Глава 3

Плакала я с надрывом, чувством и полной самоотдачей. У Ричарда еще и нашёлся платок, очень кстати — откуда только их у него столько? Не иначе, стратегический запас как раз на такой случай. Так что я всхлипывала, спрятавшись на широкой груди, пока совершенно не кончились слезы и сотрясавшие меня спазмы не утихли.

— Все хорошо, — шепнул Ричард, как тогда, в подземелье, приподнимая мое лицо пальцем за подбородок и вытирая все еще катящиеся слезы платком. Чистым! Которым по счету? Точно запасся заранее!

— Не очень. — Я совершенно по-простонародному шмыгнула и отобрала платок. У него их много, а мне пригодится. — Я совсем запуталась и не понимаю, что происходит. С чего вообще мистер Хармс взял, что я его дочь?

— Ты очень похожа на свою мать, как я понял. — Ричард уселся на один из не слишком удобных стульев и придвинул второй мне. Я послушно на нем притулилась. Да я бы сейчас что угодно послушно сделала, лишь бы кто-нибудь мне объяснил, что вокруг происходит! Чувство, что я проснулась в иной реальности, не отпускало. Или вообще все еще сплю? — Мистер Хармс заявился к нам в редакцию сразу после публикации той статьи. Помнишь, я постарался поднять шумиху вокруг вашего с Самантой похищения? Я думал, он примется скандалить, а он первым делом спросил, как фамилия той девушки на фото. Как услышал, что Шерман, оживился и потребовал проводить его к тебе. И регулярно посещал все то время, что ты лежала без сознания.

— То есть он не первый раз приехал в больницу тогда? — Хорошо, что я сидела. От новостей шла кругом голова. Получается, мистер Хармс действительно знал мою мать, раз так среагировал на нашу схожесть и фамилию. Хоть что-то проясняется. — А зачем я ему?

— Ты же его дочь! — прикинулся непонимающим журналист.

Я нахмурилась. Он же не собирается играть со мной в эти игры? Мне казалось, он уважает меня и мой ум тоже… Впрочем, Ричард быстро исправился, заметив мое недовольство.

— Не знаю, — вздохнул он, отбрасывая светскую маску и привычно перевоплощаясь в охотника за сенсациями. Ему-то точно не нужно было объяснять, что здесь пахнет чем-то подозрительным. — Прессе скармливается сказка о потерянной и вновь обретенной кровиночке. Часть электората негодует, но, поскольку ты старше его законной дочери, все списывается на ошибки молодости, так что постепенно общественное мнение перетягивают в сторону «он благороден и все осознал».

— Но ты в это не веришь? — уточнила на всякий случай. Перейти на более интимное «ты» вышло как-то само собой, я и не заметила как.

Ричард помотал головой.

— Близятся выборы. Ему совершенно ни к чему была эта шумиха, тем более что рейтинг у него стабильный, а имидж счастливого семьянина до сих пор работал ему только на благо. Если бы он промолчал, никто бы никогда не узнал, что у него когда-то была интрижка… прости.

— Ничего. — Я отмахнулась. Пока мистер Хармс совершенно не воспринимался мной как отец. Не удавалось поставить его рядом с матушкой даже мысленно, тем более в матримониальном плане. Возможно, поэтому у них ничего и не вышло? А интрижка у них была или глубокое чистое чувство, я скоро узнаю лично из уст участника событий.

Надеюсь.

— Получается, если бы не он, меня бы тихо казнили вместе с Самантой, и никто не узнал бы о его позоре… — протянула я, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Мне чудом удалось избежать горестной участи, но подруга, которая пострадала ни за что, да еще и вместо спасения угодила в тюрьму, взывала к справедливости. Есть ли она, эта справедливость, для магов в нашем мире?

— Тебя бы не казнили в любом случае! — возразил Ричард неожиданно. Я захлопала глазами, на мгновение забыв о своей роли невинно пострадавшей девы. Как это не казнили бы? Я думала, за меня заступился лично мистер Хармс, поэтому меня миновал суд. — Тесты показали, что маг только Саманта. Кстати, ты в курсе, что она пыталась тебя извести?

— Что?! — Тут я вовсе неприлично вытаращилась, ибо новость не лезла ни в какие рамки.

— У твоей кровати, под ковриком, который она, по ее собственному признанию, сшила, обнаружили выжженную пентаграмму! — тоном, каким подают сенсации, сообщил журналист.

Я не знала, плакать мне или смеяться. Получается, содеянный мной нечаянный акт вандализма тоже приписали бедняжке соседке?

Шум за окном то стихал, то возобновлялся с новой силой. Я не обращала внимания, насколько меня поглотила беседа. А потому, когда дверь в переговорную распахнулась и на пороге возник — уже привычно-театрально — мой новоявленный отец, вздрогнула от неожиданности.

— Что вы здесь делаете? — холодно поинтересовался он у гостя. Ричард поднялся, собираясь то ли приветствовать хозяина дома, то ли оправдываться.

— Его позвала я. Доброго дня, мистер президент, — успела я раньше. Не хватало еще, чтобы моих друзей — а мистера Хэмнетта за прошедшее время я точно перевела в ранг близких и надежных знакомых, если не более — ругали за то, что я натворила.

Хватит того, что Саманте мои грехи приписывают.

Скорее всего, я действительно была не права, вызвав журналиста, не спросив разрешения у мистера Хармса. Все же его крепость, его правила. Но и разборок при посторонних лучше не устраивать.

— Доброго. Он уже уходит, — процедил президент, не пытаясь казаться любезным.

— Разумеется, — склонил голову Ричард и двинулся к выходу, не забыв улыбнуться мне на прощание. — За кота не переживай, я присмотрю за Шейдом!

— И впредь прошу порога этого дома не переступать! — напутствовал его мистер Хармс в спину. Позади журналиста тенью тут же пристроился дворецкий — проводить гостя и проследить, чтобы никакая вилка с ним вместе не ушла. Ощущение было именно таким. Я куснула себя изнутри за щеку, чтобы удержаться от рвущихся наружу колкостей.

Интересно, с чего вдруг «отец» примчался на всех парах, лишь услышал, что ко мне пришел посетитель? Не сомневаюсь, что именно слуга и доложил о госте, как только мы с мистером Хэмнеттом закрыли за собой дверь переговорной. Что, собственно, мог мне рассказать журналист эдакого нежелательного? И чем он сам до такой степени умудрился не угодить президенту?

— А ты больше не будешь приближаться к этому типу, — выдал мистер Хармс уже мне и, сочтя, очевидно, разговор законченным, развернулся, собираясь уходить.

Нет, так дело не пойдет! Он приехал лично, чтобы выпроводить неугодного гостя, а теперь и дальше будет меня игнорировать?

— Почему? — тихо, но твердо поинтересовалась я. — По какому праву вы решили, что будете распоряжаться моей жизнью? С кем мне общаться, с кем нет, я могу определить и сама. Хвала всему сущему, я уже совершеннолетняя и в родительском указе не нуждаюсь.

Мистер Хармс вздохнул, осознавая, что просто так от меня не отделаться.

— Патти тебя отвратительно воспитала, — буркнул он недовольно. — Хамишь, противишься воле старших, нарушаешь установленные правила. Пойдем. Я обещал с тобой поговорить утром, но ты спала, и я решил тебя не будить.

Он размашисто зашагал по коридору уже известным мне маршрутом — к своему кабинету. Я поспешила следом в расстроенных чувствах. Вроде бы пыталась отстоять свою независимость — а получилось, что поругалась с хорошим человеком, проявлявшим обо мне заботу.

«Этот хороший человек выгнал мистера Хэмнетта, даже не пытаясь казаться любезным», — напомнила я себе, чтобы заглушить возникшее чувство вины. Для начала стоит подробно обсудить все наши взаимные недопонимания — возможно, мистер Хармс действительно настолько благороден, что не смог бросить в беде дочь некогда любимой женщины? А журналист, вполне вероятно, по долгу службы когда-то ему насолил… хотя я помню, только недавно мистер Хэмнетт брал у президента интервью и отзывался о нем чуть ли не с благоговением.

Массивная дверь кабинета закрылась за нами, отрезая от звуков жилого дома. Тишина навалилась вязкой массой, давя на и так уже напряженные нервы. Я помялась у входа и села на небольшой стул у самого окна. Мистер Хармс устроился за рабочим столом, полным бумаг и канцелярских принадлежностей, и сложил в задумчивости пальцы домиком.

— Итак, что у тебя за вопросы были вчера? — поторопил он меня, видя, что я долго собираюсь с мыслями.

— Что со мной будет? — выпалила я самое наболевшее. Хотела спросить про Саманту, про мою мать, про его семью — примут ли они внебрачную дочь… получилось немного эгоистично, зато в самую суть.

— Будешь жить здесь, — удовлетворено хмыкнул мистер Хармс, точно я его чем-то порадовала. — Денег на одежду и прочее выделю, две тысячи тайлеров в месяц, надеюсь, хватит?

Я икнула. Две тысячи? Да я зарплату в сто воспринимала подарком свыше!

Тем временем президент продолжал немного скучающим тоном, словно перечислял политические преимущества своей партии перед противником:

— На все выезды я тебя брать не буду, не обессудь, я и Джеклин не везде беру, чаще всего по протоколу меня сопровождает только жена, а не дочери… но публичные посещения театра и всякое такое — вместе, как большая дружная семья. Работать тебе больше ни к чему, из издательства тебя уже уволили. Завтра приедет модистка, подберете вместе с Кэйтлин тебе новый гардероб…