Сосредоточив взгляд на проблесках звезд между деревьев, Ашерон пожелал, чтобы Богиня услышала его. «Не забирай ее пока, — умолял он. — Я знаю, что она всего лишь смертная, но она так же храбра, как и глупа, а этого достаточно, чтобы соперничать с любой из твоих Солнечных Королев. Она заслуживает еще одного шанса на жизнь».

Отчасти это была эгоистичная просьба. Каждый стон, каждый вздох Хейвен наполнял Ашерона яростью… и беспомощностью… Беспомощностью такой глубокой, такой всепоглощающей, что если бы он мог, то вырезал бы ее из своего сердца кончиком меча.

Должно быть, Богиня услышала молитву, потому что Хейвен перестала корчиться и стонать от боли. Ее прерывистое дыхание выровнялось. Напряженные мышцы расслабились.

— Видишь, — прошептал Ашерон. — Ты в порядке, Маленькая Смертная.

И на самую короткую долю секунды амулет Клятвы Сердца на его шее запульсировал обжигающим жаром, а затем остыл до температуры льда.

И Повелитель Солнца скользнул в заросли лиан, платанов и дубов, прижимая к себе девушку, ощущая грудью ее размеренные удары сердца, считая вдохи и желая, чтобы она выжила.

Глава пятая

— Нам следовало пожениться, — прохрипела Рук.

Это была первая осмысленная фраза, которую она произнесла за несколько часов. Голова Солнечной Королевы покоилась на коленях Сурай, испачканные грязью волосы с запутавшимися в них листьями были заплетены в замысловатые косички. Глаза Рук держала закрытыми, а бледные и потрескавшиеся губы слегка приоткрывались при каждом неглубоком вдохе.

Огромная луна этой проклятой земли низко нависла над ними, окрашивая в бледно-серый цвет обычно загорелую кожу Рук.

«Дело тут не только в луне», — призналась самой себе Сурай. Тень смерти накрыла Рук, когда Сурай погрузилась в сон. Она свернулась рядом с Рук в облике кошки, пообещав себе, что отдохнет всего несколько минут — но в итоге проспала полночи.

Когда Сурай резко проснулась, Рук уже в облике девушки лежала на боку, свернувшись калачиком, дрожа и постанывая.

Как она могла уснуть и оставить ее бороться в одиночестве?!

Прикусив себе щеку до крови, Сурай заставила себя держать глаза открытыми, несмотря на усталость. Я буду бодрствовать столько, сколько потребуется.

Раздавшийся вдалеке крик какого-то ночного существа вызвал у Сурай прилив адреналина. Сколько уже нет Ашерона? Она потеряла счет времени, полностью сосредоточившись на Рук, желая, чтобы подруга продолжила дышать и открыла глаза. Не сдавайся, любовь моя.

— Еще немного, и мы получим противоядие и тогда сможем сразу же пожениться, — пообещала Сурай. Ее глаза защипало, но она сдержала слезы. Рук бы не понравилось, если бы Сурай заплакала.

— Зачем? — прохрипела Рук так тихо, что Сурай едва расслышала.

— Зачем выходить за тебя замуж? — спросила Сурай, проводя рукой по влажной щеке Рук. Кожа подруги была пугающе холодной, и Сурай быстро попыталась пошутить, чтобы скрыть свою тревогу. — Я спрашиваю себя об этом каждый день.

— Нет, — ответила Рук. Она задыхалась и говорила слабым, будто не своим голосом. — Зачем… ты доверяешь… ей?

Сурай покачала головой. У нее не было ответа на вопрос, почему она так сильно верила в Хейвен, кроме того, что так велело ей сердце. Но ее подруга-воин никогда не понимала, почему Сурай полагается на его голос. Рук предпочитала принимать решения, руководствуясь хитростью, которой научилась при дворе своей матери, и инстинктами воина.

— Я боюсь, — прошептала Рук. Ее светлые ресницы затрепетали, контрастируя с темно-красной полосой, вытатуированной вокруг глаз.

Боишься?!

Сурай сжала ее руку, подумав, что в любое другое время она бы с удовольствием держала Рук за пальцы, а не за лапу. Кожа на ее ладони чуть ниже пальцев была мозолистой от постоянного махания мечом, а линии на ладони — глубокими.

Как она раньше не замечала таких подробностей?

— Чего ты боишься? — спросила Сурай. Она никогда не слышала, чтобы Рук признавалась в своих страхах, и это заявление выбило ее из колеи.

Веки Рук на мгновение затрепетали, глаза открылись, и стало видно, что золотисто-коричневые радужки поблекли и потускнели, кое-где в них появились коричневые крапинки.

— Я боюсь, что после моей смерти твое доброе сердце доведет тебя до беды.

У Сурай перехватило горло.

— Тогда не оставляй меня.

— Не оставлю… еще не время. — Лежавшая у нее на коленях Рук расслабилась и протяжно выдохнула. Сурай лихорадочно бросилась проверять, дышит ли она, а затем погладила Рук по лбу, убрав несколько влажных от пота косичек с лица.

— Не время меня оставлять, — повторила Сурай. — Мы еще долго будем вместе. Ты слышишь меня, принцесса Моргани?

Рук почему-то верила, что знает, как именно умрет. Каждому ребенку народа Моргани сообщали подробности его — предполагаемой — смерти, чтобы избавить от этого страха. Но это была лишь суеверная чушь, призванная уменьшить страх смерти. Просто еще один способ для матери Рук, королевы с островов Моргани, контролировать подданных.

Каждый сам управляет своей судьбой. И Сурай была полна решимости дожить до момента, когда Рук станет капризной старухой.

Она уже собиралась встать и сварить для Рук немного бульона, когда за спиной в лесной чаще раздался оглушительный треск веток. Осторожно отодвинув голову Рук в сторону, Сурай вскочила на ноги, крепко сжимая катану в руке.

Ашерон прорвался сквозь кусты. Потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что темные пятна, покрывающие его тунику и руки, — это кровь, и еще секунда — чтобы понять, что он что-то несет.

Не что-то. Кого-то. Маленькую хрупкую девушку, закутанную в его плащ. И девушка, и плащ были пропитаны кровью. Длинная прядь волос, темных от крови и пепельных в лунном свете, упала на плечо Ашерона. Остальная часть волнистых локонов имела странный цвет, почти розовый оттенок, и падала на рукоять его меча…

— Хейвен?! — Сурай вложила клинки в ножны и бросилась к ним, готовая помочь Ашерону нести девушку… но ахнула, встретившись с ним взглядом.

В его глазах сверкала дикость, неприкрытая ярость собственника, которая вызвала в Сурай желание вновь обнажить оружие.

Зарычав, он перехватил Хейвен поудобнее и потянулся за мечом. Сурай замерла при виде его мрачного выражения лица, оскаленных зубов, как у горного кота в предупреждающем рычании. Сердитые золотые змеи мерцали вокруг Ашерона, и впервые с тех пор, как они вступили на эти ужасные земли, Сурай порадовалась, что темная магия ограничивает их силы.

Она вскинула руки.

— Ашерон, это я!

Он моргнул, зеленые глаза вспыхнули магией. Голова Хейвен поднималась и опускалась вместе с его вздымающейся грудью. Его рука замерла на рукояти меча, но затем вновь обхватила девушку. Когда Ашерон крепче прижал ее к себе, черты его лица слегка смягчились.

Но Сурай продолжила медленно приближаться к ним, высоко подняв руки и понемногу передвигая ноги, пока адский огонь в его глазах не превратился в остывающее пламя.

— Нужно положить ее, — Сурай надеялась, что Ашерон узнает ее голос. — Насколько мне известно, у смертных не так уж много крови, а у нее, судя по всему, вообще ее почти не осталось.

В глазах Ашерона мелькнул проблеск сознания, и Сурай осмелилась протянуть руку в сторону Хейвен. Но поторопилась. Ашерон отреагировал, руки обхватили девушку, а низкое рычание вырвалось из груди.

— Не трогай ее! — он больше походил на зверя, чем на самого себя.

Сурай замерла, не зная, что предпринять. Она никогда не видела друга таким. Благодаря мощному внутреннему источнику магии все Повелители Солнца развивали свою первобытную сторону, которая, вырвавшись из-под контроля, могла стать дикой и опасной.

Но Ашерон никогда не терял контроля. Он чуть не потерял его, когда умер Ремуриан, но не до такой степени…

— Ашерон, посмотри на меня, — позвала она.

Его дыхание замедлилось, когда он поднял взгляд.

— Я — твой друг, Сурай, — продолжила она тем же спокойным доброжелательным тоном. — Я хочу помочь.

Сделав прерывистый вдох, Ашерон расслабился, разжал зубы и расправил плечи, а затем перевел взгляд на Хейвен. Что-то близкое к агонии промелькнуло на его лице.

— Мы не можем позволить смерти забрать ее. Еще и ее — нет.

Сурай почувствовала, как ее пронзила волна гнева. Сначала смерть забрала Ремуриана. Теперь она угрожала Хейвен и Рук.

Сурай устала оттого, что смерть забирает тех, кто ей дорог.

Внезапно осознав цель, она потянулась к Хейвен, перестав испытывать страх перед Ашероном.

— Сегодня никто не умрет. Смерти придется подождать еще. Сейчас я коснусь Хейвен, и если ты причинишь мне боль, Ашерон Хафбейн, я обреку тебя на вечные мучения в Преисподней.

В тот момент, когда рука Сурай коснулась руки Хейвен, Ашерон вышел из транса. Вместе они уложили смертную на охапку одеял у костра. Появился Бьорн, не потрудившись притвориться хотя бы слегка удивленным происходящим, и безмолвно разжег огонь.

Опасаясь, что как только она снимет плащ Хейвен и обнажит ее раны, Ашерон вновь выйдет из себя, Сурай всеми правдами и неправдами убедила его отправиться в лес на поиски целебных трав. Как только его шаги стихли, Сурай откинула шелковый плащ.