— Ладно, кажется, теперь я понял. Можешь спрятать руки обратно в карманы.
Так я и сделала. И стала ждать, но он молчал.
— И?..
— Что «и»?
— Ты получил все ответы?
— Не все. Но достаточно. И почти уверен, что знаю твое имя.
— Нет, не знаешь.
— Как скажешь.
Каким бы симпатичным он ни был, эта игра мне надоела, пора было уходить.
— Я, наверное, пойду посижу в машине, — сказала я. — Холодает. Было приятно познакомиться, — я повернулась, отошла на несколько шагов и услышала, как он прокашлялся.
— Ты с Западного побережья, — сказал он мне вслед. — Но не из Калифорнии. Думаю… из Вашингтона. Может, из Сиэтла?
Его слова заставили меня замереть, а когда я обернулась, то поняла, что скрыть потрясение мне не удалось.
— Так я прав, да?
— Как ты узнал?
— Точно так же, как узнал, что тебе шестнадцать и ты второй год учишься в старших классах. Ты не единственный ребенок в семье, и у тебя есть… пожалуй, старшая сестра? И твое имя начинается на «эм»… но не Молли, не Мэри и не Мари, а длиннее и строже. Например… Маргарет? Только ты, вероятно, называешь себя Мэгги или как-то так.
У меня от удивления слегка отвисла челюсть, я была слишком ошеломлена, чтобы хоть что-нибудь ответить.
— В Окракоук ты приехала не насовсем, а лишь на несколько месяцев, правильно? — Он покачал головой и снова сверкнул улыбкой. — Ну все, хватит. Как я уже сказал, я Брайс и я рад знакомству с тобой, Мэгги.
Прошло несколько секунд, прежде чем я наконец сумела выговорить:
— Ты узнал все это, просто посмотрев на мое лицо и ладони?
— Нет, в основном услышал от Линды.
Я не сразу поняла, о ком речь.
— От моей тети?
— Пока я сидел в каюте, я поговорил с ней. Она немного рассказала о тебе, когда ты проходила мимо. Кстати, это я починил твой велосипед.
Уставившись на него, я смутно припомнила, что видела тетю и Гвен беседующими с кем-то.
— Тогда к чему были все эти разговоры про мое лицо и ладони?
— Ни к чему. Просто ради шутки.
— Это было некрасиво.
— Возможно. Но видела бы ты свое лицо. Ты такая симпатичная, когда понятия не имеешь, что сказать.
Я почти не сомневалась, что ослышалась. Симпатичная? Он только что назвал меня симпатичной? Пришлось снова напомнить себе, что это неважно — ни в том, ни в другом случае.
— Я вполне могла обойтись без этих твоих фокусов.
— Ты права. Больше не буду.
— И вообще, с какой стати моя тетя рассказала тебе обо мне?
И мысленно добавила: что еще она ему наговорила?
— Она хотела узнать, не соглашусь ли я побыть твоим репетитором. Иногда я берусь за такую работу.
Да ты меня разыгрываешь.
— Ты будешь моим репетитором?
— Я пока ничего не обещал. Хотел сначала познакомиться с тобой.
— Не нужен мне репетитор.
— Значит, я ошибся.
— Просто тетя слишком тревожится.
— Понимаю.
— Тогда почему кажется, что ты мне не веришь?
— Понятия не имею. Я просто исхожу из того, что услышал от твоей тети. Но если репетитор тебе не нужен, меня это вполне устраивает, — он по-прежнему улыбался, показывая ямочки. — Ну и как тебе, пока нравится?
— Что нравится?
— Окракоук, — пояснил он. — Ты ведь здесь уже несколько недель, да?
— Маленький он какой-то.
— Это точно, — он рассмеялся. — Я тоже не сразу к этому привык.
— Ты здесь не с рождения?
— Нет. Как и ты, я чужанин.
— Чужанин? Что это?
— Любой, кто не отсюда родом.
— Это ненастоящее слово.
— Здесь оно в ходу, — объяснил Брайс. — Мой отец и мои братья тоже чужане. А мама — нет. Она родилась и выросла здесь. Мы переехали всего несколько лет назад, — он ткнул большим пальцем через плечо, в сторону пикапа старой модели с выцветшим красным кузовом и большими широкими шинами. — Если хочешь посидеть, у меня в машине есть запасной стул. Сидеть на нем гораздо удобнее, чем на скамейке.
— Я, наверное, пойду. Не хочу тебя беспокоить.
— Ты меня нисколько не беспокоишь. Пока не появилась ты, поездка была довольно скучной.
Я не сумела определить, заигрывает он со мной или нет, и потому промолчала. По-видимому, мое молчание Брайс принял за знак согласия и продолжил:
— Отлично. Сейчас схожу за стулом.
Не успела я опомниться, как складной стул уже стоял на палубе, обращенный к океану, а Брайс усаживался на свое место. Внезапно мне показалось, что меня загнали в угол, я подошла к предложенному мне стулу и настороженно села.
Брайс вытянул перед собой ноги.
— Не то что на скамейке, ведь правда же?
Я все еще пыталась привыкнуть к тому, что он такой симпатичный, и к мысли, что моя тетя, бывшая монахиня, подстроила наше знакомство. А может, и нет. Меньше всего моим родителям хотелось, чтобы я так быстро познакомилась с каким-нибудь парнем, о чем они наверняка сообщили тете.
— Да уж. Но все равно холодно.
Пока я говорила, Дейзи вальяжно подошла и улеглась между нами. Протянув руку, я слегка потрепала ее по голове.
— Осторожнее, — предостерег Брайс. — Чем дольше гладишь ее, тем больше ей это нравится, так что остановиться она тебе не даст.
— Ничего. Она напоминает мне мою собаку. В смысле, которая осталась дома.
— Да?..
— Правда, Сэнди старше и чуть крупнее. Я по ней скучаю. А сколько лет Дейзи?
— В октябре исполнился год. А сейчас уже почти четырнадцать месяцев.
— Для такой молодой собаки она прекрасно воспитана.
— Еще бы. Я дрессирую ее со щенячьего возраста.
— Учишь выбрасывать мусор?
— И не только. Например, не удирать, — он переключил внимание на собаку и заговорил другим, более увлеченным тоном: — Но с ней еще работать и работать — правда, умница?
Дейзи заскулила и завиляла хвостом.
— Если ты не из Окракоука, сколько ты живешь здесь?
— В апреле будет четыре года.
— Как же так вышло, что твоя семья перебралась сюда?
— Мой отец был военным, а когда вышел в отставку, мама захотела пожить поближе к своим родителям. И поскольку мы часто переезжали с места на место из-за отцовской работы, он рассудил, что будет справедливо предоставить маме решать, где мы поселимся на некоторое время. И объявил, что нас ждет приключение.
— Ну и как, удается приключение?
— Временами, — признался он. — Летом здесь сплошное веселье. Остров наводняют приезжие, особенно накануне Четвертого июля. И побережье здесь замечательное. Дейзи любит там бегать.
— Можно узнать, зачем тебе фотоаппарат?
— Для всего интересного, наверное. Но сегодня интересного было немного, даже до темноты.
— А вообще часто бывает?
— В прошлом году на рыболовном судне вспыхнул пожар. Паром свернул с курса, чтобы спасти экипаж, потому что береговая охрана еще не подоспела. Печальное было зрелище, но команда не пострадала, а я сделал отличные снимки. Есть еще дельфины, и когда они выскакивают из воды, тоже иногда получаются неплохие кадры. Но вообще-то сегодня я прихватил фотоаппарат для своего проекта.
— Какого проекта?
— Чтобы стать иглскаутом [Eagle Scout — высший ранг в американской организации бойскаутов. — Примеч. пер.]. Я дрессирую Дейзи и хочу сфотографировать ее, чтобы снимки вышли что надо.
Я нахмурилась.
— Не поняла. Значит, можно стать иглскаутом, если дрессируешь собаку?
— Я готовлю ее к более сложному курсу дрессировки, — объяснил Брайс. — Она учится быть помощником людей с ограниченной подвижностью, — и он, словно предугадав мой следующий вопрос, добавил: — Тех, кто передвигается в инвалидном кресле.
— В смысле, вроде собаки-поводыря у слепых?
— Примерно. Навыки от нее требуются другие, но принцип тот же.
— Например, она должна уметь выбрасывать мусор?
— Именно. Или приносить пульт дистанционного управления, или телефонную трубку. Выдвигать ящики, открывать дверцы шкафов или двери.
— Открывать двери? А разве она сможет?
— Конечно, для этого нужна особая ручка, не обычная круглая. Она встает на задние лапы, нажимает на ручку передними, потом открывает дверь пошире, просунув в нее морду. Это у нее отлично получается. И ящики умеет выдвигать, если к ручкам привязаны веревки. Над чем предстоит еще поработать, так это над сосредоточенностью, чтобы она не отвлекалась, но думаю, тут дело в ее возрасте. Надеюсь, ее возьмут в официальную программу, и почти уверен, что она с ней справится. Для этого от нее не потребуется никаких сложных навыков — ими займутся профессиональные дрессировщики, но я хочу дать ей преимущество на старте. А когда она будет готова к работе, то переедет в свой новый дом.
— Так тебе придется ее отдать?
— В апреле.
— Я бы на твоем месте оставила собаку себе и забыла бы про иглскаутов с их проектом.
— Дело не столько в проекте — скорее, в оказании помощи тому, кто в ней нуждается. Но ты права. Это будет нелегко. Мы с ней не расставались с тех пор, как я взял ее.
— То есть только когда ты на уроках?
— Даже тогда, — поправил он. — Я ведь уже закончил учебу, но был на домашнем обучении, со мной занималась мама. И с моими братьями тоже.
Дома, в Сиэтле, я знала только одну семью, дети в которой находились на домашнем обучении, и это была семья религиозных фундаменталистов. С ними я была едва знакома, знала только, что всем дочерям в этой семье полагается носить только длинные платья и что каждое Рождество они выставляют во двор перед домом огромный вертеп.