Грета терпеливо ждала, когда же наконец ее заметят, украдкой осматриваясь. Ее взгляд привлек чайник на подносе, из которого шел пар, тарелка с горячими булочками и два маленьких горшка с маслом и желе. Во рту скопилась слюна. Судорожно сглотнув, она продолжала скользить взглядом по комнате.

Богатство этого жилища резко выделялось на фоне окружающей нищеты. Раньше она была в этой комнате лишь однажды, в тот день, когда попала сюда впервые. Но тогда она была так напугана суровым обликом дамы, смотревшей на нее узкими недобрыми глазами, что не смогла поднять свой взгляд выше пола.

Грета вздрогнула, заметив, что холодный взгляд миссис Феддерс направлен прямо на нее. Женщина заговорила ровным, равнодушным голосом:

— Гретхен, — начала она, — ты отметила свой восемнадцатый день рождения, и тебе пришло время покинуть нас.

Девушка кивнула, а безжизненный голос монотонно продолжал:

— Я навела исчерпывающие справки по всей местности о семьях, которые нуждаются в служанках или помощницах для кухни. Но мне не удалось найти тебе места.

Грета ожидала, что ее отправят в мир, о котором она ничего не знала. Однако, то, о чем она услышала от миссис Феддерс, заставило ее побледнеть.

— Мое внимание привлекло то, что некоторые богатые семьи связывают договором здоровых мальчиков и девочек, когда приходит для них время идти собственной дорогой. — Почтенная дама сделала паузу, пробежав глазами по щуплому телу Греты, изгибы которого были едва заметны под домотканым платьем большого размера. Она нахмурила брови, прежде чем продолжить:

— Ты будешь очень счастлива, если кто-нибудь из наших жителей подпишет с тобой договор. Ты угодливая, и кто бы ни купил твои бумаги, если ты будешь послушной и станешь хорошо работать, то сможешь заработать денег и получить несколько акров земли.

Грета размышляла над словом «договор». Каждая история, связанная с договором людей, которую она слышала, ясно представилась в ее голове: тяжелая, изнурительная работа, скудная пища, а иногда и побои. И почти всегда, если ты имела несчастье родиться женщиной, обязанность спать с мужчинами по их приказу. К тяжкому труду и недостатку пищи она привыкла, и, вероятно, смогла бы это пережить, но отдавать свое тело на похоть она не хотела. Ею овладел безрассудный протест:

— Спасибо, миссис Феддерс, — начала она, стараясь сохранить свой голос спокойным, — за все хлопоты, которые вы испытали из-за меня, но я не желаю быть крепостным человеком. Я хочу использовать свой шанс для того, чтобы найти работу.

Женщина за столом пристально посмотрела на Грету холодными, как утренняя роса, глазами.

— Боюсь, молодая леди, у вас мало шансов. Здесь очень много бездомных людей, которые нуждаются в деньгах и ночлеге. Добрые люди Брок Кошпти хотят положить этому конец. Ты должна быть благодарной, что жители общины хотят дать хорошие деньги, обеспечив домом вас, бедняков.

Разгневанная женщина остановилась, чтобы перевести дыхание, потом продолжила:

— В противном случае, всех соберут и погонят в дикую местность. Поверь мне, ты не выдержишь там долго с языческими индейцами и дикими зверьми.

Грета чувствовала себя сломленной. «Почему так много жестокостей совершается над молодыми людьми? Есть ли законы в Пенсильвании, которые охраняли бы их от неминуемой смерти?»

Каменное лицо напротив говорило, что здесь не было законов. Восемнадцатилетние считались взрослыми, и если они не имели ни от кого поддержки, то считались бродягами и могли быть посажены в тюрьму, если не убегали из города. Но отцы города не оставляли их в покое, стремясь поймать и все-таки посадить за решетку.

Когда миссис Феддерс заметила беспомощность в глазах Греты, то внутренне возликовала: она победила. Свернув бумагу, которую перед этим писала, дама протянула ее девушке:

— Мистер Гайден, ответственный за продажу крепостных бумаг, ждет тебя на улице. Дай ему этот документ, и он отведет тебя на площадь города, где ты присоединишься к другим, ожидающим подписания соглашения. К концу дня у тебя будет новый дом.

Пожилая женщина сверлила взглядом девушку, которая, задумавшись, хмурила брови. «Неужели в этом мое предназначение — всегда подчиняться другим? Неужели мне никогда не стать свободной?» — С изумлением она почувствовала, как ее руки сжались в кулаки. Девушка решительно шагнула к двери, но споткнулась, как будто двигалась по темному коридору, и тут же решительно зашагала дальше. Дверь с грохотом захлопнулась за ней.

Очутившись на улице, Гретхен зажмурилась от яркого света. Пожилой мужчина, сидевший в телеге, пристально посмотрел на прелестную девушку. Алые, мягкие губы слегка дрожали. Изумрудно-зеленые глаза мерцали непролитыми слезами.

Том Гайден тяжело вздохнул. Девочка была просто красавицей. Однако скоро какой-нибудь богатый развратник схватит ее, стоит лишь ей попасть на торги. Боже, как же он ненавидел свою работу!

Глава 2

Проповедник закрыл свою библию. Сестра Бена Эйткинса умерла. Когда все люди ушли, пожилой мужчина с белоснежными волосами и бородой в одиночестве остался у могильного холма. Он вспоминал. Это были третьи похороны за двадцать лет, и каждый раз он возвращался сюда, в Пенсильванию.

Первый раз он был здесь на похоронах отца. Через пять лет он вернулся для того, чтобы проводить в последний путь мать. И теперь, спустя десять лет, он был здесь, чтобы помочь сестре присоединиться к родителям.

Он стоял и смотрел невидящим взором на садовые букеты, принесенные друзьями и соседями, которые лежали на холодной глине. С годами он потерял слишком много любви. Вскоре после смерти отца он потерял любимую жену и восемнадцатилетнюю дочь, убитую индейцами.

Мысли старика постоянно возвращались к двум женщинам, которых он обожал. Мэри, с которой он обвенчался, едва той минуло шестнадцать, а ему не больше двадцати.

Его молодая жена была смелой и отважной, как раз под стать ему. Они строили планы похода в дикую, неизведанную местность. Им хотелось начать свою совместную жизнь на новой земле.

Несмотря на неодобрение родителей с обеих сторон, они упаковали свои вещички, погрузили их на сильного мула и отправились, не зная даже точного места. Они слишком любили друг друга. Им было достаточно одного — быть вместе.

На третий день пути они были поражены красотой земли, по которой проезжали: плавноволнистые холмы, зеленые долины, густые кедровники, леса из клена, вяза, дуба. В ту ночь, лежа на кровати из кедровых веток, близко от горящего костра, слушая неспешное журчание воды, Мэри сонно сказала:

— Давай поселимся прямо здесь, Бен. Построим дом рядом с рекой.

— Если тебе так хочется, Мэри, — согласился Бен. — Только одно обстоятельство мешает — я не знаю, где мы находимся.

Только через два дня, когда Бен уже начал рубить деревья, выбежавший из леса индеец сказал им, что они находятся в Кентукки и что соседняя река называется Огайо.

— Так, — сказал Бен, когда храбрец исчез из вида. — Мы в Кентукки. Я слышал об этой стране, да и о реке Огайо тоже кое-что знаю. — Мэри улыбнулась ему, продолжая топором обдирать неподатливые сучья.

Не прошло и четырех недель, как он и Мэри переехали в свой уютный трехкомнатный домик, в котором полы были из клена, а в каждой комнате окна со ставнями, которые могли открываться и закрываться. Он рассчитывал до зимы заделать щели масляной бумагой, которая сохранит прохладу в теплые дни и не выпустит тепла из дома, даже в самую лютую стужу.

В первые два года Бен и Мэри работали с утра до вечера, расчищая землю, корчуя пни, распахивая поля и сажая семена. И лишь одна вещь омрачала их жизнь: они были вынуждены часто прятаться в пещерах, когда ренегаты появлялись поблизости.

Удивительное дело, но их дом неприятности всегда обходили стороной.

Он и Мэри стали чувствовать себя спокойнее, когда рядом с ними стали строиться другие люди. Тогда было всего пять ферм, разбросанных вдоль реки Огайо, плюс маленькая фактория с салуном на одном конце и торговой лавкой — на другом. Земля была богатой и давала хороший урожай. Когда родился первый ребенок, они назвали его Спенсером. Не было в округе людей, счастливее их.

Через два года родилась дочь — Джулия. Прошли годы. Однажды он и Спенсер пошли поохотиться на белок. Вернувшись, они нашли тела жены и дочери, лежащие на окровавленном полу дома. Их убили томагавками и сняли скальпы. Когда они с сыном подняли их на руки, то поблагодарили Бога за то, что их перед смертью хотя бы не изнасиловали.

Бен потерял интерес к жизни. Летом его дочери исполнилось бы восемнадцать.

Опустошенный горем, Спенсер скрывался около двух недель. Куда он ходил, Бен так никогда и не узнал. Но, когда его сын вернулся, это был уже не тот молодой мужчина, который метался по дикой местности, с глазами, полными горя. К нему вернулся мужчина, выглядевший гораздо старше своих лет. И взгляд его стал жестким и волевым.

Что же касается его самого, то он похоронил с женой и дочерью все, что имело для него смысл в этой жизни. Он выбросил свой плуг, продал скот и больше никогда уже не занимался сельским хозяйством.

Когда наступили первые морозы, он стал оставлять Спенсера одного, ведя такой образ жизни, который позволял ему держаться подальше от дома, от горьких воспоминаний. Это было так утомительно для него, что, подойдя вечером к кровати, он падал без сил и мгновенно засыпал почти без сновидений.

Сомнения пришли потом, когда он понял и почувствовал вину перед сыном за то, что не помог ему преодолеть ужасную потерю матери и сестры.

Но было уже слишком поздно изменять путь, который избрал Спенсер. В теплую погоду, до и после сезона охоты, тот проводил свои вечера в таверне, выпивая и ссорясь с другими охотниками, безбожно путаясь с проститутками из кабачка. Как и у друзей, у него появилась привычка брать проститутку к себе домой, чтобы получать регулярное удовольствие, не пробираясь в снег и холод на стоянку охотников.

Это касалось чести Спенсера, хотя Бену казалось, что сын никогда не думал о том, что этим он оскорбляет память матери и сестры.

Теплая улыбка шевельнулась в его усах. Он очень гордился своим высоким сыном, рост которого был 6 футов и 2 дюйма. [Фут — мера длины, равная 30,479 см; дюйм — 2,5 см. Рост Спенсера равен 187 см. (Здесь и далее прим. ред.)] У него был прямой нос и красиво очерченные губы отца, серые глаза матери и темные волосы, вьющиеся и свободно падающие ниже воротника его куртки.

Тем не менее, Бен не любил черты легкомыслия, которые иногда проскальзывали на этом красивом лице. Они свидетельствовали о беспутной жизни, бесконечных попойках и чрезмерном распутстве.

Что касается самого Бена, то ревматизм стал донимать его четыре года назад, заставляя неметь колени и пальцы. Были дни, когда он не был уверен, что сможет поставить ловушки. Если бы Спенсер не вмешивался и не помогал ему, он все равно должен был с этим смириться.

Бен испуганно вздрогнул, неприятная дрожь пробежала по его спине, когда чья-то рука опустилась на его плечо. «Может, здесь были духи, которые гуляли вокруг кладбища, где он стоял один?»

Он медленно повернулся, инстинктивно боясь того, что мог увидеть. Широкая улыбка облегчения растянула его красивые губы. Рядом с ним, улыбаясь, стоял друг детства.

— Том! — воскликнул он. — Том Гайден! Как твои дела, старый ты негодяй?

— Прекрасно. Все хорошо, Бен. А как у тебя? — Два старых друга хлопали друг дружку по спине и жали руки.

— Не могу пожаловаться, Том. Мой ревматизм иногда портит мне жизнь. Полагаю, Бог думает о моем возрасте.

— Прими соболезнования по случаю смерти Бесси, — сказал Гайден. — Ее любили в этих местах.

— Моя сестра была особой легкого поведения, — ответил Бен, когда они отвернулись от могилы и покинули кладбище.

— А кто эта девушка, премило сидящая в твоей телеге? — спросил он, узнавая старенькую повозку своего друга, которой тот владел с давних пор. С правой стороны у нее не было борта. — Одна из твоих дочерей?

Лицо Тома нахмурилось.

— Я хотел бы, чтобы она была моей дочерью, — грустно сказал он. — Ее зовут Грета Эймс. Приют для бедняков дал мне ее этим утром. Я везу ее на площадь города, где ее крепостные документы будут проданы. Ты ведь знаешь, она будет прислугой для какого-нибудь богатого прощелыги несколько лет.

— И делить с ним постель тоже. Держу пари, — проворчал Бен. Морщины на его лбу стали глубже.

Гайден вздохнул.

— Не сомневаюсь в этом. Она — настоящая красавица. Но будущим своим напугана до полусмерти. Знаешь, я чувствую вину перед ней.

Они подошли к телеге, пристально глядя на Грету. Она робко улыбнулась Бену, когда Том представил его, потом печально отвернулась.

Сердце Бена кольнуло. Его дочери было столько же лет, как и этой девочке, когда ее убили индейцы. Хотя Джули выглядела постарше. А эта была такой хрупкой, что, казалось, сильный ветер мог унести ее. Он видел страх и ужас в ее глазах, вызванный присутствием незнакомца, и Бен тут же решил ее защитить, ведь ей не к кому было обратиться.

Его губы решительно сжались. Бен Эйткинс собирался заботиться о ней, взяв ее в свою семью. До тех пор, пока он будет дышать, никто не воспользуется ее беспомощностью. Гретхен Эймс станет ему дочерью, которую он потерял много лет назад. Он спасет ее от развратников, которые охотятся за беспомощными молодыми женщинами.

— Том, — выпалил он, — если девушка согласится, я хотел бы взять ее с собой в Кентукки. Я дам ей хороший дом и буду заботиться о ней, как о собственной дочери.

Глаза Тома широко раскрылись.

— Ты думаешь… Ты хочешь купить ее бумаги?

— К черту ее бумаги. Разорви их. Я не хочу, чтобы она была служанкой. Я хочу, чтобы она стала членом моей семьи. Моя сестра Бесс умерла, и у меня теперь только Спенсер, но я получаю мало утешения от этого сумасбродного парня.

Сняв шляпу, Том задумчиво почесал голову.

— Что ты думаешь, Гретхен? — Он посмотрел на нее. Заметив страх в глазах девушки, он горько воскликнул:

— Это не то, что ты думаешь, девочка, Бен сдержит каждое, сказанное им слово. Он хочет дать тебе дом и никогда не дотронется до тебя, как до женщины. Я знаю его всю жизнь и могу поклясться, что нет более честного человека на свете.

Гретхен строго изучала мужчину, предложившего ей дом. Она размышляла о своем будущем, трясясь в разбитой телеге и уносясь в мыслях прочь, когда мистер Гайден увидел своего друга на кладбище и остановился переговорить с ним.

Что касается ее, то она была рада, увидев в глазах седого мужчины доброту, которая согрела ей сердце. Она поняла, что он станет ее другом. Грета робко улыбнулась Бену и ласково сказала:

— Спасибо за ваше предложение, мистер Эйткинс. Я принимаю его с радостью.

Оба мужчины засияли, уверяя ее хором, что она об этом никогда не пожалеет.

— Ты хорошая путешественница? — Спросил Бен, поднимая руки, чтобы помочь ей сойти с высокого сиденья телеги.

Грета слабо улыбнулась, вспомнив мили, которые она прошла за мулом, бросая зерна в земляные борозды, вслед за плугом.

— Да, мистер Эйткинс. Я хорошая путешественница, — ответила она. — А почему вы спросили?

— Потому, девочка, что мы пойдем пешком, — Бен улыбнулся ей. — Сможешь это сделать?

— Не беспокойтесь, я не отстану. А для чего же у меня такие длинные ноги?

— Сидя, ты казалась совсем крошкой.

— Мой рост 5 футов 5 дюймов. [5 футов и 5 дюймов = 165 см.]

— Ну, почти, как у меня, — усмехнулся Бен. — Когда-то я был повыше, а теперь сморщился. Все-таки годы берут свое.

Он внимательно ее осмотрел.

— Думаю, мои штаны из оленьей кожи будут тебе велики. К счастью, я захватил с собой лишнюю пару.

— Штаны из оленьей кожи? — спросила Гретхен. — Почему я должна носить штаны из оленьей кожи?

— Потому, что твое платье разорвется на кусочки уже через час ходьбы по лесу. А штаны крепкие и гладкие. Ничто не цепляется за них. Ты снова сможешь носить женскую одежду, как только мы придем домой.

Бен посмотрел на Тома.

— Где ее одежонка? — Том только пожал плечами. — Это и к лучшему. Меньше вещей придется тащить моему старому мулу. Он иногда здорово сердится, когда я его перегружаю.

Повернувшись к другу, Бен пожал ему руку.

— Ты думаешь когда-нибудь приехать в Кентукки? Я уверен, ты приедешь навестить меня и девочку.

— Сразу, как только смогу, — охотно согласился Том, хотя оба прекрасно знали, что он не сделает этого никогда. Это печалило Бена. Он понимал, что вряд ли они когда еще встретятся.

— Хорошо, девочка. Давай, иди, — сказал он грубовато, глотая ком в горле. — Мой мул привязан вон под тем дубом.

Когда Бен увел Грету, Том отвязал упряжку, думая о том, что он скажет миссис Феддерс с ее проницательным взглядом. Ей совершенно не понравится потеря денег от продажи документов девушки. К тому времени, когда он вернулся в приют, в его голове созрела мысль заявить, что у Греты объявился дядя и решил забрать ее с собой.

Грета подстраивала свои маленькие шажки под размашистый шаг Бена. Когда они проходили мимо больших и красивых домов, где жили богатые семьи, она с любопытством заглядывала в окна, зная из разговоров девочек из приюта, которых посылали там убирать, что внутри у них была прекрасная мебель, которую специально привозили морем из Европы.

Она вспомнила, как воспитанницы всегда дрались за право работать у богатых владельцев. Они совсем не думали о многочасовой изнурительной работе. Ведь там два раза в день хорошо кормили.

Процветающая часть города осталась позади, и стали появляться маленькие домики простых людей. Пройдя еще около мили, они, наконец, достигли окраины, которая лежала на плоской и голой равнине, где лишь изредка встречались небольшие участки леса. За городом тоже встречались дома, принадлежащие мелким фермам. Каждая ферма была окружена полями кукурузы или пшеницы, ростки которых уже начали пробиваться из земли. А вдали лежала совершенно пустынная или «дикая», как здесь говорили, местность.

Бен вздохнул с облегчением.

— Старина, — сказал он себе, — добро исходит от всего этого. Я клянусь, оно воздействует на мое дыхание.

Он глубоко вздохнул, как бы стараясь подчеркнуть свое утверждение.

Грета была окружена людьми всю свою жизнь, но она была не уверена, что Бен имел в виду именно их. Спеша вперед через лес, следуя тропинкой, которую старик проложил двумя днями раньше, она остро ощутила спокойствие окружающей природы: терпкий запах прошлогодней листвы, смолистый аромат сосны и кедра. Вслед за Беном она тоже сделала глубокий вдох и обнаружила, что ее компаньон прав. В дебрях дышится легче.

Мужчина не остановился, чтобы пообедать, но когда солнце стало в зенит, он протянул девушке несколько полосок вяленой говядины и пригоршню прожаренного зерна, которое он достал из мешка, висевшего на его плече. Индейский вариант вяленой говядины был для нее в новинку, но она нашла ее очень вкусной и необыкновенно сытной.

Они продолжали свой путь, идя вдоль края глубоких узких лощин, заросших папоротником и невысоким кустарником, проходя через открытые гребни холмов и глубокие впадины. Старый мул тащился позади них.

Тяжелые серые сумерки уже сгустились, когда Бен сказал, что скоро можно будет сделать привал. Грета вздохнула с облегчением, так как ужасно устала. Она чувствовала, что прошли они, по крайней мере, миль двадцать, а то и побольше. Но думала она вовсе не об этом, она думала о себе. Каждый сделанный ею шаг отделял ее от ужасного прошлого. У нее было чувство, что она идет домой с этим старым мужчиной, домой, где не была долгое, долгое время.