Щекотка обернулась теплой рукой, гладящей меня по спине, скользящей вверх и вниз — но это была рука не Уэса. Между ног у меня горел огненный пик желания, а Уэс навис надо мной — его руки удерживали меня на месте, член ввинчивался в меня. Я мощно кончила, подпрыгивая на его члене, пока он омывал мою матку струей своей спермы.

— Мне тебя не хватает, — шепнула я в его губы, отчаянно присасываясь к каждой из них.

Уэс распахнул глаза.

— Не уходи. Ты нужна мне, — произнес он в тот самый миг, когда я услышала другой голос.

— Просыпайся, Миа.

Затем я почувствовала, как чья-то ладонь охватывает мою обнаженную грудь. Но, опять же, ладонь не Уэса.

Уэс покачал головой.

— Помни меня.

А затем я открыла глаза и обнаружила, что не лежу голышом на груди Уэса. То есть голой-то я как раз оставалась, но на сей раз холодная пятерня ритмично тискала мою сиську, а вторая пробиралась вниз, к узкой полоске волос у меня на лобке.

— М-м-м, это мне нравится. Очень сексуально, — резко прозвучал в ушах чей-то низкий голос.

На меня навалилось тяжелое тело. В воздухе разлился запах кожи и яблок. Я что было сил уперлась ладонями в стену дорогой ткани.

Аарон приподнялся. В его глазах темными омутами плескалось желание.

— Ты проснулась, — широко ухмыльнулся он и встал.

Схватив простыню, я натянула ее себе на грудь.

— Что ты тут делаешь и какого черта ты меня лапал?

Аарон повел плечами, сбрасывая с них пиджак. Затем сенатор сложил его и аккуратно положил на скамеечку в ногах кровати. Рациональная часть моего сознания отказывалась нормально функционировать после ночной пьянки и сна, в котором я занималась любовью с Уэсом.

— Не притворяйся, что тебе это не нравилось, — насмешливо протянул Аарон. — Я слышал, как ты стонала, вздыхала, облизывала свои сладкие губки…

Тут он ослабил узел на галстуке.

— …и терлась одной ногой о другую, словно хотела, чтобы тебя взяли. Вынужден признать, что это было чертовски соблазнительно.

Сняв галстук, Аарон уложил его на пиджак, а потом начал расстегивать пуговицы рубашки.

Я несколько раз моргнула, стараясь прочистить мозги.

— Что ты делаешь?

Его рубашка уже была расстегнута, обнажая широкую грудь, скульптурный живот и полоску волос. Если бы я не пришла в такое замешательство от происходящего и окончательно проснулась — не говоря уже о двойной дозе убойного похмелья, — то отреагировала бы куда быстрее.

Аарон, в широко распахнутой рубашке, поставил колено на край кровати, и мои глаза округлились.

— У меня была назначена встреча с отцом, но он оказался занят. Ему требовалась пара минут.

С этими словами он продолжал перемещаться вдоль кровати.

— Я подумал, что побуду хорошим сынком и навещу нашу гостью.

Аарон зажал меня, упершись в кровать руками по обе стороны от моих бедер.

— К моему глубочайшему восторгу, ты металась голышом по кровати и явно нуждалась в ком-то, кто поможет тебе снять напряжение.

Он провел пальцем по моей руке, от плеча до кисти, в которой я по-прежнему сжимала простыню. Я вздрогнула, но не от возбуждения.

— Аарон… — мой голос дрогнул, и его глаза сузились. — Я нехорошо себя чувствую. Мы с твоим отцом слишком много выпили прошлой ночью. Мне надо проспаться. И ты не должен был входить в мою комнату, не постучавшись.

Он подался ближе и повел носом, вдыхая запах моих волос. По всему телу у меня бежали мурашки, а тревожные сирены в мозгу просто надрывались.

— Я постучал. Ты не ответила.

— Потому что я спала.

— Знаю, но сейчас ты не спишь. Сейчас ты вполне себе бодрствуешь и вполне голенькая. Думаю, нам надо что-нибудь с этим сделать.

Его губы прижались к моей шее.

— М-м-м, какая сладенькая. Чистый мед.

Чистый мед.

Я судорожно сглотнула, чувствуя, как кислая рвота поднимается по пищеводу и заполняет глотку. Если Аарон не подвинется, я блевану прямо на него — и так ему и надо после того фокуса, что он тут выкинул. Я сильно толкнула его в грудь, скатилась с кровати и едва успела добраться до мусорной корзины, стоявшей у стола, прежде чем расстаться со своим завтраком.

— Боже, тебе и правда плохо, — с явным отвращением произнес Аарон.

Он даже не пытался помочь мне, пока я выблевывала содержимое желудка в корзину, кашляя и задыхаясь. Я слышала шелест одежды, и мне оставалось лишь надеяться, что он натягивает ее на себя.

— Кэтлин! — проревел Аарон. — Кэтлин, иди сюда. Миа плохо.

Он продолжал орать, терзая мой и без того исстрадавшийся мозг своими воплями.

Вдалеке послышался стук каблуков. Потом он приблизился, и Кэтлин в своих аккуратных туфельках ворвалась в комнату.

— Ох боже милосердный! Миа, бедняжка моя.

Я с радостью ощутила успокаивающее прикосновение ее прохладных рук к спине. Как сильно это отличалось от непрошеных прикосновений Аарона!

— Разберись с ней. Я буду у отца. До следующего раза, Миа, — хладнокровно заявил он, выходя из комнаты.

Меня вновь скрутили спазмы. После нескольких минут сухой рвоты Кэтлин помогла мне встать на ноги и отвела в душ.

— Милая девочка. Боюсь, как бы у тебя не было алкогольного отравления. Может, мне надо отвезти тебя в больницу.

— У меня нет медстраховки, — ответила я, покачав головой.

Вообще-то теперь, когда я работала на свою тетушку Милли, у меня могла появиться страховка. Надо будет проверить. В любом случае я не собиралась ложиться с больницу из-за того, что перебрала вискаря.

— Все в порядке. Сон, еда и питье, и я буду как новенькая. Плюс не притрагиваться к спиртному еще лет десять как минимум.

— Хорошо, милая, — робко улыбнулась Кэтлин. — Давай-ка уложим тебя.

Кэтлин помогла мне натянуть пару леггинсов. Я настояла на том, чтобы надеть спортивный лифчик и футболку. В этом доме я спала голышом в последний раз.

— А что Аарон делал в твоей комнате, когда тебя голую тошнило в мусорное ведро? — мягко поинтересовалась Кэтлин.

В ее голосе не было и намека на осуждение.

Я сглотнула и вздохнула.

— Не знаю. Думаю, я нравлюсь ему или что-то в этом роде. Но, честное слово, он вел себя неподобающе. Трогал меня во сне; это было жутковато.

При этом вспоминании меня пробрала дрожь.

Глаза Кэтлин широко распахнулись, и я тут же поняла, что лучше мне было держать язык за зубами. Румянец выступил на груди экономки, поднялся по шее и затопил щеки. Лоб нахмурился, глаза превратились в узкие щелочки. Кожа вокруг ее губ побелела, и кроткая Кэтлин неожиданно рявкнула:

— Он трогал тебя, пока ты спала?

— Э, не так, как ты думаешь.

Ну, технически говоря, думала она верно, но для меня это не было поводом что-то предпринимать.

— Но это сексуальное насилие. Его отец просто с ума сойдет от ярости! — заявила она таким жестким тоном, что, клянусь, им можно было резать стекло.

Я покачала головой и положила руки на плечи Кэтлин.

— Все в порядке. Я в порядке. Да, он вел себя слегка неподобающе, но мы флиртовали во время наших последних встреч. Я со всем разобралась. Все в норме. Не надо раздувать из этого скандал. Этого больше не произойдет.

Кэтлин смерила меня ледяным взглядом.

— Миа, — начала она, но я ее перебила.

— Нет, Кэтлин. Я все держу под контролем. Я вообще не должна была ничего говорить. Я со всем справилась, так что волноваться не о чем.

Правда, это тоже было ложью, но я намеревалась все исправить, когда буду чувствовать себя получше и останусь наедине с Шипли-младшим.

Кэтлин глубоко вздохнула, и ее плечи поникли.

— Ты уверена? Уоррен никогда бы не допустил, чтобы мужчина прикасался к женщине без четко выраженного ею согласия.

Я быстро кивнула.

— Знаю, и я все понимаю. Думаю, что-то такое подразумевалось во время наших предыдущих разговоров с Аароном, и он просто решил приступить к делу в неудачный момент. Вот и все. Никто не пострадал. Я в порядке, и я с ним поговорю.

Я подалась ближе и заглянула ей в лицо, чтобы она видела — я говорю искренне.

— Я разберусь с этим сама, ладно?

Коротко кивнув и медленно выдохнув, Кэтлин обняла меня.

— Ладно. Просто дай мне знать, если тебе что-то понадобится. Все что угодно.

Она потрепала меня по спине, словно я была одной из ее детей. Интересно, у нее вообще были дети? Я решила, что спрошу об этом позже, когда тучи рассеются.

— Так и сделаю.

Я крепко сжала хрупкую фигурку Кэтлин, наслаждаясь исходящим от нее чувством материнского тепла.

После того как она ушла, предоставив меня самой себе, и после того как я убрала все последствия своего последнего недомогания, я уселась на кровать и опустила голову на руки. Как далеко бы это могло зайти? Неужели он действительно воспользовался бы моей слабостью? Вся сцена вновь прокрутилась у меня в голове, словно я нажала кнопку перемотки. Остановился бы он, если бы меня не стошнило? Я выкинула из головы эти мысли. Размышляя об этом, я не получила бы ничего, кроме головной боли и сомнений в себе. Когда у меня будет шанс, я поговорю с Аароном. Скажу ему, как неподобающе он себя вел, и совершенно недвусмысленно поясню: того, что между нами возникло, сексуального влечения или как его там, теперь уже нет, и оно никогда не вернется.