— Сорок две самые невероятные минуты на свете.

— Сорок две? — переспросила Арлис и крутанулась на кресле, поворачиваясь к Кэти. — Прости, я потеряла счет времени. Нельзя было так переутомлять близнецов.

— Они в полном порядке. Я следила за их состоянием, — заверила Кэти. — Просто отдохнут чуть дольше. — Она взглянула на Ханну, которая свернулась калачиком на коленях Билла. — Отправятся спать прямо сейчас по примеру сестры. Кстати, ты кажешься бледной. Идика тоже в постель. Наверняка потребовалось немало сил, чтобы провести эфир.

— Вообще-то, почти в самом начале трансляции я почувствовала схватки. Думаю, из-за стресса.

— Ты… что? Сейчас?

— Мне кажется, пора навестить Рейчел. — Арлис ухватилась за Уилла. — И… А-а!

Она вцепилась свободной рукой в стол, а другой сжала пальцы мужа с такой силой, что он тоже вскрикнул.

— Дыши, — велела подруге Кэти, торопливо подходя и принимаясь кругами поглаживать ее живот, твердый, как камень. — Помнишь, как на занятиях?

— К черту занятия! — простонала Арлис. — Тогда не было так больно.

— Дыши, — спокойно повторила Кэти. — Ты только что успешно провела синхронную трансляцию, так что уж пережить схватки точно сумеешь.

— Становится легче.

— Слава богу, — пробормотал Уилл, разминая пострадавшие пальцы. — Ай, больно.

— Поверь, твоя боль по сравнению с моей — цветочки, — выдохнула Арлис. — Мне срочно нужна Рейчел.

— И мне, — кивнул Уилл, помогая жене подняться. — Медленно, осторожно. Пап?

— У меня будет внук.

— Иди с ними, — предложила Кэти, забирая Ханну у Билла.

— У меня будет внук, — ошеломленно повторил тот.

— Фред? — оглянулась Арлис. — Ты идешь?

— Правда? Можно? О боже! Я полечу вперед и предупрежу Рейчел. О боже! Чак, ты с нами?

— Нет, благодарю. Без обид, подруга, но ни за что, не-а.

— Никаких обид, — усмехнулась Арлис.

— Скоро появится очаровательный младенчик! — пропела Фред, расправляя крылья и выпархивая из подвала.

— Он уже просится наружу, — пробормотал Дункан, провожая взрослых к двери.

— Он? — переспросила Кэти, перекладывая Ханну.

— Ага, — кивнула Тоня, подходя к брату. — А как он там оказался?

— Расскажу когда-нибудь потом, — пообещала ей мать. — А сейчас пора домой, отдыхать. Отличная работа, Чак.

— Лучшая работа из всех, что мне удавались!

* * *

В течение следующих восьми часов Арлис узнала несколько вещей. Во-первых, схватки имели неприятное свойство учащаться, длиться намного дольше и становиться гораздо больнее по мере приближения родов. Во-вторых, как и следовало ожидать, Фред умела сохранять оптимизм даже в присутствии матерящейся подруги. В-третьих — тоже ничего удивительного, — Уилл переносил все испытания стойко, как скала.

Ким и По, которые отправлялись с ноутбуком как можно дальше, передали новости, послужившие приятным отвлечением: трансляция успешно ловилась даже за двадцать миль от города.

А еще Арлис в полной мере поняла, с какого хрена схватки называются схватками.

Однажды она даже разрыдалась.

— Потерпи, детка, осталось еще немного, — принялся утешать жену Уилл, присаживаясь рядом и обнимая за плечи.

— Я не из-за родов, — всхлипнула она. — Лана. Я подумала о Лане. Боже, ей пришлось проходить через все это одной. Без Макса, без Рейчел, без нас. Представь, рожать в полном одиночестве.

— Думаю, она была не одна, — тихо сказала Фред, гладя Арлис по руке. — Почти уверена в этом. Многие из нас чувствовали в ту ночь, когда родилась Избранная, что вокруг находились любящие люди.

— Правда?

— Клянусь именем матери.

— Ну хорошо. — Когда Уилл утер ее слезы, Арлис выдавила улыбку. — Значит, осталось уже немного?

— Твой муж прав, — кивнула Рейчел. — Когда будет следующая схватка — тужься. А ты, Уилл, придерживай ее за плечи со спины. Давайте поможем вашему малышу появиться на свет.

Арлис тужилась и пыталась отдышаться, тужилась и пыталась отдышаться. Спустя восемь часов после легендарного выпуска новостей она родила сына.

И тогда узнала кое-что еще: любовь может настигать внезапно, как удар молнии.

— Только посмотри на него, — тихо прошептала она, держа на руках извивающегося младенца. Усталость тут же исчезла, смытая волной нежности, когда Арлис взглянула на сына. — Уилл, только посмотри.

— Он прекрасен. И ты прекрасна. Боже, как же сильно я вас люблю.

— Уилл, хочешь перерезать пуповину? — спросила Рейчел, разминая затекшие плечи.

— Я… — Молодой отец нерешительно принял у нее протянутые ножницы и повернулся к Биллу, заметив, как блестят слезы у него в глазах. Он потерял любимую жену, дочь и внуков из-за Приговора. — Думаю, пусть это лучше сделает дедушка.

— Для меня это будет великой честью, — вытерев слезы под стеклами очков, ответил Билл. — Боже, я снова стал дедом.

Когда пуповина была перерезана, Фред запустила по комнате десятки маленьких радуг и воскликнула:

— Я же теперь считаюсь тетей, правильно? Почетной тетей.

— Конечно, — заверила Арлис подругу, не отводя взгляда от ребенка. — Ты, Рейчел, Кэти. И все первопоселенцы Нью-Хоуп.

— Первичный осмотр говорит, что малыш здоров, — улыбаясь, сообщила врач. — Но мне нужно на пару минут забрать племянника, чтобы вытереть его, взвесить и измерить.

— Сейчас-сейчас, только дай еще немного полюбоваться, — нежно произнесла Арлис и осторожно поцеловала сына в лобик. — Привет, Тео. Тео Уильям Андерсон. Ради тебя мы постараемся сделать этот мир лучше. Сделаем все возможное. Все мы. Клянусь.

Она провела пальцем по лицу младенца, такому крошечному, такому милому. Такому родному.

«Это и есть жизнь, — подумала она. — Это и есть надежда».

Ради этого стоило жить и надеяться.

Арлис пообещала себе, что будет работать и сражаться каждый день, чтобы сдержать обещание, данное сыну.

Прижав его к груди, она снова подумала о Лане и ее ребенке.

Об Избранной, которой было предначертано спасти мир.

Глава 1

В это время Фэллон Свифт росла на ферме, где родилась, и училась сажать, выращивать и собирать урожай, а также с уважением относиться к земле. Училась тихо и незаметно передвигаться по лесу, словно тень, охотиться и рыбачить, при этом убивая не больше необходимого и никогда — только ради удовольствия.

Еще она училась готовить выращенную собственными руками пищу как на кухне, так и на костре, постепенно понимая, что еда — это нечто большее, чем просто свежие яйца из курятника или приготовленная на гриле форель. Еда означала выживание.

Фэллон училась шить, хотя ненавидела сидеть неподвижно, работая иглой. Училась дубить шкуры, пусть и считала это отвратительным занятием, а также могла прясть из шерсти, если не оставалось другого выхода. Одежда тоже не была просто способом прикрыть наготу. Она защищала тело, как доспех.

Достойная дочь военного, Фэллон с уважением относилась к оружию и с раннего возраста умела чистить ружья, точить ножи, натягивать тетиву на лук.

Она училась строить, орудовать молотком и пилой, возводить и чинить заборы, устранять мелкие поломки в старом фермерском доме, который любила так же сильно, как и лес.

Крепкое заграждение, толстые стены и крыша над головой не только служили укрытием от непогоды и были родным домом. Они тоже означали выживание.

А еще, хотя многие вещи она просто знала, Фэллон училась применять магию. Зажигать свечу силой мысли, исцелять небольшие раны внутренним светом, заглядывать в будущее. Мать объяснила дочери, хотя та и сама уже знала это, что магия — не просто дар, который нужно беречь, способности, которые нужно оттачивать, и оружие, которое нужно использовать с величайшей осторожностью.

Она была и будет средством выживания.

Но даже те, кто обладал запасами еды, убежищем, одеждой и магией, иногда погибали. И еще большему количеству людей предстояло умереть в надвигавшейся буре.

Фэллон училась понимать мир не только нынешний, но и тот, что существовал до ее рождения. Тот, где множество людей жили в огромных городах и высоких, до самого неба, зданиях. Где все работали бок о бок и беспрепятственно путешествовали по воздуху и по морю, по дорогам и рельсам. А иногда даже в космосе, добираясь до самой луны, которая висела в небе.

Вот и Лана раньше жила в большом городе, Нью-Йорке. Она рассказывала дочери истории и читала книги, описывая это место как скопление людей, шума, света и тьмы.

Фэллон поклялась, что однажды непременно посетит этот город чудес.

Она часто представляла себе Нью-Йорк, когда лежала в постели, наблюдая за танцем крохотных фей по ту сторону окна.

Теперь прежний мир погряз в войнах, фанатизме и жестокости и стал их настоящим. Фэллон знала о войнах как по историям из книг, так и по рассказам очевидцев, которые заглядывали на ферму.

Саймон, ее отец, когда-то был солдатом. Он научил дочь драться: используя руки, ноги, разум. Научил читать карты и рисовать их. Она представляла, как отправится в путешествие по изображенным местам, в глубине души точно зная, что такой день обязательно настанет.

В отличие от родителей, Фэллон не испытывала привязанности к прошлому, которое исчезло за несколько месяцев из-за Приговора, вируса, что убил миллиарды. Это взрослые были свидетелями катастрофы, падения городов, всеобщей паники и сумасшествия, расцвета темной магии. Людские жестокость и жадность до сих пор тревожили мысли и души тех, кто пережил то время.