Глава восьмая

Я проснулась прямо посреди оргазма. Мои ноги обхватывали голову Алека, который планомерно доводил меня до него. Затем, не сказав ни слова, даже не пожелав мне доброго утра, француз натянул презерватив. Я уже потеряла счет использованным за эту ночь резинкам. Медленно, по сантиметру Алек протолкнул свой член в распухшую, натершуюся плоть. Но все равно ощущения были божественные. Моя бедная киска напряглась и запульсировала, словно сражалась в битве и одержала победу. На сей раз Алек любил меня медленно и осторожно. Мы оба знали, что этот раунд последний, но я не собиралась говорить «навсегда». Я научилась не думать в таких выражениях. Снова встретившись с Уэсом, а теперь и с Алеком, я твердо решила, что слово «никогда» следует исключить из моего словаря, если речь заходила о дорогих мне мужчинах.

Когда мы закончили, он методично оделся.

— Я насладился этой ночью с тобой, ma jolie. Когда снова будешь в городе или почувствуешь, что тебе нужно напомнить о том, что тебя любят, ты позвонишь мне, oui?

Я кивнула, встала с кровати и накинула шелковый халат, висевший на двери. Алек тем временем собрал волосы в небрежный «мужской» узел на затылке. Боже, как мне нравился этот «мужской» узел. Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала своего художника. Он обнял меня и крепко прижал к себе на несколько долгих мгновений, пока длился наш поцелуй.

Отстранившись, Алек поцеловал меня в нос.

— Мне многое надо сделать, а то бы я пировал тобой весь день.

Прижав ладони к моим щекам, он сосредоточил на моем лице взгляд своих желтовато-золотых глаз.

— Грусть тебе не к лицу. Ты грустишь из-за мужчины?

Поджав губы, я вспомнила давнишний телефонный звонок. Боже, я многое отдала бы, чтобы этого звонка не было. Я могла просто послать Уэсу сообщение, и мы оба продолжили бы жить в блаженном неведении, зная, что по-прежнему питаем глубокие чувства друг к другу. И вот теперь я сделала то же, что и он. Позволила себе раствориться в теле другого мужчины, забыть себя в сексе. Просто превосходном сексе, до поджатия пальцев на ногах и взрыва мозга, — но все равно не с тем, с кем мне по-настоящему хотелось бы быть.

— Да, из-за мужчины, но, знаешь, теперь, когда ты побывал здесь, а я помогла Мейсону с этой девушкой, я понимаю, что все часть процесса. В этом году меня ждет долгое путешествие, и если в конце пути мне суждено быть с определенным мужчиной, то так и будет.

Алек кивнул, и я улыбнулась, заражаясь внезапной уверенностью.

Откинув назад мои растрепавшиеся волосы, Алек погладил меня по щеке.

— Ma jolie, ты очень молода. Дай себе время насладиться жизнью и всеми ее дарами.

Прижавшись лбом к моему лбу, он продолжил:

— В том числе и плотскими удовольствиями, oui?

Я понимала, о чем он, и это вновь укрепило мою уверенность в том, что нынешний год посвящен только мне. Не мне и кому-то другому. Посвящен спасению моего отца и обретению себя. И куда бы этот путь ни привел меня, пусть так и будет. Алек прав. Я была молода и не связана постоянными отношениями, как и Уэс. Я не могла винить мужчину в том, что ему хотелось физической близости, хотелось избежать одиночества на то короткое время, когда он делил свое тело с кем-то еще. Я тоже это сделала. И знаете что? Ощущения были потрясающие. Я чувствовала себя потрясающе. Освеженной, готовой принять все, что обрушит на меня жизнь.

— Знаешь, а ты довольно потрясный парень, француз.

Алек улыбнулся своей убийственно сексуальной улыбкой, и я готова поклясться, что мой клитор заныл в ответ.

— Я в курсе, chйrie, — ответил он, нагнувшись и нежно поцеловав меня. — Но и ты должна запомнить, что ты тоже дар этому миру.

Алек всегда умел подобрать нужные слова. Слова, которые могли успокоить или соблазнить и неизменно на меня действовали.

Я вывела его за руку в гостиную нашего номера-люкс. Было слишком наивно надеяться на то, что Мейсон и Рейчел уже ушли. С другой стороны, мне надо было просто выглянуть в окно. Дождь. Потоки дождя разбивались о раздвижную дверь. А это значило, что тренировку отложат или вообще отменят.

И Рейчел, и Мейсон были полностью одеты. Они расположились в обеденной зоне за трапезой, которая, судя по всему, была уже ланчем, а не завтраком. Черт, а который сейчас вообще час?

Мейсон остановил взгляд на Алеке и на мне: в халате, с всклокоченными волосами и щеками, почти наверняка раскрасневшимися после последнего оргазма — в общем, весь мой вид говорил, что меня только что хорошенько оттрахали. Мейс ухмыльнулся.

— Привет, сладенькая. Хорошо спалось?

Тут вмешался Алек.

— Не сказал бы, что мы спали, — сообщил он, с самым развязным видом играя бровями.

Мой француз был неисправим. Рейчел не сказала ни слова. Она сидела с широко распахнутым ртом, в паре сантиметров от которого застыла вилка с нанизанной на зубья клубничиной.

— А-а, это Алек, а это Мейсон и его подруга Рейчел.

Рука Рейчел упала, и вилка громко звякнула о тарелку.

— Э-э, привет? — нерешительно произнесла блондинка.

Определенно, я впервые видела, как эта профессиональная, собранная женщина абсолютно не знает, что сказать — если, разумеется, дело не касалось одного высокого и горячего, как грех, бейсболиста.

Мейсон задрал подбородок. Я развернула Алека и подтолкнула к двери. Мы еще не скрылись из виду, но ему всегда было плевать на чужое мнение. Вместо того чтобы выйти, он подтащил меня к себе, положил одну руку мне на задницу, вторую — на затылок, с силой прижал к себе и впился поцелуем в мой рот. Язык и губы пустились в пляс в самом восхитительном из прощальных поцелуев.

В конце концов, когда мы оба уже задыхались, он меня отпустил.

— Je t’aime [— Я люблю тебя (фр.).], Миа, — сказал он.

В его голосе прозвучала любовь, которую, как я знала, он ко мне испытывал. Я прочно заняла место в его сердце. И этого мне было достаточно.

— Я тоже люблю тебя, Алек.

Я проводила его взглядом, пока он не вошел в кабину лифта.

— До следующего раза, ma jolie, — сказал мой художник, и двери лифта закрылись за ним.

Я развернулась и направилась обратно к столу. Когда я подошла, Мейсон протянул мне половину своего клубного сэндвича. Я села и впилась в сэндвич зубами, внезапно ощутив зверский голод.

За столом царило молчание, пока Мейсон не повернулся всем корпусом ко мне.

— Так ты что, любишь этого парня? — спросил он, ткнув пальцем себе за спину.

— Ага, — кивнула я, — но не так, как ты думаешь. Я не влюблена в него. Просто между нами что-то есть. Когда мы вместе, мы вместе. Просто мы. Но большую часть времени никаких «нас» не существует.

Рейчел зажмурилась и поджала губы.

— Я этого не понимаю. Мы слышали, как он сказал, что любит тебя. Причем по-французски. О боже мой, это было сексуально.

Тут Мейсон метнул на нее яростный взгляд, и она ахнула.

— Извини.

Запихнув в рот кусок какого-то фрукта, Рейчел уставилась на свою тарелку.

Откинув назад прядь волос и подвернув под себя ногу, я взглянула на двоих своих новых друзей и решила, что скрывать мне нечего. Я должна была оставаться собой со всеми своими недостатками. Если они мне друзья, то примут меня такой, какая я есть, а не такой, какой я им представлялась.

— Алек был моим клиентом. Мы сделали это… — я сопроводила слова недвусмысленным жестом, который оба поняли. — Было чертовски приятно. Он научил меня понимать людей, любить себя и других. Так что да, я люблю его. Просто не в смысле «я собираюсь выйти за него замуж, родить от него детей, быть его подругой жизни» и все такое. Скорее…

Я поразмыслила пару секунд, наблюдая за струями дождя, хлещущими по балкону.

— Скорее, в смысле «мне очень нравится, когда он трахает меня до потери сознания, и я люблю его и беспокоюсь о нем как о друге». Понятно?

Мейсон и Рейчел покачали головами, и тогда я простонала:

— Ладно, не могу это объяснить. Просто не заморачивайтесь.

— Судя по всему, трах до потери сознания успешно состоялся. Черт, подруга, да я столько раз оттрахал Рейчел прошлой ночью под симфонию твоих стонов, что мог вывихнуть себе член, — развязно пошутил Мейсон.

Мы с Рейчел одновременно стукнули его по рукам с двух сторон.

— Ой! — он потер обе руки и, обвинительно ткнув пальцем в Рейчел, добавил: — Тебе это пришлось по вкусу.

Ее щеки ярко заалели.

Я проглотила сэндвич и встала из-за стола.

— Мне надо принять душ.

— Нюхну тебя позже… секс-подружка, — брякнул Мейсон, когда я уже уходила.

— От такого же слышу, долбоклюй! — рявкнула я в ответ.

Кажется, Мейсон вполне подходил на роль мужской версии моей подруги Джинель. Это было бы очень мило.

— Вы оба как дети, — сказала Рейчел, и это было последним, что я услышала, прежде чем захлопнуть дверь своей спальни.

* * *

В течение следующих дней Мейсон и «Ред Сокс» выигрывали свои матчи. Все радовались, и это сложно было не заметить. Вернувшись в Бостон и сойдя с самолета, мы сели в такси и поехали прямиком в паб «Черная роза», где барменом работал брат Мейсона, Брейден. Пришло время отпраздновать, и команда была готова. Целая толпа парней вывалилась из такси и лимузинов. В ту секунду, когда мы вошли, Брейден перегнулся через барную стойку и свистнул. Хорошенькая официантка подошла к какому-то агрегату, смахивающему на музыкальный центр, и нажала на кнопку.