* * *

Мячик не отправляется в новый полет, потому что Ханна слышит из окна звук шин по брусчатке и моментально напрягается. Он приехал. Ханна спрыгивает с кровати, кладет мячик на тумбочку рядом с лежащим на ней биноклем, а потом подходит к зеркалу и, собрав волосы в хвост, волочит себя в коридор. В гостиной внизу разодетые родители пьют чай, Кристофер стоит у кресла матери и что-то ей показывает на планшете, от чего лицо женщины озаряет улыбка. Кристофер выглядит роскошно, как и всегда. Он в идеально сидящем на нем сером костюме, волосы уложены назад, на пальце блестит перстень с семейным гербом. Все девушки на собрании точно будут сражены наповал.

— Спасибо, — тянет старшего к себе Сюзи и целует в щеку.

— Ты не одета, — хмурится отец, завидев спустившуюся Ханну.

— Пап, мне там будет скучно, меня никто и искать не будет, — заводит любимую пластинку Ханна.

— Прошу, давай хотя бы раз обойдемся без твоих причин, почему ты не идешь с нами. Поднимись и переоденься, твое платье уже доставили и, будь добра, убери эти пакли с лица, не позорь меня перед людьми, — прерывает ее Уен.

— Отец, — привлекает его внимание Кристофер, Уен сразу умолкает и поворачивается к старшему. — Если ей нравится то, как она выглядит, и ей комфортно, то мнение остальных уже не важно. Оставь ее, — вроде бы говорит спокойно, но в голосе проскальзывают железные нотки.

— Ты слишком добр к ней, — хмурится Сюзи, — постоянно ее опекаешь и идешь на поводу. Дорогой, Ханна пользуется твоей добротой и совсем за грани вышла.

— Она хорошая девочка, мама, — улыбается Крис, — она просто пока ребенок и образумится.

— Ты таким не был, — вздыхает женщина, а Ханну чуть не выворачивает от «идеальности» старшего.

— Так люди же разные, — усмехается Кристофер, — а ты, — поворачивается к сестре, — не расстраивай маму, поднимайся и переоденься, буду ждать тебя в машине.

— Я не хочу надевать то длинное платье, надо мной будут издеваться. Я икона стиля Кале… — ноет Ханна.

— Надень, что хочешь.

— Кристофер…

— Отец.

Продолжения не следует.

Ханна не спорит, поворачивается к лестнице и поднимается наверх. Через двадцать минут она уже идет к Porsche Cayenne брата и опускается на переднее сидение. Мерседес с родителями выезжает первым со двора, за ним, в кольце автомобилей охраны, выдвигается порше.

— Не обижайся на отца, он хочет, как лучше, — переключает песню Крис.

— Я не обижаюсь, — бурчит Ханна, играя с собранными в хвост волосами, и поправляет бретели шелкового платья. Она в итоге оделась во все черное, прекрасно зная, как ей идет этот цвет, который красиво контрастирует с ее кожей и светлыми волосами.

— Распусти волосы, не слушай отца, — внезапно говорит старший. — Вижу, что хочешь, да и тебе так комфортнее, — усмехается.

— Спасибо, — Ханна сразу снимает резинку и надевает ее на запястье.

Место проведения встречи находится под контролем переодетых в гражданских полицейских, которые все равно численно уступают людям прибывших на встречу лидеров материка. Первые полчаса в вечер открытия приема уходят на приветствия, фальшивые улыбки и общение с представителями семей других гостей, потом наконец-то все, прихватив что выпить, расходятся по углам. Ханна проходит в основной зал в окружении подруг, медленно потягивает шампанское и мысленно делает ставки, кто прямо сейчас ее обсуждает. К ней постоянно подходят парни и девушки, любезничают, улыбаются, и Ханна знает, что это все из-за ее отца, стоит им отойти — они будут поливать ее грязью. Она вновь вспоминает о любимом диджее, которого уже не увидит, и грустнеет.

— Вроде бы дочь главы Кале, первое лицо государства, а можешь себе позволить явиться на прием голой, тебе не писаны правила приличия, — останавливается рядом с ней Кэсси Лим — дочь папиного близкого друга и партнера, одноклассница и бывшая подруга Ханны, с которой она порвала отношения в девятом классе. Ханна перестала дружить с Кэсси из-за ее одержимости сплетнями, а девушка ей этого не простила. Кэсси второй человек из ее сверстников в высших кругах, который может позволить себе так к ней обращаться, и которому она это прощает.

— Я не вижу только твои соски, но меня не интересует, как и что ты надеваешь, с чего ты прицепилась к моему платью? — оценивающе оглядывает ее откровенный наряд Ханна.

— Ты на собрание прибыла, а не в клуб, выглядишь, как дешевая потаскушка, — шипит Кэсси, поднимая скатившийся вниз лиф платья. — Что за пример ты подаешь нашим девушкам?

— Съебись и научись отпускать. Тебе не испортить мне настроение, оно и так на дне, — Ханна обходит ее и, прихватив новый бокал шампанского, цепляет фальшивую улыбку и идет к парням в углу, с которыми иногда тусуется.

Ханну сразу берут в круг, говорят, что давно не показывалась, она всем отвечает, а сама умирает от скуки. Кристофер общается с гостями, флиртует с девушками, мило улыбается, Ханна кривит рот, поймав восхищенные взгляды, направленные на брата. Как же бесит — идеальный сын, брат и правитель. Будто бы Ханна так не может, она просто не хочет, а Крис из кожи вон лезет доказать всем, какой он прекрасный. По последним опросам он уже переплюнул отца, и люди счастливы видеть его во главе семьи Ли. Да ради бога, Ханне плевать на трон и власть, пусть родители сюсюкаются с идеальным Крисом, она ему почти не завидует. Ее раздражает фальшивое соответствие Кристофера всем параметрам, приписанным мужчинам, и желание отца сделать из Ханны идеальную девушку для такого же амбициозного, одержимого желанием нравиться всем парня. Только Ханне никогда не быть идеальной — разбитую вазу не склеить.

Она так и ходит с бокалом шампанского, косится на поднос с закусками, даже тянется за тарталеткой со сливочным сыром и ломтиками семги, но передумывает. Вот бы улизнуть и покурить. Ханна двигается к выходу, но не дойдя до двери, замирает, потому что в комнату проходят двое широкоплечих, одетых в одинаковые военные формы мужчин и, расступившись, пропускают вперед высокого брюнета с зачесанными назад волосами, который словно принес с собой тишину. Даже официанты замирают с подносами по углам, не осмеливаются шевельнуться. Ханна так и стоит посередине зала с глупым выражением лица, не понимая, что именно произошло, и почему все внезапно решили изображать статуи, а потом видит, как отец и брат багровеют, еще секунда — и вспыхнут. Охрана останавливается позади брюнета, не увеличивает расстояние между ними, а Ханна рада, что наконец-то на ней не сосредоточено внимание, все смотрят на мужчину, уже перешептываются. Смотреть есть на что. Брюнет красивый, у него подтянутое тело, синяя рубашка с раскрытым воротом под черным пиджаком выделяет накачанную грудь, на запястье поблескивают массивные часы, на поверхности протягиваемой гостям ладони набит…

И Ханна его узнает. Она понятия не имеет, зачем ее мозг запомнил это, но она слышала разговор брата и отца пару лет назад, и они говорили, что у Морского волка на руке набит корабль, проходящий сквозь шторм. Теперь понятно, почему все в шоке. Гидеон Ривера до этого не посещал собрания, Ханна бы точно его запомнила, он присылал своих людей, но в этот раз, видимо, решил сделать исключение. Ханна поражается его смелости и наглости, но рада, что о ней на ближайшее время забудут, и она сможет выкурить хоть три подряд.

— Вот каким должен быть мужчина, — остановившись рядом, вздыхает Кэсси, смотря на Гидеона, — душу бы продала за его внимание, если бы он не был врагом. Пусть горит в аду.

— Дура, — кривит рот Ханна, ждущая, когда отец отойдет, чтобы проскользнуть к выходу, — ради какого-то мужика душу продать.

— А ты чары включи, вдруг он и тебя на своем корабле покатает, — не унимается скрестившая руки на груди Кэсси. — А мы потом тебя на площади камнями закидаем. Я булыжник возьму.

— Ты заебала уже, — рычит Ханна, чей организм срочно требует никотин. — Еще слово, и я сделаю так, что ты будешь одеваться на помойке и жить, в принципе, тоже будешь там. Вот тогда все, что тебе останется — это торговать душой.

— Рано ты истинное сучье обличье включила, — не отступает девушка, — только ты забыла, что ты в семье — ничтожество.

— Ошибаешься, — скалится Ханна и кивает в сторону Криса, — это ты забыла, чья я сестра, и на что он способен. Хочешь, чтобы я пустила твою семью по миру? — наступает.

Кэсси бледнеет и делает шаг назад. Ханна вдвойне бесится, потому что она права, с ней не считаются, а стоит намекнуть на старшего, как все готовы на колени падать.

— В следующий раз будешь знать и выбирать выражения… — уже не может остановиться девушка, которую душит обида, и чувствует, что что-то не так. Кэсси смотрит со страхом куда-то за плечо, а не на нее, и Ханна, резко обернувшись, утыкается лицом в грудь новоприбывшего гостя. От него потрясающе пахнет — первое, о чем сигналит возбужденный перепалкой мозг девушки, она еще раз вдыхает смешанный запах амбры и мускуса и только потом делает шаг назад, и жалеет. Смотреть в глаза Морского волка не стоило, в них нет угрозы, агрессии, но такой холод, что можно заморозить всю планету.