Одри Хэсли

Зачарованное сердце

Пролог

Неожиданно окно распахнулось и теплый ветер с океана, надув шторм, ворвался в гостиную. Лора поежилась, натянула на плечи шаль и продолжала сидеть в углу большого дивана.

Еще недавно дом был полон радости, надежд, ожидания. Теперь все померкло, замерло, как будто могло случиться что-то еще более страшное.

Две недели назад в редакцию позвонили и сообщили, что в авиакатастрофе погиб фоторепортер Роджер Уильямс. Это был близкий и любимый ею человек. Он должен был привезти интересный материал для очередного номера, и Лора ждала его со дня на день. Договорились, что, как только фотоочерк будет сдан, они поедут на две недели отдыхать. Лора и Роджер решили наконец пожениться. Уже несколько лет они жили вместе, но официально оформить отношения сначала и не собирались, а потом такое состояние стало привычным. Лора считала его нормальным.

Однажды, это было около полугода тому назад, они поехали на уик-энд в мотель на побережье. Рядом, в таком же, как у них, домике отдыхала семья — муж, жена и два чудных мальчика. Ребятишки развлекали всех, а Роджер так понравился им, что они не отходили от него. Но самым удивительным было то, как этот немного хмурый и строгий человек был ласков и внимателен к мальчуганам, как привязался к ним.

Лора и Роджер прекрасно отдохнули и вернулись в город. Неожиданно для себя и тот, и другой чуть ли не на следующий день стали вспоминать, какие славные были ребятишки, как интересно оказалось разговаривать с ними, играть и просто смотреть на мальчишек. Можно сказать, этот уик-энд подтолкнул обоих на важное решение, которое должно было совершенно изменить их жизнь.

А теперь все кончено. Жизнь Лоры замерла. Дом, работа и опять дом. Все вечера молодая женщина проводила в гостиной, на диване, где любил сидеть Роджер.

Зазвонил телефон. Лора нехотя поднялась, взяла трубку, но никто не ответил. Наверное, ошиблись номером. Она пошла на кухню и по привычке включила телевизор. На экране милая, улыбающаяся средних лет женщина, держа на руках прелестную девочку, отвечала на вопросы солидного мужчины в белом халате. Иногда малышка проявляла явное нетерпение, и тогда мать нежно шептала ей что-то, не давая громко заявлять о себе. Лора остановилась и услышала голос врача:

— Вы видите, девочка прекрасно выглядит и мама довольна. По понятным причинам здесь нет мужа героини, но, поверьте, он безмерно счастлив.

Профессиональный интерес ко всему новому возобладал, и она досмотрела передачу. Утром позвонила в студию и узнала подробности. Это был рассказ об известной американской клинике, специалисты которой обещали женщинам, желающим иметь красивых и одаренных детей, сперму «с гарантией» для искусственного оплодотворения.

Все, что услышала Лора, попало на благодатную почву — ведь они с Роджером, говоря о свадьбе, прежде всего думали о ребенке, а никакого другого мужчину рядом с собой Лора не представляла. Значит, то, что предлагает современная наука, — единственный выход из положения, в котором она оказалась. Ребенок ей нужен особенный, обладающий всеми качествами Роджера. Это означает — претендент на отцовство должен быть человеком творческим и, конечно, физически совершенным.

Лора не любила откладывать дела в долгий ящик. Она обратилась в одну из клиник, где делали такие операции, но в банке данных донора, соответствующего представлениям Лоры об отце своего потомства, не оказалось. И тут она вспомнила, что в самые тяжелые для себя моменты жизни всегда обращалась к брату. Лора убедила Майкла, что только в кругу его утонченных и умудренных жизненным опытом друзей обязательно должен найтись подходящий для столь ответственного поступка человек — умный, талантливый мужчина без предрассудков, который согласится подарить неизвестной женщине ребенка.

При этом Лора поставила условие: он никогда не должен узнать, кто эта женщина.

Майкл не мог устоять перед своей решительной и такой славной сестрой. Он подумал о своем хорошем знакомом Сиде.

И, как ни странно, тот согласился.

1

С улицы раздался негромкий треск подъехавшего мотоцикла. Спустя полминуты его владелец, высокий и широкоплечий, средних лет мужчина, появился в дверях бара, на мгновение заслонив яркий свет полуденного солнца.

Майкл взглянул на него со своего места, где одиноко сидел над большой кружкой пива. Его глаза расширились, когда он узнал вошедшего.

Господи, ведь это Сид! Сид вернулся после того, как внезапно уехал неизвестно куда почти восемнадцать месяцев назад!

Майкл не знал, радоваться ему или нет. Общество Сида он всегда предпочитал любому другому. И в то же время испытал большое облегчение, когда настоящий, а вернее, биологический отец его племянника неожиданно пропал из виду.

Конечно, с самого начала он не должен был позволять Лоре вовлечь себя в авантюру с поиском донора для зачатия ребенка, которого она внезапно решила завести. С другой стороны, он боялся, что, если не выполнит просьбу своей упрямой сестры, та решит проблему сама и просто проведет ночь с первым встречным. Хотя теперь он уверен, что Сид был не самым лучшим решением. Майкл криво усмехнулся себе под нос, глядя, как объект его воспоминаний и размышлений, широко шагая, вошел в помещение бара.

О Сиде мало было сказать: «высокий красивый брюнет». Конечно, он был таким, но это далеко не исчерпывало его качеств, которыми, по мнению Майкла, обладал его друг.

При первом взгляде на него почти все — особенно женщины — никогда не могли правильно определить его профессию. И Майклу это было понятно: сексуальная привлекательность, совершенное тело, прекрасная фигура и блеск черных глаз мешали разглядеть в Сиде острый ум и тонкую натуру.

Определенно он был не тем, кем казался. Сид выглядел намного моложе тридцати пяти лет и, наверное, поэтому позволял себе носить волосы до плеч, джинсы в обтяжку и черную кожаную куртку со свирепым орлом на спине.

Майкл был ненамного старше, однако считал, что в таком наряде выглядел бы просто глупо.

— Можно поиграть, Мартин? — крикнул Сид бармену.

Тот кивнул, и многочисленные посетители с удивлением увидели, как мускулистый мотоциклист неторопливо подошел к пианино, стоящему в углу, сел на деревянный стул и заиграл полонез Шопена.

Его длинные гибкие пальцы порхали над клавишами. Исполнение было превосходным. Классическая мелодия странно звучала в стенах бара, но присутствующие слушали в уважительном молчании, оценив несомненное мастерство.

Мелодия достигла кульминации и на последней драматической ноте оборвалась. Сид замер, склонившись над клавишами. Глаза закрыты, черные спутанные волосы упали на лицо.

Мгновение спустя он выпрямился, откинул волосы, опустил крышку пианино, встал и насмешливо поклонился несколько ошеломленной публике. Майкл начал аплодировать, к нему присоединились все сидящие в баре любители субботней выпивки.

— Вижу, ты не потерял своей блестящей техники, — комплиментом приветствовал друга Майкл. Тот рассмеялся.

— Шутишь, наверное? Я не прикасался к пианино с тех пор, как был здесь в последний раз. — Сид поднес к губам пивную кружку и сделал большой глоток. С удовольствием крякнув, он стер пену с верхней губы. — Отлично, а? По-моему, на улице слишком жарко для весны.

— Давно не видел тебя, — заметил Майкл, стараясь не показать своего отношения к его появлению здесь.

— Верно, — согласился Сид. — А ты отлично выглядишь.

Майкл грустно усмехнулся в ответ на столь явную ложь. Когда-то он был действительно хорош, но с возрастом располнел, а его светло-каштановые волосы поредели. Не сказать, чтобы это очень огорчало Майкла, он не слишком заботился о своей внешности.

— Так где же ты пропадал? — спросил он друга.

— Так, кое-где.

Майкл покачал головой и вздохнул.

— Вижу, ты не меняешься. Все такой же разговорчивый.

Сид усмехнулся.

— Брось, Майкл, это неправда. Да мы с тобой обо всем на свете переговорили за этим столом! В теории решили проблемы сохранения окружающей среды, разругали политиканов, раскритиковали все и всех!

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю не об этом. Черт побери, Сид, ты мог хотя бы для приличия позвонить мне, прежде чем отбыть в неизвестном направлении. Я думал, мы были друзьями.

— Мы и остаемся ими. Ты же меня знаешь. Я никогда и нигде не задерживаюсь надолго. Просто начинаю скучать.

Майкл не помнил точно, сколько времени Сид пожил в городе, прежде чем уехать. Пожалуй, всего несколько недель. А казалось — гораздо дольше. С ним так интересно было поговорить!

— И как долго мы будем иметь честь лицезреть тебя на этот раз?

— А бог его знает. Неделю, месяц или год. Как сложатся обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Черт возьми, не спрашивай меня об этом, Майкл! Я просто плыву по течению.

— Держу пари, что все дело в женщине, — пробормотал Майкл.

Обычно добродушное лицо Сида застыло, он пронзил друга холодным взглядом.

— Проклятье, о чем ты говоришь?!

Майкл опешил. Он никогда не видел его таким. Перемена была просто поразительной: обычно приветливый и спокойный, Сид вдруг стал холодным и одновременно агрессивным, даже его голос зазвучал по-другому — низко и угрожающе.

Майкл поспешил успокоить его.

— Да я ничего такого не имел в виду! Просто рискнул предположить, почему ты так срочно уехал из Веллингтона. Думал, может, одна из женщин пыталась добиться от тебя обещания жениться.

Сид заметно расслабился, постепенно превращаясь в хорошо знакомого дружелюбного человека. Обаятельная улыбка тронула его губы.

— Одна из моих женщин? — Он откинулся на спинку стула и сделал еще один большой глоток из кружки. — Ты, похоже, думаешь, что я держу гарем?

— А разве нет?

— Да ничего подобного. Просто я парень на один раз.

— Парень на одну ночь, ты это имеешь в виду? И правда, я никогда не видел тебя с одной и той же женщиной два раза подряд.

Сид пожал плечами.

— Знаешь ли, это придает жизни остроту.

— Везучий ты, черт! Будь у меня твоя внешность, я бы тоже даром времени не терял. Хотя, если честно, всему предпочитаю тихую и почти монашескую жизнь. От женщин одни неприятности. Так, значит, ты уехал не потому, что одна из влюбленных куколок всерьез решила заполучить от тебя обручальное кольцо и ребеночка?

— Конечно нет! Я вообще никогда не связывался с такими женщинами, боже меня упаси! Хотя, надо признаться, это действительно женщина. Только из-за нее я не уехал из города, а вернулся.

— В самом деле? Я весь внимание. Что же это за женщина, если она сумела заставить тебя вернуться?

Сид рассмеялся.

— Ты все равно не поверишь, даже если я скажу.

— Если это касается тебя, я поверю чему угодно.

— Она монахиня.

— Монахиня?! — повторил Майкл, укоризненно качая головой. — Боже милосердный, Сид, неужели тебе было мало свободных женщин, что ты выбрал жертвой бедное наивное создание из монастыря!

Сид снова рассмеялся.

— Сестре Марии около восьмидесяти.

— О! В таком случае она, возможно, в безопасности.

— Она практически вырастила меня.

— Кроме шуток? Может, расскажешь?

— Да рассказывать особенно нечего. Она возглавляла сиротский приют и детский дом под Веллингтоном. Тридцать пять лет назад меня подбросили к дверям приюта с запиской о том, что мое имя Сид. Мне было несколько недель от роду. Монахини, а особенно сестра Мария, занялись моим воспитанием. Они и дали мне фамилию Адамс.

— Почему же никто не усыновил тебя, ты ведь был совсем маленький?

— Не знаю. Но каждый раз, когда появлялась семейная пара и хотела взять меня, повторялась одна и та же история. Сестра Мария любезно приглашала их на чашечку чая, и после разговора с ней они выбирали другого ребенка. Бог знает, что уж она им там говорила… Может быть, что я умственно отсталый или еще с какими-нибудь отклонениями, не знаю. Сестра Мария всегда клялась, что не говорила ничего компрометирующего и что я остаюсь с ними исключительно по воле Божьей. Так или иначе, но со временем монахини перестали показывать меня возможным родителям, и ничто не мешало им всем вместе баловать дорогого им Сида.

— Вот видишь! Ты уже тогда был любимцем женщин!

Сид мягко улыбнулся, и Майкл подумал, что второй раз за вечер видит друга с неожиданной стороны, таким чувствительным.

— Все это потому, что монахини были одиноки, — продолжал Сид, — особенно сестра Мария. Она тосковала и хотела кому-нибудь стать матерью. Кстати, Майкл, помнишь ту семейную пару, которая не могла иметь детей, и ты просил меня быть донором? Давно хочу спросить, получилось ли что-нибудь? Может, у них растет здоровый мальчуган или хорошенькая девочка?

Майкл был ошарашен. После неожиданного отъезда Сида он и мысли не допускал о том, что тот когда-нибудь заинтересуется результатом своего поступка. Восемнадцать месяцев назад Майкл солгал, кто на самом деле ищет подходящего донора спермы. Он не был уверен, что Сиду понравится идея подарить ребенка одинокой женщине, а тем более родной сестре друга. Поэтому и придумал некую бесплодную пару, знакомую ему через третьих лиц, которая якобы не может найти подходящего донора официальным путем.

И вот теперь Майкл сидел молча и ему очень хотелось снова солгать. Он постарался мысленно все взвесить, прежде чем отвечать. С другой стороны, Сид вряд ли когда-нибудь встретит Лору и сына. Нет сомнений, что он скоро снова умчится куда-нибудь. Но рисковать нельзя. Если Сид узнает, что где-то растет его ребенок, ему достаточно будет одной случайной встречи, одного взгляда на сынишку Лоры, чтобы обо всем догадаться. Тогда дружбе конец.

— Э… Мне очень жаль, но ничего не вышло. — Новая ложь звучала вполне естественно. — Знаешь, та женщина была уже не очень молода, так что, может, это и к лучшему.

Сид понимающе кивнул.

— Наверное, ты прав. Было бы грустно думать, что где-то растет мой ребенок, а я никогда не узнаю, какой он.

Перед Майклом тут же возникло прелестное личико сына Лоры. Рони был точной копией Сида: пышные кудрявые волосики, блестящие черные глазки. В девять месяцев он уже прекрасно ползал и, подтягиваясь, залезал на диван и кресла. У него были отцовские длинные ноги и сильное тело.

Конечно, будет очень жаль, что Сид и Рони никогда не увидятся, но здравый смысл советовал держать отца и сына подальше друг от друга. Прежде всего этого требовала Лора. Она хотела жить мыслью о том, что это ребенок Роджера.

Честно говоря, Рони совсем не похож на возлюбленного Лоры. Малыш — вылитый портрет настоящего отца. Достаточно один раз увидеть их вместе, чтобы сразу понять, что к чему, а тогда не миновать большой бури!

Нет, Сид никогда не должен узнать правду, окончательно решил Майкл, нечего переживать и чувствовать себя виноватым. О чем не знаешь, о том и не тужишь. В конце концов, если он так хочет быть отцом, может и сейчас им стать. Ничто не мешает ему жениться.

Майкл взглянул на Сида и спросил себя, а почему, собственно, его красивый и умный друг до сих пор не женат. Что заставляет его вести жизнь холостяка, быть перекати-полем? Может, что-то случилось в прошлом и заставило его раз и навсегда забыть о семейной жизни? Похоже на то, подумал Майкл. В наше время многие страдают от эмоциональных травм.

Однако Сид совсем не выглядел травмированным. Он спокойно потягивал пиво, скрестив перед собой вытянутые ноги, и вид у него был очень довольный.

Тогда Майкл нашел объяснение попроще. Наверное, монашеское воспитание испортило Сида. У него не было настоящей семьи, и он с детства привык заботиться только о себе.

Вполне убедительно. Но и это только предположение.

— Сид?

Сид отставил кружку.

— Да? — ответил он спокойно.

— Как получилось, что ты никогда не женился и не завел детей?

Лицо друга угрожающе окаменело, а может, это только показалось Майклу.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — Голос звучал твердо и отчужденно.

— Просто из любопытства. Ты красивый и здоровый мужик. Большинство таких, как ты, рано или поздно женятся.

— Женитьба не для меня, — отрывисто сказал Сид. Потом он улыбнулся и снова стал самим собой. — А кстати, Майкл, я ведь то же самое могу спросить и у тебя. Почему у тебя нет ни жены, ни семьи?

— У меня однажды была жена.

Сид с удивлением уставился на него.

— И что произошло?

Майкл пожал плечами.

— Ничего трагического. Обычный развод, но он отбил у меня охоту жениться. А что касается детей… По правде говоря, у меня не может быть детей.

— О господи! Это ошибка судьбы, Майкл! Ты был бы отличным отцом.

— Ну, это как посмотреть.

Майкл не принадлежал к тем мужчинам, которые легко находят общий язык с детьми. И поэтому, когда Лора сказала ему о своем желании иметь ребенка, он твердо заявил, чтобы она не рассчитывала на него, разве только в самых крайних случаях, И вообще, если она была такой дурой, чтобы стать матерью-одиночкой, то пусть сама и выкручивается.

В ответ Лора ехидно высмеяла саму мысль о возможности использования несуществующих педагогических способностей брата. Самоуверенная девица смотрела на жизнь сквозь розовые очки, и только со временем поняла, как жизнь далека от ее наивных представлений. Сначала были цветочки: послеродовая депрессия и невозможность кормить грудью. Потом к ним прибавилось горькое осознание того, что хорошей матерью не становятся автоматически после рождения ребенка, каким бы желанным и любимым он ни был. А уж необходимость неотлучно находиться с сыном двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю привела ее в полное уныние.

Но Лора оставалась Лорой; она не поддалась отчаянию: наняла соседку-вдову присматривать за Рони в течение дня и вернулась на работу. Сестра не была счастлива, но, по крайней мере, и не паниковала.

Поступок Лоры окончательно убедил Майкла в том, что им обоим на роду не написано быть настоящими родителями, но это не конец света.

— Знаешь, если быть честным до конца, — сказал он Сиду, — я вполне удовлетворен своим положением. Моя жена — это моя работа, и дети не главное в жизни. Так я думал даже тогда, когда еще не знал, что бесплоден. Моя жена правильно сделала, что развелась со мной. Теперь у нее новый муж и трое невообразимо шумных мальчишек.

— Ну а как у тебя дела в газете?

— Всегдашняя рутина. Я пришел сюда прямо из редакции, работал всю ночь и все утро над воскресным выпуском. Теперь собираюсь отправиться домой и проспать ближайшие двадцать часов. А сейчас, извини, мне нужно зайти в туалет, поэтому, если бармен позовет меня к телефону, ответь, ладно? Журналистов никогда не оставляют в покое. Кто бы ни звонил, скажи, что я в коме.