Как ни странно, девушки не среагировали на посторонний голос.

Приготовившись прятать книгу под подушку, я снова провела кончиком пальца по рисунку, не уверенная до конца, что мне не мерещится.

— Эн алилас тэ, — любезно повторил неизвестный.

Шуршание за стеной не прекращалось. В мою дверь никто не стучал.

Значит ли это, что голос слышу только я?

А может, я и вовсе схожу с ума и это действительно галлюцинация?

Осмелев, провела по первой строчке.

— Ис элдинар коминар эн, — озвучил мужской голос, в лучших традициях забугорной продукции.

Из всей фразы я поняла только первое слово — «вы». Оно часто звучало на уроках, так что было мне очень хорошо знакомо.

Тут я поняла, чего мне не хватает.

Ручки и бумаги!

Нужно же мне где-то записывать свои изыскания, иначе толку не будет. Мне же нужно учиться не только читать, но и писать, а еще разбираться, о чем вообще текст!

Я еще немного поигралась с озвучкой, тыча в разные участки текста. Мужчина послушно произносил вслух все подряд, комментировал картинки, даже цифры в самом низу страниц. Оглавление, которое я нашла в конце, напоминало по структуре привычное, с названием главы и двумя-тремя значками. Скорее всего, цифрами. Я так и в математике местной разберусь!

Отложив с превеликим сожалением книгу и запихав ее поглубже под матрас, я устроилась на постели поудобнее. Меня снедало нетерпение: вот она, возможность освоить письменность, прямо под рукой! Но придется потерпеть. Отпроситься в город удастся далеко не сразу, я только недавно выбиралась за обувью. Отдыха в привычном смысле у меня не было вовсе, но раз в неделю мне позволялось отлучиться из усадьбы на несколько часов по личным делам. Разумеется, я шла в город — больше здесь особо и некуда было. Сад у пансиона и свой имелся, а бесцельно гулять после целого дня на карачках не слишком-то и хотелось.

Кто же знал, что мне срочно понадобится канцелярский набор!

Просить у преподавательниц я его не осмеливалась. Во-первых, разрушится имидж дурочки, а во-вторых, среди прислуги грамотность не поощрялась. Я уже заметила: в день выдачи зарплаты те шесть серебряных монет, что выдавали нижнему звену вроде меня, коллеги пересчитывали по два раза, шевеля губами и загибая пальцы. Что-то мне подсказывало, что с письмом у них все еще хуже, чем с арифметикой.

Как я дотерпела до следующего сокращенного дня — сама не знаю. Книги буквально прожигали матрас, иногда я не выдерживала и доставала их, снова и снова водя пальцем по строчкам. Обе они отзывались на прикосновение звуком. Мне очень хотелось слазить еще раз на чердак и убедиться, что и остальные такие же продвинутые, но я не решалась лишний раз проходить мимо закрытой двери, чтобы не привлекать внимание.

Я не понимала, почему девочек учат кое-как, в то время как на чердаке хранится настоящее сокровище прежних времен, но подозревала, что не все так просто. Скорее всего, книги уцелели по ошибке. Не заметили ларь среди других идентичных, когда относили на хранение. Их не должно было там быть, и вряд ли местная заведующая обрадуется моей находке.

В нашей истории тоже случались эпизоды, когда развитие людей, в особенности женщин, откатывалось назад, и вместо коротких юбок им полагалась паранджа. Ничего нового или удивительного.

А вот неприятностей за то, что я шарю по запрещенной литературе, наверняка можно огрести полный воз.

Наконец-то мне удалось попасть в город.

Я поспешила прямиком на почту — только там можно было прикупить оптом бумагу. Нет, существовал и специальный канцелярский магазин, с сияющими золотыми перьями в витрине и тетрадями в кожаных переплетах, но цены там кусались как бешеные. Зато в магазинчике при почтамте я под неодобрительным взглядом клерка набрала карандашей и сероватой, тоненькой бумаги, напоминавшей газетную. Она продавалась пачками по двадцать листов. В целом покупка обошлась мне почти как новая пара обуви.

С зимними сапожками придется подождать, увы.

Но я ни о чем не жалела. Знания важнее.

Сандарская письменность оказалась не из легких. К счастью, не иероглифичной, а вполне привычной алфавитной, но с подводными камнями вроде варьированного произношения. Почти как в английском, где «А» может читаться как «Э», «А», «О», а при определенных конструкциях не читаться вообще. Вот с такими моментами я намучилась, потому что некому было мне объяснить правила, и пришлось их изобретать самой.

Спала я урывками, часа по три-четыре, насколько меня поглотил открывающийся новый мир.

Книги, которые я притащила в первый заход, оказались далеко не базовыми учебниками, так что пришлось все-таки снова лезть на чердак и уже более осознанно отбирать самые примитивные, для младших классов. Я теперь хотя бы с цифрами была знакома, а на корешках писали год обучения — от первого до восьмого.

Самые ранние пособия отличались крупным шрифтом и более примитивным языком, как специально для меня. Рассчитаны они были, скорее всего, на семи-восьмилеток.

«Историю магии» я прочитала от корки до корки, и долго не могла заснуть, но уже по другой причине. Меня захлестывало недоумение: как можно было отказаться от всего этого? Где они, все эти магички — а в тексте явственно обращались именно к девочкам.

Возможно, в маленьком городке вроде Тормота просто больше не рождается так много одаренных, чтобы ради них содержать целую школу? Скажем, девочек с магией теперь отправляют в столицу, или еще куда-то?

Итак, волшебство здесь все же существовало. Оно делилось на четыре стихии: вода, земля, воздух и огонь. Каждому направлению соответствовали свои учебники. Определить его было проще простого: каждый маг мог открыть только общеобразовательные книги и те, что соответствовали его специальности.

Каково же было мое изумление, когда я перебрала остальные книги и поняла, что большинство разблокированных мной — по воздушной магии! Остальные либо по истории, либо по медитации, либо по теории заклинаний — опять же, по общим дисциплинам.

Получается, у меня есть дар? Мало того, воздушный!

Ничего себе!

Особенных изменений я в себе не чувствовала, однако честно пыталась выполнять упражнения, по мере того как изучала каждую книгу.

Мой словарный запас теперь рос не по дням, а по часам. Вскоре я уже отлично понимала все, что вокруг меня говорили, и довольно бегло читала книги, с каждым разом все быстрее и увереннее.

Но все равно предпочитала озвучку, чтобы перепроверять себя.

Как оказалось, голоса преподавателей, или кто там произносил тексты, не слышны никому, кроме меня. Звучат прямо у меня в голове, иными словами. Несколько раз меня чуть не застукали. У сестер Мэйми имелась раздражающая привычка путать комнаты. Они то и дело вламывались ко мне, ведь защелок и щеколд нам не полагалось. Я едва успевала спрятать книгу, которая тем не менее продолжала что-то бубнить из-под подушки.

Когда меня так застукали первый раз, спину прошиб холодный пот. «Ну все, — подумалось мне, — приехали».

Старшая сестра, Линди, мило улыбнулась, извинилась в сто десятый раз и закрыла за собой дверь.

Она ничего не услышала!

Мейсы Мэйми были не из тех тактичных людей, которые сделают вид, что ничего не заметили, из вежливости. Нет, понятие личного пространство для них не существовало вообще. Если бы соседка уловила хоть отголосок мужского баса, она бы не слезла с меня, пока не выяснила всю подноготную. Еще и начальницу бы привела для обыска.

Но нет — до нее не донеслось ни звука.

Потому теперь я спокойно, краем уха прислушиваясь к передвижениям в коридоре, вникала в тонкости медитаций и сплетений энергетических каналов.

Ближе к осени я поняла, что мне нужна настоящая тетрадь. Техник и хитростей скопилось так много, что я периодически в них путалась, и забывала последовательность.

На блокнот я копила три месяца, и приобрела его в той самой красивой лавке, когда с неба посыпался первый снег. Обувь зимнюю я себе так и не купила, но честно сказать, я и не собиралась выходить из дома надолго. Мне вполне хватало активных тренировок с ведром в помещении.

Теперь я чувствовала себя настоящей подпольщицей.

В пятой книге наконец-то появились практические задания, и каждую минуту, намывая полы, я тренировалась то в концентрации энергии, то в визуализации заклинаний.

Правда, ничего не выходило.