Мик умолк, попробовал жаркое, промокнул губы салфеткой — его воспитала жена, помешанная на хороших манерах.

— Я сидел на полу, возился под раковиной и вдруг, подняв взгляд, увидел свою бабушку в цветастом платье и белом фартуке. Она улыбнулась, а когда я хотел заговорить с ней, покачала головой, потом помахала рукой и исчезла. Я сразу понял, что она умерла, и ее душа приходила ко мне попрощаться: ведь я был бабушкиным любимчиком.

— Я не хотела тебя расстраивать, — прошептала Бренна.

— Ничего, — вздохнул Мик, — все помнят ее как прекрасную женщину, прожившую достойную, счастливую жизнь. А нам, пока живым, остается лишь грустить по тем, кто ушел.

Бренна помнила окончание истории. Бросив работу, папа побежал в домик, где жила бабушка, овдовевшая за два года до того. Старушка сидела за столом на кухне. В цветастом платье и белом фартуке. Она умерла тихо и мирно.

— А порой, — осторожно произнесла Бренна, — грустят умершие. Сегодня утром в коттедже на эльфийском холме я видела леди Гвен.

Мик кивнул и придвинулся поближе к дочери.

— Бедняжка, — произнес он, когда Бренна закончила рассказ. — Так долго ждать, пока что-то произойдет.

— Нам тоже приходится ждать. — Она оглянулась на Шона, вынесшего в зал нагруженный поднос. — Я хочу рассказать Шону, когда станет поспокойнее. У Дарси в комнате розетка барахлит. Посмотрю ее, когда поедим, а потом поговорю с Шоном, если ты ничего больше на сегодня не планировал.

— Не сегодня, так завтра, — пожал плечами Мик. — Работа не волк, в лес не убежит. Я как раз собирался в отель на утесе — узнать, в каком номере будет следующий ремонт. — Он подмигнул дочери. — У них хватит для нас дела до конца зимы. Не работа, а мечта: тепло и на голову не капает.

— И ты сможешь приглядеть за Мэри Кейт, действительно ли она весь день стучит в офисе на компьютере.

— Ну не то чтобы приглядеть, — смущенно улыбнулся Мик, — а все же я рад, что, окончив университет, девочка решила поработать рядом с домом. Хотя, думаю, скоро она найдет работу получше в Дублине или Уотерфорд-Сити. Мои птенчики вылетают из гнезда.

— Я тебя не брошу. И Эллис Мэй еще поживет дома.

— Да, только я скучаю по тем дням, когда все пять моих девочек крутились у меня под ногами. А теперь Морин замужем, и Пэтти весной выходит. Не представляю, что буду делать, детка, когда ты встретишь свою судьбу и уйдешь от меня.

— От меня ты так легко не отделаешься. — Бренна доела жаркое и откинулась на спинку стула, скрестив ноги в тяжелых ботинках. — Из-за таких, как я, мужчины не теряют ни голову, ни сердце.

— Смотря какие мужчины.

Бренна с трудом удержалась, чтобы не посмотреть в сторону кухни.

— Я не тороплюсь. — Она взглянула на отца и улыбнулась. — Мы же с тобой партнеры. Мужчины приходят и уходят, а «О’Тул и О’Тул» — навсегда.

Бренне нравилась ее жизнь. «У меня есть любимая работа, — думала она, отмываясь от сажи в ванной комнате Дарси, — и свобода. Я могу делать что угодно, ходить куда заблагорассудится. Какая замужняя женщина может этим похвастаться? Никто меня из дома не выгонит, пока сама не захочу уйти. Родные, друзья. Пусть Морин и Пэтти суетятся в семейных гнездышках и угождают своим мужьям, а Мэри Кейт торчит от звонка до звонка в офисе. Мне не нужно ничего, кроме инструментов и грузовичка».

Единственное, что портило ей жизнь, — нелепая страсть к Шону Галлахеру… однако Бренна надеялась, что это со временем пройдет.

Зная Дарси, Бренна тщательно отмыла после себя раковину, а руки и лицо вытерла чистой ветошью из своего ящика с инструментами. Не хватало еще испачкать крохотные вышитые полотенца Дарси! Деньги, выброшенные на ветер, — разве можно ими вытереться?

Насколько проще жилось бы на свете, если бы все люди покупали черные полотенца! Никто бы не визжал и не ругался, когда беленькие пушистые полотенчики покрываются грязными пятнами и разводами.

Когда Бренна заменила розетку и начала прикручивать крышку, в комнату влетела Дарси.

— Наконец-то! Она меня жутко раздражала, — заявила подруга, высыпая чаевые в свою «Банку желаний». — Кстати, Эйдан просил тебе передать, что они с Джуд хотят отделать детскую комнату. Я сейчас иду к Джуд. Пойдем вместе, спросишь, что она задумала.

— У меня тут есть еще одно дельце; скажи, что я скоро загляну.

— Черт, Бренна! Ты наследила в ванной.

Бренна поморщилась и поспешно докрутила шурупы.

— Прости, Дарси, зато я вымыла раковину.

— Значит, можешь вымыть и пол. Я не намерена за тобой убирать. Какого черта ты не отмылась в пабе? Там на этой неделе убирает Шон.

— Ну не подумала. Хватит ругаться. Я протру пол, а за розетку можешь не благодарить.

— Спасибо. — Дарси накинула кожаную куртку, которую подарила себе на Рождество. — Увидимся у Джуд.

— Надеюсь, — пробормотала Бренна, недовольная тем, что придется мыть пол в ванной комнате.

Отмывая ванную, она недовольно ворчала себе под нос, а потом громко выругалась, заметив, что наследила еще и в комнате. Опасаясь гнева Дарси, она притащила пылесос.

Когда она вышла, паб уже опустел, а Шон заканчивал прибираться на кухне.

— Ты что, еще и уборку за Дарси делаешь?

— Я наследила. — Бренна налила себе чаю. — Не думала, что так долго провожусь. Не хочу тебя задерживать, если ты что-то наметил на перерыв.

— Ничего особенного. Вот пива бы выпил, пожалуй. Ты точно обойдешься чаем?

— Да.

— Тогда подожди, я налью себе. Если хочешь, там остался пудинг.

Бренна не хотела есть, но, не удержавшись от искушения, положила себе несколько ложек. Когда Шон вернулся с пинтой «Харпа», она уже уселась за стол.

— Тим Райли говорит, что завтра потеплеет.

— Он всегда угадывает.

— Зато дожди начнутся. — Шон сел напротив. — Так что ты хотела?

— Сейчас расскажу. — Бренна заранее продумала с десяток вариантов и остановилась на самом правдоподобном. — Когда ты ушел сегодня утром, я заглянула в твою гостиную проверить тягу.

Вранье, конечно, да только гордость стоила покаяния на исповеди.

— По-моему, тянет нормально.

— Ага, — согласилась Бренна, пожав плечами. — И все равно время от времени нужно проверять. В общем, когда я оглянулась, она там стояла. Прямо в дверях.

— Кто?

— Леди Гвен.

— Ты ее видела? — чуть не уронил кружку Шон.

— Так же ясно, как тебя. Она стояла и улыбалась мне очень печально, и… — Бренне не хотелось передавать ему слова Гвен, однако она понимала, что от этого никуда не деться. Маленькая ложь во спасение — одно, а врать в серьезных вещах недопустимо.

— И что?

Бренна ощетинилась, почувствовав столь не свойственное ему нетерпение.

— К этому я и веду. Она мне кое-что сказала.

— Кому, тебе?

Шон вскочил из-за стола и заметался по кухне. Бренна удивленно смотрела на него.

— Какая муха тебя укусила, Шон?

— Я там живу, верно? Мне она хоть раз показалась? Заговорила? Дудки! Дождалась, пока ты придешь чинить плиту и возиться с дымоходом, — и вуаля, явилась.

— Ну, прости, что твое привидение выбрало меня. Я не напрашивалась. — Бренна отправила в рот полную ложку пудинга.

— Ладно, не сердись. — Шон нахмурился и сел на стул. — Что она тебе сказала?

Бренна невозмутимо ела десерт, уставившись в никуда. Шон сердито закатил глаза, а она взяла чашку и изящно отпила чаю.

— Ой, извини, ты это мне? Или хочешь наорать на еще кого-нибудь, ни в чем не виноватого?

— Прошу прощения. — Шон улыбнулся, прекрасно сознавая неотразимость своей улыбки. — Что она сказала?

— Ну раз ты решил спросить по-хорошему… Она сказала: «Его сердце в песне». Я подумала, что она говорит о принце эльфов, а мама считает, что Гвен имела в виду тебя.

— Если так, то я не понимаю, что это значит.

— Я понимаю не больше, хотела только спросить, ты не против, если я буду иногда заходить к тебе?

— Ты и так заходишь, — буркнул Шон.

— Если не хочешь, скажи прямо.

Его замечание неприятно задело Бренну.

— Я этого не говорил. Просто сказал, что ты и так заходишь.

— Я могла бы заходить, когда тебя нет дома, как сегодня. Вдруг она вернется? Могу тем временем что-то починить.

— Не нужно придумывать поводы. Приходи когда хочешь.

Видя, что он говорит искренне, от всего сердца, Бренна смягчилась:

— Знаю, просто не люблю сидеть без дела. Так что, если ты не против, я буду иногда заглядывать.

— Скажешь, если опять ее увидишь?

— Ты будешь первым. — Бренна поднялась, отнесла тарелку и чашку в мойку. — А как ты думаешь… — Она осеклась и покачала головой.

— Что?

— Нет, ничего. Глупости.

Шон подошел к ней и легонько сжал пальцами шею. Бренне захотелось выгнуться и замурлыкать от удовольствия, как кошка.

— Другу можно рассказать даже глупости.

— Ну мне интересно, неужели любовь может длиться так долго, преодолевая смерть и время.

— Только любовь и может быть вечной.

— Ты когда-нибудь любил?

— Не так сильно, чтобы пустить корни. Значит, нет.

— Нет ничего хуже безответной любви, — вздохнула Бренна, сама удивляясь своей откровенности.

Шон удивился ее словам не меньше. Неясный трепет в сердце он принял за сочувствие.