и цепкий. А еще полное отсутствие мимики, словно его лицо отлили из воска.

Быстрым движением глаз он сканирует пустынную станцию, замечает меня. Не подав виду, сначала проходит мимо, потом возвращается и садится рядом. Поначалу подобные приемы конспирации меня забавляли. Однако со временем я понял, что все это делается не зря.

Как и всегда, когда мы встречаемся, сразу переходим к делу. Разговоры о погоде и другие условности только тратят драгоценное время. Харон же не любит находиться на людях слишком долго.

— В этот раз у меня для тебя что-то особенное, Зет. Тебе знакома корпорация «Транс-Реалити»?

Отрицательно мотаю головой. Название вроде где-то слышал, но ничего конкретного в памяти не всплывает.

— У них главный офис здесь, в Сингапуре, — подсказывает Харон.

Это мне ничего не дает. После того как небольшая страна превратилась в сплошную свободную экономическую зону и стала мировым центром операций с криптовалютами, сотни, если не тысячи, транснациональных контор перенесли свои главные офисы сюда. Старик понял, что придется начать с экскурса в историю, и устроился поудобнее.

— Раньше корпорация носила название «Глобал Медиа Груп» и занималась медийными проектами. Информационные агентства, новостные каналы, развлекательный контент и тому подобное. Пару лет назад компания пережила реструктуризацию. Почти все медиаплатформы, входившие в холдинг, были распроданы, тысячи сотрудников уволены. Из трех десятков первоначальных акционеров остались лишь несколько крупнейших. Остальные были поглощены, доведены до разорения или лишены своей доли акций другими методами. Затем — смена названия, новый штат специалистов со всего мира. И — новые приобретения. «Транс-Реалити» поглотила несколько крупных исследовательских компаний. Эти сделки не афишировались, но полностью утаить их тоже не удалось. Фармацевтика, генетика, искусственный интеллект — вот лишь часть списка их интересов. Кроме того, не так давно корпорация стала владельцем сети автоцерквей.

— Как раз сегодня был в одной из них.

— Ты ведь неверующий.

— Чтобы извлекать пользу из церкви, верить не обязательно.

— Ладно, дело твое. Вернемся к корпорации. Ее основателем и президентом является медиамагнат Саул Гаади. О нем я знаю немного, и вообще, личность он довольно загадочная. Кажется, он откуда-то с Ближнего Востока, но последние годы живет в Сингапуре. Поищи информацию о нем — нужно лучше понимать, с кем мы связываемся. Все, что пока мне известно, — Гаади необычайно влиятелен и сказочно богат. Не сказать, что он ведет публичный образ жизни и часто общается с журналистами, поэтому подобраться к нему довольно сложно.

Харон, быстро стрельнув глазами по сторонам, понижает тон.

— Теперь самое важное, Зет. «Транс-Реалити» готовит новый проект, по слухам — революционный. Никому за пределами корпорации неизвестно, о чем именно идет речь. Как ты понимаешь, многие крупные игроки на рынке хотели бы это узнать.

— Как такое возможно? — удивился я. — Огромная компания, глобальный проект, и ни одной утечки?

— Утечки, конечно, были. Но они слишком смахивают на дезинформацию, чтобы им верить. И тут мы подбираемся к сути нашей встречи. До меня дошли слухи, что корпорация нуждается в пиар-специалисте. Это наш шанс, Зет, и ты не должен его упустить.

— Тебе не о чем беспокоиться, босс, — успокаиваю его. — Ты же знаешь: я прирожденный пиарщик.

Вслед за этим мы обсудили финансовые условия, и они оказались более чем привлекательными. Скажем так, предложенная Хароном сумма в несколько раз превосходила все мои предыдущие гонорары. Но вместо того чтобы ликовать, я скорчил недовольную мину.

— Что, дело настолько рисковое?

— В этот раз тебе нужно быть особенно осторожным, — задумчиво отвечает он. — Твоя привычка ходить по краю может тебя однажды подвести.

Ходить по краю не проблема, если не боишься падения с высоты, подумал я, вспомнив ночной эпизод с машиной. Однако тут стоит прислушаться. Если уж сам Харон советует мне поберечь себя, то нет сомнений — он отправляет меня в самое пекло.

— Сколько я должен там проработать? — уточняю я.

— Месяца два-три как минимум. Думаю, этого времени тебе хватит, чтобы все разузнать.