Для Фредерики Матильды Луизы Саскии все сложилось не так легко. Вариант «Фредди» она даже не рассматривала. «Рика» звучало мерзко. «Матильду» можно сократить до «Матти» или «Тилли», но это не многим лучше. На время она остановилась на «Лу»; некоторые старшие родственники до сих пор ее так и звали.

«Саския» появилась в цепочке имен почти случайно — предложение вызвало у родни споры и даже протесты. Имя-то совсем не королевское. История у него вполне достойная (так звали жену Рембрандта), но в наше время им называют только простолюдинок вроде жены какого-нибудь фермера. А в королевском родословном древе это имя отродясь не попадалось; и сейчас его выбрали в честь любимой тетушки, простой женщины, вышедшей замуж за принца. Так что оно, можно сказать, вошло в семью через заднюю дверь.

Те немногие, кому было небезразлично четвертое имя королевы, смотрели на него по-разному. Снобы морщили носы. Время от времени в каком-нибудь приглашении или поздравлении имя «Саския» как бы невзначай опускали. Королева не считала себя выше этого: она любила свою тетушку Саскию, так что такие «уколы» замечала и долго помнила обиду.

Людям попроще последнее имя королевы скорее нравилось: приятно было думать, что в чем-то она такая же, как все. Порой в каком-нибудь твите или в заголовке таблоида королеву именовали «Саскией» — примерно в том же ироническом ключе, в каком королеву Елизавету могли назвать «Бесс». Снобы так намекали, что ей не хватает царственности. А простые нидерландцы — по крайней мере те, кто монархии в целом симпатизировал, — этим показывали, что, в сущности, королева вполне нормальный человек, в классическом голландском смысле слова normaal. Хейтеры, кстати, «Саскией» не пользовались — они обозвали ее «королева Фред».

В маленьком семейном кругу чаще всего ее звали Саскией. Так что в Уэйко, когда Амелия спросила: «Как же прикажете вас называть?» — Фредерика Матильда-и-так-далее ответила не задумываясь. Амелия же вздернула брови по целому ряду причин. Прежде всего потому, что до этой минуты не отваживалась так обращаться к королеве. Это было имя для близких, для полудюжины ближайших друзей и младших членов семьи. В нем ощущалась фамильярность, даже какой-то вызов. Но приказ есть приказ. Так что Амелия и прочие заставляли себя пользоваться этим именем, хоть порой у них срывалось привычное mevrouw или даже Uwe Majesteit. Впрочем, здесь эти слова никому ни о чем не говорили.

Руфус, разумеется, знал ее только как Саскию — и именно так представил членам семейства Боски. Удачная маскировка; и в то же время королеве было приятно слышать это имя из чужих уст, потому что в глубине души именно его она считала настоящим.

Саския проснулась, вся в поту, разбуженная звоном посуды и аппетитными запахами готовящейся еды. Погода стояла прекрасная (если не считать жары), хотя над побережьем Залива ночью пронесся ураган. Он не задел Хьюстон — прошел достаточно далеко к югу, чтобы в новостях объявили, что город не пострадал. Однако Хьюстон не миновали ни ливень, ни гроза, ни последующий подъем уровня воды.

Ураган захватил краем и ту часть Луизианы, где обитала семья Боски. Местные новости из их родных краев сообщали, что там наводнение. Боски показывали Саскии фото своих домов: на прочных сваях не меньше шести метров в высоту. Пока эти сваи не снесет проплывающее мимо дерево, автомобиль — или, быть может, другой дом, хозяева которого не озаботились поставить его на сваи, — о своем жилье Боски не беспокоились.

В пригородах Хьюстона есть места, где крупные радиальные шоссе, ведущие в город и из города, снабжены путепроводами, способными по щелчку переключаться в эвакуационный режим. Например, шоссе, в обычное время состоящее из пяти полос, ведущих в город, и пяти в обратную сторону, по мановению руки превращается в громадину из десяти потоков, направленных в одну сторону, — словно насос, из которого вместо воды хлещет транспорт, уносящий беженцев из города на более возвышенные и сухие места. Впрочем, в отношении Хьюстона вернее говорить о четырнадцати или восемнадцати потоках. Так или иначе, вчера произошло именно такое переключение. За ужином, пытаясь впихнуть в себя еду быстрее, чем Мэри Боски и ее зять Реджи ставили на стол новую, Саския и ее свита смотрели на ноутбуке Руфуса трансляцию с веб-камеры, установленной над дорогой милях в сорока к западу от центра. Шоссе превратилось в гигантский сплошной поток, движущийся прочь из города. Камеру на столбе трясло и качало, должно быть, от мощных порывов ветра. Изображение то и дело мутнело, затемнялось чем-то вроде статических помех — на самом деле в камеру хлестал дождь. Едва он немного стихал, на экране появлялась галактика красных габаритных огней.

А там, где они сидели, было жарко и солнечно, дул легкий ветерок, и лишь далеко на юге громоздились кучевые облака, готовые пролиться дождем.

— У вас в Голландии, должно быть, такого не бывает? — поинтересовалась Мэри, наконец присаживаясь за стол. Она и другие каджуны [Субэтнос, проживающий в штатах Луизиана и Техас, франкоканадцы по происхождению.] поняли, что Саския и ее команда — нидерландцы; но, кроме этого, Руфус ничем с ними не поделился.

Саския подавила в себе желание поправить Мэри и объяснить, как правильно называется ее страна [Традиционное название «Голландия» («Лесная земля») относится к «сердцу» страны, двум старейшим провинциям на западе Нидерландов. Нидерланды («Нижние земли») — официальное название страны в целом. В наше время власти Нидерландов стремятся прекратить использование названий «Голландия» и «голландский», поскольку считают, что в сознании иностранцев эти названия тесно связаны с «кварталом красных фонарей» и доступными наркотиками и создают стране дурной имидж.].

— Вы удивитесь, но в Нидерландах тоже есть места, где люди ездят на пикапах и ходят… — она хотела сказать просто «в церковь», но сообразила, что не знает, как эти люди относятся к религии, и уточнила: — …в очень традиционную, очень консервативную церковь.

— Выходит, и у вас есть свой Библейский пояс? — понимающе кивнула Мэри.

— В общем, да.

— А вы не из «Шелл»? — поинтересовался Реджи.

— Откуда? — Из-за каджунского выговора Саския его не поняла; ей послышалось «шельф».

— Кажется, он говорит о «Ройял Датч Шелл», — с легкой усмешкой вставил по-английски Аластер. — Возможно, вы слышали об этой компании.

Еще бы не слышать! Одними из основателей «Ройял Датч Шелл» были предки Саскии — именно поэтому компания называлась «Ройял», то есть «королевской», — и сейчас королева владела там значительной долей акций.

— Встретишь голландца в Хьюстоне — сразу ясно, что он работает на «Шелл», — подмигнув, продолжал Реджи.

— Ну, в какой-то степени… можно сказать, что да, я связана с этой компанией.

Она уже поняла: Боски очень вежливо, обиняками, стараются перевести разговор поближе к делу. Не в смысле «побольше стрясти с заморских гостей» — нет, очевидно, что этого у них и в мыслях нет. Они пытаются понять, что происходит и что будет дальше. Иными словами, как избавиться от ответственности, которую они так беззаботно на себя взвалили, согласившись дать приют иностранным гостям. Загорая на бережке, они ни на шаг не приближаются к Хьюстону. Как и к озеру Чарльз, где ждет их возвращения остальной клан. Из обсуждений постепенно вырисовался такой план: через пару дней, когда утихнет буря, множество Боски, их друзей и знакомых соберутся в Хьюстоне — и те, кто приедет первыми, пока ждут остальных, смогут организовать помощь жертвам наводнения.

В таком случае медлить не стоило. На реке Бразос множество поворотов и излучин; путь по ней составит куда большее число миль, чем посуху. Чтобы успеть в Хьюстон вовремя, нужно отчалить прямо сейчас и плыть день и ночь. Саския со своей командой могут остаться на борту, но им надо понимать, что это не увеселительная прогулка: с этого момента понтон будет останавливаться, только чтобы пополнить запасы топлива.

Саския наскоро обсудила это со своими людьми. Погода связывала их по рукам и ногам. Необходимо где-то убить два дня. Можно проторчать пару дней в гостинице, если удастся найти номера — однако даже на таком расстоянии от Хьюстона все гостиницы сейчас битком набиты. А оставшись с Боски, они получают стол и кров и благополучно добираются до Хьюстона, не привлекая к себе внимания. Даже если в нидерландскую прессу просочится известие, что королева сейчас в Техасе, в ответ можно будет снять и выложить видео, на котором она помогает жертвам наводнения. И все успокоятся, ибо: а) именно этого ждут от королев; б) тематика наводнений и борьбы с ними нидерландцам особенно близка.

На том и порешили. Команда Саскии помогла свернуть лагерь, все погрузились на судно и отправились на юг. Присоединился к каравану и Руфус. На парковке в его трейлере можно было жить, но когда трейлер на ходу, лучше держаться от него подальше. То же и с понтоном: его можно возить по суше, погрузив на прицеп, но без людей. Так что люди по большей части плыли по воде — без остановок. Сухопутные машины двигались впереди, снабжая караван бензином, едой, пивом и прочими расходными материалами. Там, где дорога подступала к реке вплотную, все это перегружали на борт. По пути присоединялись новые каджуны на своих лодках; и водная, и наземная части каравана росли. Аластер и Фенна при малейшей возможности пересаживались в пикапы — в водительскую кабину, где работали кондиционеры. Саския по большей части оставалась на понтоне, а с ней и Амелия; в самые жаркие часы дня обе натягивали геокостюмы.

Защитный геокостюм — не цельный предмет одежды, а скорее набор элементов, которые можно соединять и использовать разными способами в зависимости от обстоятельств. Система охлаждения не сможет работать, если не будет выбрасывать тепло в окружающую среду. Как правило, раскаленный воздух выводится наружу по трубке; но в такой обстановке, как сейчас, когда вокруг сплошная вода, воздушный теплообменник можно отсоединить и заменить модулем, выполняющим схожую задачу с помощью нагрева воды. Система шнуров позволяла опустить раскаленную часть модуля в реку и плыть рядом с понтоном — при условии, что обладатель костюма оставался на месте. Поскольку на судне такого размера двигаться особо было некуда, это условие никому не мешало.