Немногим больше месяца назад, в начале ноября, она прошла очередное обследование — ПЭТ и томографию, и в декабре опять встретилась с доктором Бродиган. На этот раз доктор казалась сдержаннее обычного, хотя ее глаза лучились сочувствием. Она сообщила Мэгги: несмотря на то что три года терапии замедлили болезнь, остановить ее прогрессирование так и не удалось. А когда Мэгги спросила, какие еще существуют варианты лечения, доктор мягко перевела разговор на качество оставшейся ей жизни.

Таким способом Мэгги поставили в известность о том, что она умирает.

* * *

Галерею Мэгги открыла больше девяти лет назад, вместе со скульптором по имени Тринити, чьи гигантские эклектичные творения занимали почти все пространство. Настоящее имя Тринити было Фред Маршберн, они познакомились на открытии выставки другого художника — мероприятии из тех, какие Мэгги посещала редко. Уже в то время Тринити пользовался бешеным успехом и давно носился с идеей открыть собственную галерею; однако управлять этой галереей у него не было ни малейшего желания, как и уделять ей хоть сколько-нибудь времени. Поскольку они нашли общий язык и снимки Мэгги никоим образом не соперничали с работами Тринити, сделка состоялась. За управление галереей Мэгги должна была получать скромную зарплату и возможность выставлять подборки собственных работ. В то время ее привлекал скорее престиж — можно говорить людям, что у нее своя галерея! — нежели деньги, которые собирался платить ей Тринити. В первые год-два она продала лишь несколько своих фотокопий.

Так как в то время Мэгги активно путешествовала, в среднем проводя в поездках более сотни дней в году, повседневными делами галереи занималась Луанн Соммерс. Нанимая ее, Мэгги узнала, что та богата, в разводе и имеет уже взрослых детей. Практический опыт Луанн исчерпывался любительской страстью к коллекционированию и виртуозным умением отыскивать лучший товар на распродажах в «Неймане Маркусе». К ее плюсам относилось умение хорошо одеваться; она была ответственна, добросовестна, готова учиться и не комплексовала по тому поводу, что зарабатывает чуть больше прожиточного минимума. По ее словам, алиментов ей хватало, чтобы жить в роскоши, вообще не работая, но проводить все свое время на кухне, собирая детям ланчи в школу, она была не готова.

У Луанн обнаружился врожденный талант в сфере продаж. Поначалу Мэгги вводила ее в курс технических деталей всех своих снимков, а также рассказывала об истории создания каждого из них — этими историями покупатели часто интересовались не меньше, чем самим изображением. Скульптуры, которые Тринити ваял из самых разных материалов — холста, металла, пластика, клея, краски, вдобавок к предметам, найденным на мусорных свалках, оленьим рогам, стеклянным и жестяным консервным банкам, — были настолько оригинальны, что вызывали оживленные дискуссии. Он был уже признанным любимцем и баловнем критиков, его работы регулярно покидали зал, несмотря на шокирующие цены. Однако галерея не выставляла творения приглашенных художников и не рекламировала их, поэтому работа велась в спокойном темпе. Бывало, за весь день выставку посещали не более пяти человек, на последние три недели года галерею обычно закрывали. Такой порядок долгое время устраивал Мэгги, Тринити и Луанн.

Но два обстоятельства изменили все. Во-первых, «онковидео» Мэгги привлекли в галерею новых посетителей. Не обычных искушенных поклонников новейшего современного искусства или фотографии, а туристов откуда-нибудь из Теннесси или Огайо, людей, которые начали следить за постами Мэгги в социальных сетях и на «Ютьюбе», потому что ощущали связь с ней. Некоторым из них полюбились ее фотографии, но большинство просто хотели познакомиться с ней лично или купить на память один из ее снимков с автографом. Телефон разрывался от звонков заказчиков со всей страны, дополнительные заказы поступали через сайт. Все, что могли Мэгги и Луанн, — стараться везде поспеть, и в прошлом году приняли решение оставить галерею открытой на все праздники, потому что посетители продолжали приходить толпами. Потом Мэгги узнала, что с началом химиотерапии несколько месяцев она не сможет работать в галерее. Стало ясно, что им понадобится еще один сотрудник, и когда Мэгги затронула эту тему в разговоре с Тринити, он сразу же согласился. По воле судьбы на следующий день в галерею зашел некий Марк Прайс и попросил разрешения поговорить с Мэгги. В то время это событие показалось ей слишком уж хорошим, чтобы быть правдой.

* * *

Марк Прайс, недавний выпускник колледжа, мог сойти за старшеклассника. Поначалу Мэгги предположила, что это еще один «онкофанат», но оказалась права лишь отчасти. Он признался, что с ее работами познакомился благодаря ее популярности в Сети — ему особенно понравились ее видео, охотно добавил он, — но пришел он к ней, прихватив с собой резюме. И объяснил, что ищет работу и что его привлекает возможность потрудиться в сфере искусства. Живопись и фотография, продолжал он, способствуют распространению новых идей, — зачастую так, как не могут способствовать слова.

Мэгги опасалась нанимать поклонника, но тем не менее в тот же день обстоятельно поговорила с Марком и выяснила, что он явился подготовленным. Он много знал о Тринити и его работе; упомянул конкретную инсталляцию, в настоящий момент выставленную в Музее современного искусства, и еще одну — в Новой школе; сравнивал их с некоторыми поздними работами Роберта Раушенберга [Роберт Раушенберг (1925–2008) — американский художник, яркий представитель концептуального искусства и поп-арта, мастер техники коллажа. В своих работах часто использовал мусор и различные отходы.] со знанием дела, но избегая претенциозности. Кроме того, он продемонстрировал глубокую и впечатляющую осведомленность о работах самой Мэгги, хоть и не удивил ее этим. Но, несмотря на то что на все ее вопросы он давал исчерпывающие ответы, что-то слегка тревожило ее; она никак не могла понять, серьезен ли Марк в своем намерении поработать в галерее, или это еще один желающий наблюдать ее трагедию с минимального расстояния, в роли очевидца.

Когда их разговор подходил к концу, она объяснила, что в настоящий момент галерея собеседования не проводит — хотя, строго говоря, это лишь вопрос времени, — на что Марк вежливо осведомился, не согласится ли она тем не менее принять у него резюме. По прошествии времени она думала, что ее очаровало именно то, как он сформулировал просьбу: «Не согласитесь ли вы тем не менее принять мое резюме?» Вопрос поразил ее старомодностью и учтивостью, она невольно улыбнулась, протягивая руку за документом.

Позднее на той же неделе Мэгги разместила объявление о вакансии на нескольких сайтах, имеющих отношение к сфере искусств, и созвонилась со знакомыми из других галерей, сообщая им, что ищет сотрудника. Резюме и запросы переполнили почтовый ящик, Луанн встретилась с шестью кандидатами, пока Мэгги, которую то тошнило, то рвало после первой инфузии, отлеживалась дома. Лишь одна кандидатка прошла первое собеседование, но когда не явилась на второе, была вычеркнута и она. Раздосадованная Луанн навестила Мэгги дома, чтобы сообщить, как идут дела. Мэгги уже несколько дней не выходила из квартиры и, лежа на диване, потягивала мелкими глотками смузи из фруктов и мороженого, принесенный Луанн, — то немногое, что она все еще могла проглотить.

— С трудом верится, что мы не в состоянии найти человека, пригодного для работы в галерее, — покачала головой Мэгги.

— Опыта нет, в искусстве не разбираются, — фыркнула Луанн.

Ты тоже не разбиралась, могла бы возразить Мэгги, но промолчала, прекрасно сознавая, каким сокровищем оказалась Луанн как подруга и подчиненная, — самым удачным из приобретений. Душевная и уверенная в себе, Луанн давно перестала быть для Мэгги просто коллегой.

— Я доверяю твоей оценке, Луанн. Просто начнем заново.

— А ты уверена, что среди остальных больше не было никого достойного встречи? — жалобно уточнила Луанн.

Почему-то Мэгги вдруг вспомнился Марк Прайс, так учтиво спрашивающий, не согласится ли она принять его резюме.

— Улыбаешься, — заметила Луанн.

— Нет, ничуть.

— Если я вижу улыбку, я ее ни с чем не спутаю. О чем ты только что подумала?

Выигрывая время, Мэгги сделала еще один глоток смузи, потом наконец решила признаться.

— О том пареньке, который приходил еще до того, как мы дали объявление, — и она рассказала, как прошел разговор с Марком. — Насчет него я до сих пор не уверена, — заключила она, — но его резюме, кажется, где-то у меня в столе, в офисе, — она пожала плечами. — Не знаю даже, свободен ли он до сих пор.

Осторожно расспросив, чем вызван интерес Марка к этой работе, Луанн нахмурилась. Состав посетителей галереи был знаком ей лучше, чем кому бы то ни было, она понимала, что люди, посмотревшие видео Мэгги, часто воспринимают ее как ту, кому можно довериться, посочувствовать и рассчитывать на ответное сочувствие. Обычно они стремились поделиться своими историями, рассказать о своих страданиях и потерях. И как бы Мэгги ни хотелось утешить их, зачастую эмоциональная поддержка отнимала слишком много сил, а ей и так едва удавалось держаться. Луанн делала все возможное, чтобы ограждать ее от наиболее настырных искателей общения.

— Разреши мне просмотреть его резюме и поговорить с ним, — попросила Луанн. — А потом будем действовать по порядку.