Уж если сама Бренна решит броситься в омут семейной жизни — а поскольку она мечтает о детях, то выйти замуж когда-нибудь придется, — ее девизом будет простота.

Конечно, от церковного обряда не отвертеться, ведь и мама и папа хотят видеть у алтаря всех своих дочерей, только будь она проклята, если станет месяцами листать каталоги, разглядывать платья и обсуждать преимущества роз над тюльпанами.

Она просто наденет мамино свадебное платье с фатой, сделает букетик из любимых маргариток и пройдет под руку с папой к алтарю под звуки флейт и старого органа. А потом они устроят вечеринку прямо здесь, дома. Громкую, многолюдную, веселую.

Бренна остановилась перед дверью в комнату Мэри Кейт и Эллис Мей и покачала головой. Что за глупости? Всякая чушь в голову лезет. Проскользнув в комнату, благоухающую духами и косметикой, Бренна вгляделась в темноту и тихонько подошла к кровати у окна.

— Мэри Кейт, не спишь?

— Не спит. — На фоне окна вырисовывалась взъерошенная голова Эллис Мей. — И должна предупредить, что она тебя ненавидит лютой ненавистью до своего последнего дня на земле, а еще с тобой не разговаривает.

— Спи.

— Как я могу спать, если она ворвалась сюда, будто ненормальная, и все уши мне прожужжала, что ты ее смертельно обидела. Ты правда выволокла ее из кухни Галлахеров и обругала?

— Нет.

— Да, — послышался ледяной голос Мэри Кейт. — И, пожалуйста, передай ей, Эллис Мей, пусть немедленно уносит свою тощую задницу из моей комнаты.

— Она сказала, чтобы ты…

— Спасибо, я слышала. И никуда не уйду.

— Значит, уйду я. — Мэри Кейт сделала попытку встать, но Бренна пригвоздила ее к кровати.

Услышав возню и сдавленные проклятия, Эллис Мей привстала и включила ночник, чтобы наблюдать за схваткой.

— Кейти, тебе Бренну не одолеть, ты дерешься, как девчонка.

— Лежи спокойно, дура. Как я могу перед тобой извиниться, если ты кусаешься?

— Не нужны мне твои чертовы извинения!

— Нет уж, ты получишь извинения, даже если придется воткнуть их тебе в глотку.

Не зная, как быть, Бренна сделала самое простое: уселась на сестру.

— Ой, наша Бренна плачет! — Эллис Мей, самое жалостливое сердечко во всей Ирландии, спрыгнула с кровати, обняла Бренну и нежно поцеловала сначала в одну щеку, потом в другую. — Ну, полно, полно. Все наладится, сестренка, вот увидишь.

— Маленькая мама, — прошептала Бренна и вновь чуть не разрыдалась.

Их самая младшая сестра как-то незаметно превратилась из ребенка в тоненькую, хорошенькую девушку. Ну это не сегодняшняя забота.

— Иди в кровать, солнышко, замерзнешь.

— Я посижу здесь. — Эллис Мей забралась на кровать Мэри Кейт и уселась в ногах. — И помогу тебе. Если она заставила тебя плакать, то пусть хотя бы выслушает.

— Это она довела меня до слез, — возмутилась Мэри Кейт.

— Ты плакала от злости, — строго сказала Эллис Мей, точно как Молли.

— Если честно, я тоже. — Бренна вздохнула и обняла Эллис Мей. — Она имеет право злиться. Я неправильно себя вела. Мне очень жаль, Кейти, прости меня за все.

— Ты не шутишь?

— Ни в коем случае. — Слезы снова подступили к глазам. — Просто я люблю тебя.

— И я тебя люблю, — прорыдала Мэри Кейт. — Мне тоже очень жаль, я наговорила тебе ужасных вещей. Я так вовсе не думаю.

— Ерунда. — Бренна подвинулась, и сестра бросилась в ее объятия. — Я беспокоюсь о тебе. Понимаю, что ты выросла, но никак не привыкну. С Морин и Пэтти попроще. Морин всего на десять месяцев младше меня, а еще через год родилась Пэтти. А вы двое… Я хорошо помню, как вы родились, с вами все иначе.

— Я же не сделала ничего плохого.

— Знаю. — Бренна закрыла глаза. — Ты красива, Кейти, и тебе интересно пробовать свои силы. Хотя лучше бы ты экспериментировала с ровесниками.

— А я так и делаю. — Мэри Кейт подняла голову с плеча Бренны и улыбнулась. — Просто решила, что пора перейти на следующий уровень.

— О Дева Мария! Кейти, ответь мне на один вопрос. Ты вообразила, что влюблена в Шона?

— Не знаю, — передернула плечиками сестра. — Может быть. Он красив, как рыцарь на белом коне. Похож на поэта, такой романтичный, задумчивый и всегда смотрит в глаза. Другие смотрят ниже, и сразу ясно, что они думают не о тебе, а как бы забраться под блузку. Бренна, а ты замечала, какие у него руки?

— Руки?

Узкие, с длинными, тонкими пальцами. Очень красивые.

— Как у художника. Глядя на них, сразу представляешь, как приятно его прикосновение.

— Да, — выдохнула Бренна и тут же спохватилась. — Послушай, Мэри Кейт, Шон красив, и я могу понять, как его красота… э-э… будоражит кровь, но, пожалуйста, будь поосторожней.

— Ладно.

— Ну вот и помирились. — Эллис Мей расцеловала обеих сестер. — А теперь иди, Бренна, нам спать надо.

Бренне долго не спалось, а когда она наконец заснула, то увидела странный, сумбурный сон. При этом некоторые сцены выглядели реальными, как наяву.

Красавец в серебристом одеянии, с длинными иссиня-черными волосами, развевающимися на ветру, летит по ночному звездному небу верхом на белом крылатом коне. Он поднимается все выше и выше к мерцающему белому диску Луны, с которого будто капают слезы. Капли превращаются в жемчужины, и всадник собирает их в серебряный кошель.

А вот он стоит перед домиком на волшебном холме и бросает жемчужины к ногам леди Гвен. «Слезы луны — мое томление по тебе. Прими их, прими меня».

Гвен отвернулась, пряча заплаканные глаза, и отвергла всадника. Жемчужины, мерцавшие в траве, превратились в луноцветы.

И почему-то не Гвен, а сама Бренна собирала их в ночи, когда раскрылись нежные белые лепестки. Она положила цветы на ступеньку у двери коттеджа — не хватило смелости войти внутрь и отдать Шону.

После беспокойной ночи, полной тревожных видений, Бренна проснулась усталая, с тяжелой головой. По окончании мессы она, сонная, с ввалившимися от недосыпания глазами, разобрала двигатель старой газонокосилки, а потом долго возилась с мотором своего грузовика, хотя тот работал как часы.

Она лежала под маминой машиной, решив поменять масло, как вдруг перед глазами появились сапоги отца.

— Мама просила выяснить, что у тебя на уме, пока ты не разобрала ее драндулет по винтикам.

— Я проверяю, что нужно заменить.

— Вижу. — Мик присел, с кряхтением забрался под машину и растянулся рядом с дочерью. — Так тебя ничто не гложет?

— Ну как сказать… — Некоторое время Бренна продолжала работу, зная, что отец подождет, пока она соберется с мыслями. — Можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно, все что угодно.

— Что нужно мужчине?

Мик поджал губы, с удовольствием наблюдая, как быстро и ловко управляется дочка с гаечным ключом.

— Ну хорошая жена, стабильная работа, горячая еда, а главное — пинта пива в конце дня.

— Меня интересует пункт первый. Чего хочет мужчина от женщины?

— А-а… погоди, я, кажется, понял. — Мик смутился и стал поспешно выбираться из-под машины. — Я позову маму.

— Мужчина здесь ты, а не она. — Бренна пресекла попытку к бегству, схватив отца за ногу. Мик попытался вывернуться, однако железная хватка Бренны не оставляла ни единого шанса. — Я хочу услышать от мужчины, чего он ищет в женщине.

— Э-э… ну… здравого смысла! — с излишним воодушевлением произнес Мик. — Полезное качество. И терпения. Женщина должна быть терпеливой. Когда-то мужчины хотели, чтобы женщина создавала уют в доме, а в нынешнее время — имея пять дочерей, я вынужден жить в современном мире — мужчина и женщина заключают, так сказать, соглашение. Партнерство. — Мик ухватился за слово, как хватается за брошенную веревку человек, стоящий на краю пропасти. — Да, мужчине нужна соратница, спутница жизни.

Бренна выбралась из-под машины и села, однако отцовскую ногу не отпустила.

— Мы оба понимаем, что я имела в виду не здравый смысл, терпение и взаимопомощь.

Мик покраснел, затем побледнел.

— Я не намерен говорить с тобой о сексе, Мэри Бренна, немедленно выкинь это из головы. Я не собираюсь говорить о таких вещах со своей дочерью.

— Почему? Я ведь знаю, что ты занимался сексом, иначе меня бы здесь не было, так ведь?

— Не важно. Не буду, и все тут, — упрямо произнес Мик и крепко сжал губы.

— А если бы я была не дочерью, а сыном, мы могли бы это обсудить?

— Ну ты же не сын.

Мик сложил руки на груди и стал похож на рассерженного гнома — точно такого Бренна видела на рисунке Джуд.

— И как я могу в чем-то разобраться, если это нельзя обсуждать?

Поскольку Мику в данный момент было не до логики, он хмуро таращился вдаль.

— Если тебе приспичило обсуждать такие вещи, поговори с матерью.

— Ладно, забудь. — Бренна решила подобраться к отцу с другой стороны. Он сам ее учил, что к любому делу можно подойти с разных сторон. — Давай поговорим о другом.

— Ты правда решила сменить тему?

— Можно и так сказать, — улыбнулась Бренна, похлопав отца по ноге. — Мне интересно: вот если бы ты чего-то хотел, и довольно давно, как бы ты поступил?

— Если я чего-то хочу, почему у меня этого еще нет?

— Потому что ты пока не старался это получить.

— И почему же? — поднял рыжие брови Мик. — Я что, ненормальный или просто дурак?