Ниль Блэк

Боги и Монстры

========== Shadows of the night ==========

Берген, Алпайн. Особняк семьи Росси.

— Я ненавижу тебя за твою слабость!

На полу гостиной фамильного особняка, сильно помяв роскошное платье от Alexander McQueen, сидит единственная дочь бывшего Дона семьи Росси, двадцатитрёхлетняя Мария. Любимица жёлтой прессы, идеал и кумир девушек Манхэттена, «принцесса» самой влиятельной семьи города утирает ладонями распухшее от слёз лицо, при этом безбожно портит труд лучшего визажиста страны и отказывается вставать с пола.

По комнате, шурша подолом красивого бледно-розового платья от Atelier Versace, нервно ходит мать девушки, Клаудия. Отец Марии Микеле Росси вальяжно развалился на диване и тянет пальцы к пуговицам на жилете от своего смокинга, который зажал грузную тушу и не даёт дышать.

— Встань, приведи себя в порядок и выйди к гостям, — чуть ли не молит дочь мужчина, в душе проклиная своего портного и наконец-то освободив свой немалых размеров живот. — Нельзя, чтобы Бало застал тебя здесь. Не надо его злить.

— Тебе плевать, — надломлено отвечает ему Мария, мнёт в руках подол платья, вышитый камнями и жемчугом, даже отдирает парочку от нервов. — Всем плевать на то, что я выхожу замуж за человека, который старше меня на двадцать лет, за человека, которого толком не видела, за человека, которого не люблю.

— Прошу тебя, не драматизируй! — наконец-то подаёт голос Клаудия и останавливается напротив дочери. — Я не любила твоего отца, но это не помешало мне стать супругой будущего Дона и родить ему троих детей! Не веди себя, как простолюдинка! Твой муж — наследник влиятельной семьи, его родители занимают высокие посты в правительстве, и если твой брат считает, что тебе надо связать с ним жизнь, то ты так и сделаешь!

— Мой брат — чудовище, — пытается перекричать мать девушка. — Ему плевать на меня, ему главное его бизнес! Вы боитесь его, хотя сами его создали. Вы даже меня на алтарь его амбиций положили! Меня, собственную дочь.

— Хватит! — кричит на неё женщина. — Если ты такая умная и сильная, скажи ему всё в лицо, я послушаю. Двор полон гостей, на вашу помолвку приехали самые важные люди двух стран, а ты сидишь тут и сопли на кулак наматываешь!

— Я люблю Леона, — переходит на рыдания Мария, продолжая размазывать остатки макияжа, на который ушло три часа.

— Этого оборванца? — подскакивает с дивана Микеле. — Какого-то уличного художника? Моя дочь! — багровеет мужчина. — Забудь! Твоя любовь стоит во дворе и ждёт тебя! Прекрати меня позо…

Все трое находящихся в комнате резко поворачиваются к двери, в которую входит младший сын Микеле и вот уже как четыре года новый Дон семьи Бальтазар Росси. Он бросает полный презрения взгляд на вмиг побледневшую и даже пытающуюся подняться с пола сестру и проходит к дивану. На Бальтазаре или как его зовут близкие Бало, как и всегда, сшитый специально для него лучшим портным страны чёрный, сидящий, как влитой, костюм, надетый на тёмно-синюю шёлковую рубашку, его волосы зачёсаны назад, а один взгляд антрацитовых глаз заставляет умолкнуть всех присутствующих. В комнате наступает абсолютная тишина, и даже слышно тиканье часов викторианской эпохи на стене.

— Ты уже приехал, — прокашливается Клаудия, отчаянно пытаясь взять себя в руки. — Мы только вот собирались выйти к гостям, — продолжает тараторить женщина и медленно проходит к сыну.

— Приведи себя в порядок, — ледяным тоном приказывает сестре Бальтазар, при этом даже не смотря в её сторону.

— А где Гаспар? — всё ещё пытается разрядить обстановку Клаудия.

— Помолвку сестры он не пропустит, и даже если придётся доставать его из-под очередной шлюхи, Калум достанет, — отмахивается Бальтазар и, встав на ноги, двигается к выходу. — У меня слишком мало времени, поэтому не будем тянуть.

— Бало, — доносится писк с угла, где до этого сидела Мария, и мужчина, остановившись на полпути, поворачивается к ней. — Ты делаешь меня несчастной.

Клаудия и Микеле вмиг бледнеют, первая лихорадочно придумывает, как бы встрять между детьми, а второй глазами ищет прислугу, чтобы ему поднесли коньяка, желательно бутылку.

— Малышка, — скорее скалится, чем улыбается Бало и медленно идёт к сестре. Он опускается на корточки перед девушкой и берёт её руки в свои ладони. — Ты будешь счастлива, просто ты слишком мала, чтобы знать, что такое счастье. Я тебе его, считай, дарю. Уверен, моя сестрёнка — умница и не позволит ничему омрачить настроение своего брата, — он нагибается и оставляет короткий поцелуй на лбу зарёванной девушки. — А теперь поднимись к себе, приведи себя в порядок и спускайся во двор.

— Я не люблю его… — всхлипывает Мария.

— Докажи тому, кого любишь, что твоя любовь — не просто слова, — вкрадчиво говорит Бальтазар, убирая выбившуюся из причёски девушки прядку волос за ухо. — Порадуй брата, иначе груз твоей любви похоронит твоего бродяжку-художника. Да, да, — продолжает поглаживать по волосам девушку Бало. — Я знаю его.

— Ненавижу тебя…

— Я тоже тебя люблю, — Бало ещё раз целует девушку и, поднявшись на ноги, идёт к выходу.

— Лея, — громко зовёт Клаудия, и в гостиную входит хрупкая женщина лет сорока. — Проводи Марию в её спальню и проследи, чтобы она привела себя в порядок.

— Да, госпожа, — кланяется женщина и идёт за буквально тащащей себя к лестницам девушкой.

Огромный двор самого дорогого в округе Берген особняка украшен лучшими дизайнерами и флористами мира, специально привезёнными со всех уголков земли для этого дня. На мероприятии играет любимая группа Марии, столы ломятся от изысканных блюд и закусок. Бальтазар распорядился открыть семейный погреб, поэтому гости этим вечером наслаждаются лучшими винами, годами коллекционируемыми семьёй Росси.

Сам Дон медленно ходит между столами, принимает поздравления, слушает просьбы и пожелания и тепло со всеми общается. Бальтазар как раз слушает хвалебные речи близкого семье конгрессмена, когда замечает идущего к нему старшего брата Гаспара.

— Отойдём, — нагибается к нему Гаспар и приветливо кивает его собеседнику.

— Ещё час, и новость о сенаторе появится на всех телеканалах страны.

— Ты сделал всё, как мы и договаривались? — осматривая двор, спрашивает младший.

— Конечно, — усмехается Гаспар. — Его убила семья Феретти. Мы вчера заключили с ним контракт, посадили пару деревьев, профинансировали строительство школы. Зачем нам убивать его? — театрально разводит руки старший. — Ах, да, — подмигивает он брату. — Совершенно случайно оказалось, что шлюха, с которой он проводил ночь, принадлежит семье Феретти. И уж точно случайно то, что его убили ударом ножа в сердце.

— Их знак оставил?

— Обижаешь, — дуется Гаспар. — В Корпорацию мы не обращались, разрешений не просили, я даже своим дело поручать не стал. Сам всё сделал.

— Чудесно. У нас помолвка, нам не до убийств, мы вне подозрений, — усмехается Бало.

— Сто лет сюда не приезжал, — Гаспар бросает взгляд на особняк, вдыхает воздух полной грудью и подмигивает мимо проходящим дамам. — Никто не обидится, если, выразив почтение сестрёнке, я уеду в Royal? — спрашивает разрешение у брата.

— Сегодня мы больше не работаем, поэтому поезжай, я присоединюсь к тебе позже, — хлопает его по плечу Бало и двигается в сторону только прибывшего сенатора.

Манхэттен, квартира заместителя начальника отдела по «борьбе с организованной преступностью» полиции Нью-Йорка, Майкла Амато.

— Не дали аккредитацию! Что за бред? — возмущается Айна, попутно натягивая на себя джинсы и двигаясь к кухне. — Нет, ты представляешь, это какой-то маразм. Будто бы это госдепартамент страны, а не какая-то вечеринка! С каких пор на освещение такого рода мероприятий мне нужна аккредитация? — чуть ли не кричит девушка. — Они превратились в богов, это мы сделали их богами! — она протягивает руку к обжаренному бекону на тарелке и, прикрыв веки, с удовольствием его жуёт.

— Это временно, — Майкл кладёт перед ней яичницу и идёт к холодильнику за соком. — Как возвели на престол, так и опустим. Хотя ты мне так нужна была на этой помолвке.

— Знаю, — грустно бурчит Айна. — Я сама так ждала этого дня. Там все! Ещё и семьи из Азии прилетели. Представь, сколько бы интервью, сплетен я бы там собрала. Но помолвка закрыта для прессы.

— Надеюсь, на свадьбу ты уж проберёшься, такое пропускать нельзя. А то без тебя я будто слеп, — Майкл тоже садится за стол и тянет поближе свою тарелку.

— Прости, любимый, — с полным ртом отвечает Айна. — Обещаю, я туда прорвусь, все связи использую. Я знаю, как тебе важно покончить с Росси.

— Очень важно, — вздыхает Майкл. — Хоть двадцать лет потрать на эти дни в полицейском участке — бесполезно. А одно доказательство, одна сенсация, и я приведу в суд этих сукиных детей. Вот тогда кресло капитана будет моим. Эта жирная свинья, сейчас его занимающая, только и знает, что тени своей боится, не даёт лишних движений делать. Так правосудие никогда работать не будет.

— Понимаю, сама у такой работаю, — Айна продолжает ковыряться вилкой в яичнице и задумывается.