— Ты же меня совсем не знаешь.

Не сбавляя шага, она перекинула прядь волос через плечо.

— Ты фермер из Северной Каролины. Выращиваешь табак, помидоры, разводишь экологически чистые яйца от кур, живущих без клеток, а в свободное время пишешь музыку. Ты здесь пробудешь еще полторы недели и завтра будешь выступать у «Бобби Ти», так что почти все знают, где тебя найти, если ты сделаешь что-нибудь неподобающее. И, кроме того, у меня в сумке лежит газовый баллончик.

И затем продолжила:

— Ты прав, девушке нужно быть осторожной. Но я выросла в Чикаго, помнишь? Мои родители заставили меня пообещать быть начеку, когда я выхожу на улицу ночью.

— Твои родители, похоже, очень умные люди.

— Так и есть, — согласилась она.

К тому времени мы уже добрались до машины, и про себя я порадовался, что перед поездкой протер пыльные сиденья. Содержать грузовик в чистоте, работая на ферме, просто невозможно.

Морган осмотрела салон.

— Ты взял с собой гитару? Как будто знал, что я попрошу?

— Возможно, и так, — сказал я. — Куда поедем?

— Давай вернемся к «Дон Сезару». Мы сможем устроиться на пляже за отелем — там, где мы с тобой недавно сидели.

— Отлично.

Когда я выехал на дорогу, то заметил, что она набирает эсэмэс.

— Сообщаешь своим друзьям, куда мы едем?

— Конечно. Еще и номер твоей машины отправила, — парировала она. — Я сфотографировала его перед тем, как сесть в кабину. — Она убрала телефон в сумочку. — Кстати, после сегодняшнего разговора я набрала в «Гугле» «сортовые помидоры». Я и не знала, что их столько разных. Как ты решаешь, какие из них нужно выращивать?

— Изучаю, как и все остальное. В Роли есть человек, который является экспертом мирового уровня по сортовым помидорам, мы ездили к нему, чтобы выяснить, какие сорта лучше всего растут в нашей местности и какие они на вкус. Потом пообщались с другими фермерами, которые выращивают помидоры, чтобы узнать все тонкости, а затем провели встречи с потенциальными покупателями из супермаркетов и отелей, с шеф-поварами. Начали мы с трех сортов, а потом добавили еще два.

— Говоря «мы», ты подразумеваешь себя и своих родителей или своего брата?

— Мою тетю, — ответил я. Даже не знаю почему, но я решил ей все рассказать. — Она мне заменила мать. Моя мама умерла, когда я был маленький, и я никогда не знал своего отца, поэтому тетя и дядя воспитывали нас с сестрой. Потом мой дядя тоже умер.

— Боже мой! — воскликнула потрясенная Морган — Это ужасно!

— Да, было тяжело, — признался я. — Теперь мы вместе с тетей занимаемся фермой. У нас, правда, есть управляющий и много работников.

— А где живет твоя сестра?

— С нами на ферме. Мы сейчас оба живем в доме, где выросли. Она художница.

Я рассказал Морган о копиях ламп «Тиффани» и достал из-под солнцезащитного козырька машины фотографию Пейдж с одной из ее ламп в руках. Когда я передавал снимок Морган, наши пальцы соприкоснулись.

— Ух ты! Какая прелесть! — Она внимательно изучила фотографию. — У тебя и сестра красивая.

— Ее лампы так просто не купишь, — продолжил я с оттенком гордости. — Ведь на изготовление каждой уходит много времени.

— Она старше тебя или моложе?

— На шесть лет старше. Ей тридцать один год.

— Она выглядит моложе.

— Мне тоже так кажется. Но теперь твой черед. Расскажи про себя.

— А что бы ты хотел узнать?

Я пожал плечами.

— Да все. Про твое детство, твоих родителей. Есть ли у тебя братья или сестры. Каково это — вырасти в Чикаго, учитывая то, что у тебя в сумке лежит газовый баллончик.

Морган расхохоталась.

— В Линкольн-Парке очень безопасно. Он считается дорогим районом. Большие дома, пышные сады, высокие деревья. Невероятные украшения на Хэллоуин и Рождество. Однажды я разбила палатку на заднем дворе, чтобы устроить вечеринку с ночевкой, так мой отец всю ночь просидел на крыльце. Только когда я подросла, папа с мамой купили мне газовый баллончик, и это было связано скорее с тем, что я поступила в колледж и стала посещать студенческие вечеринки.

— А ты часто ходила на такие вечеринки?

— Иногда. Большую часть времени я была очень занята. Правда, на бал по случаю окончания я пошла. Было весело, хотя парень, который меня сопровождал, не очень мне нравился… Ладно, хватит обо мне. У меня было обычное детство, как, впрочем, и школа, и все с ней связанное — как у большинства людей.

Не знаю, но мне показалось, что она не захотела продолжать.

— А твоя семья?

— Мой отец — хирург. Он приехал с Филиппин в 1970-х годах, чтобы учиться в Северо-Западном университете. В итоге он поступил в медицинскую школу при Чикагском университете, где и встретил мою маму. Она врач-рентгенолог, из немецко-ирландской семьи из Миннесоты. У них есть домик на озере, где мы проводим обычно часть лета. А еще у меня есть сестра, Хейди, она моложе на три года и совсем не похожа на меня. Мы с ней реально очень разные, но она замечательная.

Я улыбнулся.

— Ваша семья совсем не обычная.

— Не знаю. — Морган пожала плечами. — У многих моих друзей родители — врачи или юристы. И семьи родом из разных стран. Наша семья ничем не выделяется.

Про себя я подумал: «Там, откуда я родом, вы бы точно отличались от остальных».

— А ты, как я понимаю, такая же прилежная ученица, как и твои родители?

— С чего ты это взял?

— Тебе только исполнился двадцать один год, а ты уже окончила колледж!

Она снова засмеялась.

— Это не столько связано с оценками и успехами, сколько с моим желанием уехать от родителей. Поверь, моя сестра намного умнее меня.

— Почему ты хотела уехать от родителей? — удивился я. — Похоже, у тебя все в жизни было хорошо.

— Не думай, пожалуйста, что я не благодарна родителям. Это трудно объяснить. Но они… уж слишком заботливы.

Она, казалось, раздумывала, как много можно мне сказать, и наконец продолжила:

— Когда мне было семь лет, у меня диагностировали довольно тяжелую форму сколиоза. Врачи не были уверены, как будет развиваться моя болезнь по мере моего роста, поэтому мне приходилось носить корсет для спины по шестнадцать часов в сутки, не говоря уже про кучу операций и процедур. Конечно, поскольку мои родители — врачи, они позаботились о том, чтобы я попала к лучшим специалистам, но ты не можешь себе представить, как они беспокоились, тряслись надо мной и не позволяли мне делать ничего из того, что делали другие дети. И хотя в конце концов мне стало лучше, они как будто все еще видят во мне ту маленькую девочку…

— Но ведь они твои родители.

— Я знаю, что несправедлива к ним. Они заботятся обо мне; просто… Я не такая, как мои родители. Или как моя сестра, если уж на то пошло. Иногда мне кажется, что я родилась не в той семье.

— Думаю, многие люди так считают.

— Но это не значит, что это неправда.

Я улыбнулся.

— Выходит, ты не собираешься стать доктором?

— Вот тебе пример, — продолжила Морган. — Я люблю танцы. Я начала заниматься балетом, потому что так рекомендовали врачи. Потом я увлеклась искренне; а еще выучилась чечетке, джазу и хип-хопу. Но чем больше я занималась, тем меньше мои родители это одобряли. Как будто я не соответствовала каким-то их представлениям, понимаешь? Одним словом, к началу учебы в старшей школе мне уже не терпелось вырваться на свободу и стать взрослой, поэтому я поступила в муниципальный колледж [Муниципальные колледжи (Community colleges) — первая степень в высшем образовании США, обучение в них ведется по двухгодичной программе. Выпускникам таких колледжей присваивается степень ассоциата (associate’s degree), которая позволяет им работать на младших должностях или продолжить обучение в университете.]. Я училась экстерном и смогла окончить школу раньше. И да, я была одним из самых молодых первокурсников в университете — тогда я только-только получила свои первые права.

— И твои слишком заботливые родители были не против того, что ты так рано ушла из дома?

— Я пригрозила, что иначе вообще не пойду в университет. Они знали, что я настроена серьезно.

— Да. Жесткий шантаж.

— Я могу быть напористой, — подмигнула Морган — Ну а как ты?

— А что я?

— Ты учился в колледже?

— Нет.

— Почему?

— Я никогда не любил учебу и думал, что это не для меня.

— Не жалеешь сейчас, что не пошел?

— По-моему, я бы не поступил.

— Поступил бы, если бы очень постарался.

— Скорее всего, я бы и не старался.

Она улыбнулась.

— Я знаю, учеба не для всех. К тому же ты рано понял, чем хочешь заниматься, а это не всем дано.

Я обдумал ее слова.

— Я признаю, у меня хорошо получается заниматься сельским хозяйством, и теперь, когда большая часть переходных работ позади, мне не так тяжело приходится, как раньше. Но это не то, о чем я мечтал в детстве.

Я чувствовал, что Морган смотрит на меня. В свете фар проезжающих мимо машин я видел тонкие черты ее лица.

— Ты любишь музыку, — заметила она. — Вот чем ты действительно хотел бы заниматься, верно?

— Да.

— Ты молод, Колби. Все у тебя еще впереди.

Я покачал головой.

— Не выйдет.

— Из-за твоей семьи?

Хотя я не ответил, она, наверное, увидела выражение моего лица. И решила поменять тему.

— Раз уж я рассказала тебе о своем скучном детстве, давай теперь ты — про свое, в Северной Каролине.

Стараясь развеселить ее, я поведал ей про свои глупые подвиги в средней школе, а потом отвечал на ее бесконечные расспросы о ферме — мне показалось, что именно эта тема ее особенно интересует. Когда я закончил, я спросил ее, что ей больше всего понравилось в колледже.