Его спутница прищелкнула языком и надула губы, сердито глядя на него со своего насеста.

— Я решила упомянуть кровь лишь потому, что… ты так смотришь на нее… — Прежде чем продолжить, она отступила еще на несколько шагов и расправила крылья, приготовившись в случае необходимости улететь в безопасное место. — Как ты думаешь, она когда-нибудь будет смотреть на тебя так же? Для нее ты такой же монстр, как и то Порождение Теней, которое пало от ее руки.

Его ладони покалывало, кулаки сжались, когти впились в плоть. Спутница, не мигая, смотрела на него, едва осмеливаясь дышать в ожидании ответа и удерживая гладкие иссиня-черные перья, покрывающие ее крылья, совершенно неподвижно.

— Эта девушка ничего для меня не значит, — с чувством проговорил Столас, пытаясь убедить в этом себя.

— Тогда докажи это.

В любой другой ситуации он бы проигнорировал подобный вызов…

— Когда она выполнит свою задачу, мы выпьем ее магию, — ответил Столас. — Вместе.

Он пошевелился, и она слегка вздрогнула, перья взъерошились и встали дыбом, а ведь он всего лишь разжал пальцы. Столас порадовался тому, что когти втянулись.

— Ты довольна?

Она медленно кивнула. Но уголки ее губ опустились в гримасе беспокойства, и в очередной раз, думая, что Столас ее не видит, она внимательно посмотрела на него.

Опустив брови, он заставил себя вернуться к сцене, разворачивающейся внизу, и дал клятву. Если Ашерон спасет маленькую дурочку, Столас будет относиться к ней с таким же безразличием, как и к любому другому забытому Богиней смертному, пока не избавится от нее окончательно.

Глава четвертая

Ашерон вскинул голову, услышав вопль умирающего ворграта, а затем еще быстрее помчался сквозь лес, рыча себе под нос. Он издалека услышал крики Хейвен — жалобные, испуганные вопли, которые пробудили в нем ярость и древний инстинкт защитника и заставили броситься ей на помощь со всех ног.

Солис преодолел холм, высоко подняв рунный меч, и замер. Ворграт лежал на спине, из его груди торчала стрела, другая же, сломанная, виднелась у него в плече. Рядом с Порождением Теней лежало неподвижное окровавленное тело, такое крошечное и хрупкое по сравнению с монстром.

Ашерон узнал яркий оттенок волос Хейвен — как и присущий ей аромат, который ощущался в резком запахе крови.

— Хейвен, — шепотом позвал он и бросился к смертной, на всякий случай оглядевшись по сторонам в поисках самки ворграта.

Хотя хищник был мертв, тело Ашерона отреагировало: его мышцы напряглись, а зрение обострилось. Солис подавил инстинктивное желание отделить голову Порождения Теней от тела, как предпочитал убивать подобных мерзких тварей. Смертная увидела достаточно крови на сегодня.

И большая часть этой крови, похоже, была ее собственной.

Оторвав взгляд от ран Хейвен, Ашерон сбросил плащ и опустился на одно колено рядом с ней. Он накинул темный шелк на ее изуродованное тело, и ткань тут же пропиталась кровью, которая, казалось, лилась отовсюду. Ашерон едва успел укрыть Хейвен, а плащ уже насквозь промок.

Солис стиснул зубы, когда оглядел раны, глубокие красные борозды, покрывшие бледную кожу, и белые кусочки обнаженной кости.

Монстр играл с ней. Сдирал со смертной нежную кожу, хотя мог легко нанести смертельный удар.

Ярость, горячая и ослепляющая, захлестнула Ашерона, и ему пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы взять себя в руки. Почему он так бурно реагирует? Он видел солдат, не менее тяжело раненных в бою, и даже сочувствовал им, но никогда его реакция не была такой неосознанной и неподконтрольной.

— Можешь идти? — спросил он, спрятав эмоции под маской равнодушия.

Тихо застонав, Хейвен посмотрела в его сторону, будто только сейчас его заметила. Ее бледно-янтарные глаза смотрели рассеянно и казались остекленевшими. Дрожь сотрясала все тело, и Ашерона захватил новый виток гнева.

Слава Богине, шок маскировал боль.

— Если я отк… отключусь, поройся в моей сумке. — Хейвен устало моргнула, но, к удивлению Ашерона, даже в таком состоянии ее глаза светились… гордостью. — У меня есть для тебя подарок. — Она облизнула пересохшие губы, а взгляд переместился к мертвому ворграту. — Этот ублюдок мертв?

— Да. — Ашерон подхватил Хейвен одной рукой, удивленный тем, какая она легкая, меч он держал наготове в другой руке. Самка ворграта наверняка уже где-то рядом. — Это был хороший, меткий выстрел прямо в сердце.

— Насколько тяжело тебе было… — Хейвен задыхалась, — признать это?

— Мне не тяжело признавать, что смертный сделал что-то достойное похвалы, — прорычал Ашерон, пробираясь через лес и крепко обнимая Хейвен. — Просто это случается не очень часто.

— Хм-м. — Тихий, хриплый смешок сорвался с губ Хейвен, но затем она застонала и заерзала у него на груди. Кровь, теплая и липкая, размазалась по его тунике и шее.

А ее маленькое тело, наоборот, оставалось ледяным.

— Я могу идти, — упрямо настаивала Хейвен.

Ашерон хмыкнул.

— Даже находясь при смерти, ты споришь.

— Пожалуйста… не могу еще больше оказаться в долгу…

— Ерунда. Ты весишь меньше мешка зерна несмотря на то, что ешь больше десяти Солнечных Королев. — Бесполезно. Ашерон понизил голос и попробовал более мягкую тактику. — Позволь мне нести тебя, Хейвен Эшвуд.

Ашерон никогда не называл ее по имени. На самом деле он даже не осознавал, что знает его. Возможно, он случайно услышал ее имя из уст придворных или в один из тех редких моментов, когда наблюдал, как Хейвен сражается на тренировочной арене в Пенрифе с неуклюжими смертными мальчишками, считающими себя мужчинами.

Но стоило ему произнести ее имя, как Ашерон почувствовал, что Хейвен значит для него больше, чем просто приводящая в бешенство смертная, которая испытывала его терпение на каждом шагу.

Она стала для него особенной.

Возможно, Сурай была права, и Хейвен уже давно заняла место в сердце Ашерона, а он просто был слишком упрям, чтобы это признать. Возможно, лишь когда она оказалась на полпути между миром живых и Преисподней, он понял, что не хочет ее терять.

Но теперь, пока Ашерон бежал по лесу с истекающей кровью девушкой на руках, мысль о том, что она может умереть — что она, вероятно, умрет, — причиняла ему боль, казавшуюся такой же реальной, как измазавшая его кровь и огромная луна, с небес освещавшая их путь.

Ашерон сам не знал почему, но он переживал за нее, смертную. Больше, чем переживал за кого-либо уже долгое время. И внезапная, дикая ярость наполнила его при мысли о том, что ее заберут.

Хейвен ударила крошечным кулачком ему в грудь. Один раз. Дважды. Затем ее глаза закрылись. Ресницы цвета розового золота затрепетали и замерли. Темно-розовые волосы, которые в лунном свете, казалось, переливаются цветами радуги, мягко касались шеи Ашерона, когда Хейвен положила голову на его ключицу, опаляя кожу теплым и быстрым дыханием.

Горячее дуновение воздуха доказывало, что она еще жива.

Ашерон переключил внимание с девушки на окружающую местность и ускорил шаг. Он чутко вслушивался в песню леса, напрягаясь, чтобы уловить любой шорох, достойный взмаха его меча. Что-то наблюдало за ними. Ашерон чувствовал чужое присутствие, но обнаружить темных сущностей пока не мог. Если не считать обычного журчания воды и шелеста листьев, в лесу стояла тишина.

Возможно, чувство преследования возникло у него из-за коварной темной магии, пронизывающей этот проклятый лес. Ашерон был не из тех, кто куда-то бежит, но он заставил себя прибавить шаг, потому что торопился спасти Хейвен и убраться отсюда подальше.

Она пошевелилась, застонав ему в шею, и этот стон пронзил его, как лезвие.

— Теперь ты в безопасности, — успокаивающе прошептал Ашерон.

Убрав меч в ножны на бедре, он подхватил освободившейся рукой ноги Хейвен и ощутил, что ее кожаные штаны огрубели от подсыхающей крови. Он попытался снова переключить внимание на лес, но что-то привлекло его обратно к окровавленной ноше.

Какая-то часть него хотела бросить Хейвен на землю и отругать за импульсивность.

Как можно быть такой наивной?! Такой безрассудной! Охотиться на ворграта в одиночку! Делать все по-своему, без советов, без помощи!

Но тут Хейвен зашевелилась в его объятиях, прерывистый вздох сорвался с приоткрытых губ, и Ашерону захотелось лишь крепче обнять ее и любой ценой избавить от боли.

Низкое рычание вырвалось из горла Повелителя Солнца, и он скользнул взглядом по лицу девушки. Ее лоб, казалось, был единственной частью тела, не покрытой кровью. Когда Ашерон пробегал под просветами в верхушках деревьев, лунный свет падал на лицо Хейвен, высвечивая крошечные веснушки, усеивающие тонкие скулы — призрачные звезды на фарфоровом небе.

Она словно почувствовала на себе его пристальный взгляд: ее ресницы затрепетали, а губы поджались.

«Пожалуйста, — взмолился он Богине. — Забери боль этой глупой смертной. Пусть она проснется, чтобы… снова есть — она обожает это занятие — и сводить меня с ума. Это она любит еще больше. И чтобы она могла насладиться другими удовольствиями для смертных».

Ашерон поднял лицо к небу, удивленный тем, что воззвал к Богине. Сколько прошло с тех пор, как он в последний раз к ней обращался? Месяцы? Годы? После того, как его молитвы так долго оставались без ответа, он утратил надежду быть услышанным…