Глава 9

«Русские идут!»

Мы подбежали к пикапу как раз в тот момент, когда мужчина вернулся из дома с очередной коробкой в руках и собрался положить ее внутрь машины. Его дом был почти цел, только по фасадной стене сверху вниз прошла широкая ломаная трещина. И сразу за воротами дорожные плиты, которыми был выложен подъезд к дому, вздыбились и наехали друг на друга, поэтому мужчина не смог подъехать прямо к дверям дома и ему приходилось бегать туда-сюда.

— Здравствуйте! — громко поздоровался я с ним. — Мы студенты Политехнического университета! Вы не подскажете, где мы находимся и как нам отсюда быстрее добраться до университета?

Мужчина вздрогнул и повернулся в нашу сторону. Мы стояли и смотрели на него, ожидая ответа.

— Политехнический университет! Вы знаете, где он находится? — повторил я. — Или хотя бы подскажите, в каком районе города мы находимся?

Мужчина замер, не двигаясь и не отвечая. Он не мигая смотрел на нас с Никитой, руки, держащие коробку, начали мелко дрожать.

— Але, мужчина, вы слышите? — не выдержал Никита, потом повернулся ко мне: — Слушай, может, он глухонемой? Вот нам повезло, первый же встречный — и глухонемой!

И Никита начал энергично махать перед лицом у мужчины руками, пытаясь жестами объяснить ему, что нам нужно, и при этом медленно выговаривая слова по слогам:

— У-ни-вер-си-тет! Мы — сту-ден-ты! Где мы?

Взгляд мужчины уперся в бело-сине-красную полосатую нашивку на рукаве. Пока Никита махал руками, он как завороженный следил за ней взглядом, а потом, уронив коробку, начал медленно пятиться назад к дому. В дверях дома появилась женщина с большой сумкой в руках. Вероятно, она собирала вещи и передавала их мужчине.

— Питер, что случилось? — воскликнула женщина на английском языке.

Для мужчины ее возглас прозвучал, как выстрел стартового пистолета для спринтера. Он шустро развернулся и помчался к дому, крича во все горло тоже по-английски:

— Русские идут!!! Быстро в дом!

Стремительно подхватил женщину на пороге, впихнул ее в дом и захлопнул за собой дверь. А мы остались стоять на улице, совершенно обалдевшие от всего увиденного.

— У дяденьки крыша уехала после землетрясения, — сочувственно произнес Никита. — Совсем нервишки не в порядке! Это же какая реакция на простейший вопрос! И заверещал что-то непонятное.

— Очень даже понятное и оттого еще более странное. — Я медленно повернулся к Никите. Не зря в свое время мама заставляла меня усиленно заниматься английским с репетитором. Говорить у меня не очень получается, а вот понимаю по-английски я прекрасно. — Он кричал «Русские идут!» по-английски. Как будто это какая-то невидаль в России. Поэтому мне не совсем понятно, чем два парня в обычной повседневной военной форме и без оружия, то бишь мы с тобой, так его напугали?

— Да не обращай внимания! — отмахнулся Никита. — Говорю тебе, он слегка умом тронулся. Так бывает, я знаю. Это последствия шока. Сейчас встретим кого-нибудь более вменяемого и все разузнаем. Вон, посмотри, там дальше перекресток, и машины с боковых улочек выезжают. Пошли!

И мы отправились дальше, но какая-то смутная тревога закралась ко мне в душу и больше не отпускала. Особняки уже очень плотненько стояли друг к другу, а впереди улица, по которой мы шли, пересекалась с небольшими улочками, расходящимися вправо и влево. И на перекрестках наблюдалось довольно-таки активное автомобильное движение. С боковых улиц один за другим выезжали автомобили, некоторые продолжали движение вперед, но большинство сворачивали на улицу, по которой мы шли, и спускались вниз. По сути, мы уже вошли в город: были отчетливо слышны тревожные звуки сирен и автомобильных клаксонов, до нас доносились взволнованные мужские и женские голоса. За оградой одного из особняков громко плакал ребенок. Но пешеходы на нашем пути не встречались, вероятно, у жителей этой улицы не принято было передвигаться пешком. Мы подошли к перекрестку, мимо нас быстро мчались автомобили. Мы с Никитой начали махать им руками, пытаясь остановить. Но все проносились мимо не останавливаясь. Только один раз притормозил «кадиллак» с женщиной за рулем, но как только я подошел поближе и попытался с ней заговорить, она тут же нажала на газ и умчалась прочь.

— Ильюха, а ты заметил номера на машинах? Странные какие-то… Где это у нас такие номера выдают?

Но я уже и сам увидел, что номера машин необычные — семизначные. Сначала была цифра, потом три латинские буквы, а потом еще три цифры. И форма номерных знаков была почти квадратная. Я растерянно смотрел на машины, на дома, на апельсиновые деревья, потом озадаченно сказал:

— Если б только номера… А этот город? А шоссе? А апельсиновые деревья? А мужик, который нас испугался? Я вообще не очень понимаю, что происходит. Где мы находимся, где наш университет? Может, уже позвонить кому-нибудь удастся?

Я достал мобильный, но сети по-прежнему не было. И тут Никита заметил на углу следующего перекрестка небольшой магазинчик. Над входом висела большая яркая вывеска «MARKET 24», огромная стеклянная витрина демонстрировала различные виды сыров, колбас, хлебных изделий и напитков. На дверях светились буквы «open», а главное, в магазин торопливо входила женщина.

— Ну, наконец-то, — выдохнул Никита. — И дорогу спросим, и пожрать чего-нибудь купим. У тебя деньги есть?

— Да мелочь какая-то. Зачем мне деньги на дежурстве? — Я порылся в карманах и нашел пару смятых пятидесятирублевок. — А я вот не пожрать, а пить ужасно хочу, горло совсем пересохло.

И мы быстрым шагом направились к магазину, больше не обращая никакого внимания на машины.

Когда вошли в магазин, там были только пожилая женщина-покупательница и молодой темнокожий парень, продавец. Женщина уже рассчитывалась на кассе и упаковывала в пакеты какие-то булки и консервы. Наше появление произвело почему-то потрясающее впечатление на продавца. Вместо того чтобы приветливо улыбнуться, он сначала замер с полуоткрытым ртом, а потом потихоньку начал поднимать обе руки вверх и прижиматься к стойке холодильника с напитками за его спиной. Женщина нас тоже заметила, но не обратила особого внимания, занятая упаковкой товаров.

— Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, где мы находимся и как нам добраться до Политехнического университета? — Я вежливо задал вопрос продавцу.

Но он стоял подняв руки вверх и только испуганно таращил глаза. Зато на этот вопрос отреагировала женщина. Повернулась к нам, поправила очки на носу и внимательно нас оглядела. Потом охнула, прижала пакет с продуктами к груди и залопотала по-английски:

— Я — бедная пожилая женщина! Я всегда хорошо относилась к русским, — потом подумала и добавила: — Гитлер капут!

— Эти двое тоже клиенты психушки, — с сожалением прошептал мне на ухо Никита.

— Да я у вас про университет спрашиваю! Мы студенты! — в сердцах бросил я.

— Юниверсал студиус? — оживилась женщина.

— Да, университет.

— Вы должны спуститься вниз до конца улицы, потом свернуть направо, а потом…

— Женщина, а вы по-русски мне можете объяснять? Спик рашн, я же не иностранец, — попросил я.

— Но я не говорю по-русски, — с сожалением ответила женщина.

— А-а, понятно, это вы иностранка. Ну а ты чего молчишь? — обратился я к продавцу.

Но он то кивал, то мотал головой из стороны в сторону.

— Слушай, Никита, ну как мы у него покупать что-либо будем? Ты же видишь, он невменяемый! Пойдем лучше, как там тетенька сказала — вниз до конца улицы, потом нам надо свернуть направо, а дальше — спросим еще у кого-то.

В это время продавец вышел из ступора. Он вдруг перемахнул через стойку кассы, как молодой горный козел, оттолкнул меня в сторону и с воплем: — «Помогите! Помогите! Кто-нибудь! Вызовите полицию!» — бросился из магазина вон.

А затем побежал вниз по улице, громко крича и размахивая руками. Мы с Никитой совершенно растерялись от такой прыти. Женщина, воспользовавшись нашим замешательством, тоже быстренько юркнула из двери магазина и засеменила по перпендикулярной улочке, плотно прижимая к груди пакет и все время нервно оглядываясь.

Мы остались в магазине совершенно одни, растерянные и недоумевающие. Реакция парня и женщины была более чем странной.

— Ну, давай хоть воды возьмем, — предложил Никита.

Мы открыли холодильник и достали двухлитровую бутылку холодной воды с длинным непонятным названием на этикетке. На ценнике было указано — 3.40. Из кармана я достал мятую пятидесятирублевку и положил ее возле кассового аппарата. Мы же не воры какие-то, за воду заплатили сполна. Мы вышли из магазина и сначала хорошенько умылись, смыв с лиц остатки пыли и подсохшей крови. А потом, поочередно глотая воду из бутылки, продолжили идти по улице.