Прибежал чуть не оглохший от крика здоровенный мужичина, явно местный, рыжий, рослый и кудрявый. Рассмеялся густым басом — про подготовку тайного побега в доме, судя по всему, отлично знали. Бережно принял в свою лапищу записку, обстоятельно изучил и обещал к полуночи начать поиски, даже рыдать в голос и рвать бороду «аж до полного облысения». Потом пожелал Джами удачи и попросил гостя беречь девочку.

Тоэль кивнул, удивленно хмурясь: как ловко удача Миры впутала его в новую историю! Странную, но полезную. Хорошо ли отпускать маленькую упрямицу в бега — одну? Она слишком красива и беззащитна, то есть уязвима вопреки своим сильному характеру и уму. Позарятся, станут донимать… Только не за спиной бывшего дракона, взявшегося вдруг спасать «принцесс». И ему уже почти нравится! Не скучно, а огонь бешеного характера Джами изгоняет тоску о прошлом без следа.

Пока мысли айри бродили в туманной дали, девушка уже выволокла его за руку из дверей и потащила почти бегом по улице, нырнула в подворотню, стремительно и уверенно увлекла в грязные узкие ходы каменного, а потом и деревянного, лабиринта города. Спорый дождь заглушал шаги и смывал следы, разгонял путников и даже упихивал под навесы «пьянь и рвань», как охарактеризовала ночных бродяг Джами.

К порту они вынырнули внезапно, сразу окунувшись в запахи подгнившего дерева, несвежей рыбы, отмокших шкур и мусора. По словам Джами, именно здесь располагалась глухая и бедная часть пирсов, где швартуются случайные гости города. Следовательно их, беглецов, некому высматривать! — Такая вот оказалась опытная и предусмотрительная дочь у Амира, — хмыкнул про себя Тоэль.

Ему было приятно вновь увидеть океан и услышать его спокойное ночное дыхание. Очень давно он впервые взглянул на воду без берегов с мостика корабля и заболел ею.

«Морская болезнь» — это когда все, что волновало вчера, исчезает в дымке за кормой вместе с берегом. И люди на борту — лучшие в мире, надежные, родные. И шторм — личный вызов тебе, почти всемогущему в мире айри с их возможностями. Ничтожному и маленькому здесь, на утлом кораблике, бессильном одолеть гнев океана. Он хотел дать так много людям соленой воды, он так на них надеялся! Но увы. Внимательнее надо было всматриваться. В тот день мир повторно померк, а его одиночество казалось особенно непосильным. Давно, тому уже лет сто…

Легенда вторая. Морской демон Ладимэ

В далекие времена, когда деды наших дедов еще не сносили молочные зубы, а может, и того раньше, случилось это. Так давно, что главная мачта флагманского фрегата Его Могущества еще была молоденькой сосенкой, а вовсе не самой крупной корабельной, как надо для дела. И росла в далеких северных лесах, еще не ведая о своей высокой судьбе.

Он приплыл на Архипелаг на ладье северных диких мореходов с берега Туннрёйз. Сошел в порту и остался, потрясенный красотой карвелей Индуза. Князь милостиво и благосклонно принял чужака, назвавшегося именем Ладимэ. Из разговора стало понятно, сколь необычны и велики познания этого странного человека. И тогда род Атро предложил ему свои покровительство и полное содействие.

Ладимэ отдали верфь, все его заказы и требования выполнялись без промедления. На обучение к нему поступили самые знатные и разумные дети Индуза, и даже несколько сыновей правителей других островов, как настаивал сам чужак.

Старики говорят, он желал отдать свое знание всем, но род Атро понимал, какова цена тайны. Князь дал слово не скрывать сведений, но их прятали всеми силами, и долго удавалось оставлять Ладимэ в неведении о судьбе его знаний. Карты, составленные им, хранились в сундуке под замком. Чертежи корабля в единственном экземпляре держал у себя лично князь. Лишь компас и секстант не удалось утаить от детей, взятых в обучение, от будущих капитанов.

И вот наступил день спуска нового корабля на воду.

Никто из живущих теперь его не помнит. Говорят, был он велик и скроен иначе, с узким хищным корпусом, созданным для полета. Говорят, его мачты из золотой сосны имели чуть ли не пять стеньг! А паруса закупались на заокраинном востоке и были из чистого шелка.

Корабль был готов и вышел в первое плаванье, на борту разместился род Атро, княжеских детей иных родов оставили на берегу. А для чужака подготовили достойную награду: яд и кинжал. Тайны надо хранить, — считал последний князь этого рода, опозорившего Архипелаг. Ведь он хотел использовать новый флот для захвата всех островов, а затем и портов материка!

Продумали все: экипаж ничего не знал, охрана князя была наготове, берег уже кутался в туман, делая происходящее на борту неразличимым. Но Ладимэ оказался не человеком, не зря он знал столь много. И предавшему слово пришлось оплатить полную цену. Демон, гибнущий от яда и ран, принял свой истинный облик, а как иначе мог бы он уничтожить и выбросить за борт две сотни людей — от князя до последнего юнги?

Князь Атро и его свита сгинули в пучине, проклиная свою жадность.

А демон Ладимэ сжег корабль и уничтожил свой дар, использованный во зло: чертежи в сундуке исчезли без следа, а замок князя стал пеплом. Так ушло из мира великое знание, которого оказались недостойны наши предки, проявившие жадность, коварство и вероломство. И с тех пор правит на Индузе род Бэнро, поклявшийся никогда не огорчать морского демона, отказываясь от правды и чести.

Малый карвель Риэла Тайрэ стоял в стороне от основных пирсов, на рейде. Такие корабли называли еще бригго — охотники за пиратами — за их маневренность и скорость. Или коротко — бриг. Джами лихо свистнула и замахала руками, приглашая к беседе. Ее заметили и — вот чудеса — спустили шлюп. Получасом позже девушка и ее «дракон» уже сидели в приемной комнате каюты капитана. Небольшой, отделанной корнем ореха и золотой сосной, очень чистой. А еще — до нежилого вида пустой. Голые стены, стол без единого предмета на нем, иллюминаторы без шторок или ставней. Одинокая свеча в принесенной матросом медной плошке. До их визита капитан, похоже, не нуждался в свете.

Глаза Риэла оказались так же пусты, как его каюта.

Он не слушал и не слышал гостей. Несостоявшийся владетель, а затем и наместник Таира был высок, смугл и крепок телом, его кожа знала ветра океана, а руки явно умели держать клинок. Но все осталось в прошлом. Привычка к вежливости заставила принять гостей, неосознанно кивнув на сообщение об их визите. И даже одеться в чистое, хоть и безнадежно измятое, платье. Но интереса к жизни и живым в мужчине не осталось. Оказывается, чтобы сломать крылья, не обязательно лишать полета, — с грустью подумал Тоэль. Руки капитана неподвижными колодами покоились на столе. И едва пробившаяся — явно за время отчаяния — бородка совсем не красила его, лишь подчеркивая усталую впалость щек.

Джами деловито оглядела сперва собеседника, а потом и каюту, на глазах наливаясь веселой злостью. Небрежно бросила в угол плащ и приступила к делу. Нахально принялась обследовать пустые полки шкафов, шумно фыркая от возмущения и нарочито звучно хлопая дверцами. Хозяин каюты отвлекся от созерцания невидимого ночного дождя за стеклом, что, похоже, от него и требовалось по замыслу хитрой правнучки «Золотого змея».

— Слушай, у него даже выпивки нет! — возмутилась гостья, игнорируя господина Тайрэ со всеми его титулами. — Я замерзла хуже ящерицы по осени, сейчас стану малоподвижная и залягу здесь, в углу, в зимнюю спячку. Тоэль, я погибну во цвете лет на рейде Кумата, если не согреюсь. Ну нет вина горячего с травами — так уж хоть ром нашелся бы! Ты, как дракон, обязан исполнить три моих желания. Это — второе!

— Ничего я не обязан! И хватит уже звать меня драконом!

— Ром? — обретая интерес, уточнил капитан. — И много?

— Бутылку, — сердито пожала плечами Джами, выдирая из-за спины окончательно потрясенного хозяина каюты висящий в углу штормовой плащ, прижатый креслом, и укутываясь до глаз. — Каждому, раз бокалов и рюмок нет. Иначе достану лязгом зубов, пока изложу свое дело! По рождению я южанка, мерзну я, понял?

— Понял, — он нашел в каюте самый интересный объект и уставился на гостью, вернее — на кокон, внутри которого она бушевала и дрожала одновременно, подперев подбородок кулаками. — Боцман!

— Да, кэп. — Нечто темное и массивное заслонило дверной проем, недоверчиво вглядываясь в ожившее лицо капитана из мрака бороды, сросшейся, кажется, с бровями. — Звали? Неужели что-то наконец надо?

— Девушка желает рома. По бутылке каждому, — с явным интересом пояснил Риэл. — Если у нас нет подогретого вина и бокалов. Я, честно говоря, уже и не помню, что куда выбросил. Хоть ром-то есть? И пару свечей добавь, пожалуй.

— Обижаешь, — вздохнули из бороды неподобающе панибратски. — И вино есть. И посуду ты не всю утопил и перебил сдуру. Госпожа желает ром или вино?

— Капитан желает видеть, как я пью ром, это и слепому видно, — заявила Джами. — Значит, ром, исполню его прихоть ради выживания. И жратвы хоть какой. Я когда замерзну и разозлюсь, даже покусать могу. Так что берегитесь все.

— А есть другие цели визита, кроме выпивки и укусов? — осторожно уточнил потомок рода Тайрэ. — Кстати, я Риэл, некогда Таирский, наследник рода Тайрэ, к вашим, то есть твоим, судя по тону разговора, услугам. Чем могу быть полезен помимо плаща и рома?

— Я исходно собиралась здесь горько плакать и убиваться, — серьезно сообщила Джами, усаживаясь за стол напротив сраженного новостью капитана. Тоэль ловко подвинул ей кресло. — Княжеские отпрыски любят наблюдать истеричных девиц, вызывающих сострадание и жалость. Могу начать прямо сейчас. Хотя глупо — или ром, или истерика… В общем, так. Я — Джами Багдэш, нахальная девица из рода купцов. Мы с мамой чуть не разгромили жилище родича, когда отец был в отъезде и нас решили потеснить, поскольку на моей родине слово женщины стоит недорого. Так мы попали сюда. Увы, меня многие находят симпатичной, а мой дом — богатым. И потому здесь меня опять хотят лишить кровно нажитого, словно я золотой ключик к сундуку папочки. И я вынуждена свалить, пока сундук цел. — Она томно вздохнула, усердно затрепыхала ресницами, изображая флирт и косоглазие одновременно, добавила слез в голос и закончила: — Укради меня пожалуйста, а? Направление не имеет значения, но с якоря надо сниматься, пока поиски не достигли порта. Тоэль, твоя очередь.

— То есть вы здесь даже по разным поводам? — капитан почти развеселился.

— Меня зовут Тоэль, и, раз тут все решили говорить правду, я дракон. Бывший, конечно.

Айри смиренно переждал шумные визги и охи Джами: «Кэбир, чтоб мне лопнуть», «Мира-то не дура, нашла, кому загадать», «Все снова получили по рогам, клянусь копытами священного жеребца» и так далее. Убедившись, что Джами закончила излагать свои восторги, он продолжил:

— И я должен попасть на другой берег океана. То есть предлагаю плыть прямо на запад, а там — как получится.

— Ром, — коротко сообщил боцман, устанавливая на столе три бутылки и столько же рюмок, серебряных и несколько помятых, и добавляя к ним подсвечник на пять свечей. — По поводу состояния посуды — вопросы к капитану. Я за дверью, если что надо. Ужин вроде готовят. Пытаются уж точно.

— Бикар, мы снимаемся с якоря и идем в Римас, грузиться припасами, — сообщил капитан, с сомнением изучая рюмки, вмятины на которых ему ровным счетом ничего не напоминали. — И далее морские демоны не знают куда, но в целом — на запад.

— Наконец-то, — вздохнул Бикар с облегчением. — И дурни еще говорят, что женщина на корабле к беде! Так ли понял, две каюты для гостей?

— Да. Я поднимусь на мостик…

— Сиди уже, без больных управимся, погода тихая, у магистра Тиссэ бессонница. Он прекрасно выведет «Лебедя», фарватер знакомый. У тебя же гости.

Тоэль присел в третье кресло и, выпустив когти, ловко вскрыл ближнюю бутыль. Джами снова радостно завизжала — про Кэбира, меч прадеда, хваткость слепой Миры и удачу отца. Риэл удивленно следил за движением когтей, пока они не исчезли, втянутые на прежние места.

— То есть — и правда, дракон, — довольно подвел итог своих наблюдений капитан, разливая ром по рюмкам. — Нелетающий и без чешуи. А что это дает, кроме когтей?

— Тоску по полету, которую ничем не вытравить, — вздохнул Тоэль. — Очень долгую жизнь, одиночество, умение работать с мечом, склочный характер. Кажется, ты должен знать одно мое старое имя — Ладимэ.

Джами выпила ром и довольно прикрыла глаза, окунаясь в долгожданную волну тепла. Риэл закашлялся, подавившись очередной новостью. Он, само собой, знал имя. И теперь ловил ртом воздух, заново изучая внешность гостя. Почти сто лет назад Тоэль, как и некоторые айри до него, решил передать людям часть знаний своего рода. И начал благое дело под именем Ладимэ. Он не просто взялся учить моряков обращению с компасом и вручил им секстант, но свел в единое руководство опыт навигации по солнцу и звездам, дополнив его грамотными картами и планом размещения маяков. А когда его знание попытались сделать тайной одного рода, впал в бешенство, как гласила легенда. И, как помнил он сам, на этом передача знаний была закончена: стало очевидно — еще не пришло время. Да и способ выбран неудачный.

— А ты, правда, выбросил всех за борт с нового карвеля Его Могущества, который вроде бы желали назвать фрегатом? — отдышавшись, уточнил Риэл и добавил нараспев: — Они умерли в страшных муках, проклиная свою жадность, запоздало отрекаясь от порока, но никогда более не вернулись в мир.

— Это не тонет, сказал тогдашний правитель твоего острова, а у Его Могущества сгорел, действительно, фрегат, — рассмеялся Тоэль. — Людей выловили с лодок, живых, но сильно избитых и помятых, кажется. И даже кое-кому я кости прилично переломал, это точно. Их было много, я — один. В итоге получилась глупая легенда, сплошные суеверия. Так что в мир они очень даже быстро вернулись. Жадность так легко не лечится, увы… Кому ты оставил остров, с горя разбив и помяв всю толковую посуду?

— Сестре и ее мужу, — очень тихо ответил Риэл, разом гася улыбку. — Двоюродной, она потеряла отца, как и я. И лишилась бы большего, не стань наместницей. Ее дом сожгли дотла, корабли тоже. Самое чудовищное — не северянин с Индуза, а мой единокровный брат поднял мятеж знати и заплатил пиратам. Город горел, наш замок горел, корабли горели, поля.

— Братья — та еще головная боль, — согласно вздохнула Джами, хмурясь и сердито шевеля бровями для Тоэля. Нашел, что спросить: капитан-то опять впадает в тоску! — Я бы удавила двоих, так мне казалось лет двенадцать назад. Хорошо, не пришлось.

— Страшно это, — без выражения бросил капитан, почти не слыша ее.

— Наливай, во-первых, — сердито двинула рюмку Джами, удачно выводя Риэла из задумчивости. — А во-вторых, мне было семь лет. Не так страшно, как трудно! Как бы я удавила бугаев, младшему из которых было шестнадцать? Пришлось просто поджечь дом старшего. Проигрались в кости, обкурились дряни, и шли избавляться от нас, пока в городе нет старших мужчин рода. И, само собой, намеревались поделить богатства семьи Багдэш, объявив отца умершим. Я очень боялась не успеть основательно раздуть пламя и вызвать верных людей. Братья жадные, бросились свое добро спасать, а потом мы уже были готовы. Нет, он безнадежен, Тоэль, налей сам.

— Джами, — попытался одернуть ее айри.

— Слушай, Риэл: я тогда была маленькой и глупой, хотела убить обоих, но не сделала этого, — резко бросила девушка, допив ром. — Не смогла. Ты прав, было бы слишком жутко. Я перед поджогом проверила, нет ли в комнатах детей, но несколько лет просыпалась в ужасе. В моих снах в одной из неосмотренных случайно кладовок погибал ребенок, я не успевала его вытащить. Я знаю, что это лишь сон, никто не пропал и не погиб. Сестренка Мира подтвердила, а ей виднее. Но с тех пор я перестала уважать месть, узаконенную у меня на родине. Хотя год спустя живые братья вынудили нас покинуть город. А что происходит в твоих снах?

— Я принимал прошения от подданных отца в городской ратуше утром и потому собрал людей и почти успел в порт. — На сей раз отрекшийся от правления князь ответил гостье совершенно сознательно, пусть и неохотно, будто говорить оказалось физически больно. — К порту ведет улица почти без поворотов, с холма под уклон, и я видел, как смяли людей отца, и почти сразу — дядю, он привел лучников, и никто не успел занять позиций. Без заслона мечей эти легли еще быстрее. Нам навстречу вверх пошла волна мерзавцев с факелами, поджигающих дом за домом. Их вели двое: Сойдэр, пират, именем которого на островах пугают детей, и рыцарь в крепких сплошных латах. Именно он доставил нам больше всего хлопот. Отменный боец, рубил собранную мной гвардию и небрежно отмахивался от ополчения. Я долго не хотел верить, что убил именно его, пока не поднял забрало и уже не мог дольше сомневаться.

— То есть тебе повезло меньше, чем мне, — тяжело вздохнула Джами. — Говори до конца, раз уж начал. Твой брат, да?

— Он был старшим из нас и прекрасно владел мечом. Мой брат, наследник княжеского жезла, вел от порта этих мясников и говорил им, где могут прятаться люди, и какие склады жечь в первую очередь, лишая город пищи. — Риэл закрыл глаза. — А потом пришли снави и полил дождь. Их было, кажется, семь, небывало много. И на город легла полная «печать воздаяния». Никто из поднявших мятеж и ворвавшихся из порта более не мог удержать в руках оружия и даже не смел попытаться спастись бегством от гнева жителей. Хотя под печатью и гнев оказался смирен. Выродков связывали и запирали до суда, не было ни одной расправы. Я расселял погорельцев и хоронил погибших. Снави лечили раненых и обожженных, впавших в крайнее отчаяние и спасали то, что еще можно было спасти.

— Что за печать? — тихо уточнил Тоэль.

— Они нечто сотворили с самим воздухом. И с сознанием людей — тоже. Не знаю что, но стало очень тихо и пусто в душе. Все угасло: боль, отчаяние, гнев, страх… Каждый делал только то, что необходимо, и все знали, кому что следует делать и где находиться. Старики, дети и раненые ушли в дома и не выходили, пока не кончилось странное время. И город снова не стал обычным. Тишина печати растаяла к ночи, мы услышали дождь и смогли быть собой. Многие плакали. Я пошел в порт. Вода уже смыла пепел и кровь с мостовых. Я осознал, что мое время на Таире истекло, когда увидел у пирса корабль рода Бэнро, синий с серебряным дельфином под бушпритом. Он пришел не захватить остров, как легкую добычу, а помогать. Его флот уничтожил лодки и малые суда пиратов. И когда я это понял, сразу отдал свой Таир этому Игану Бэнро, прямо в порту. Он оказался лучше людей моего рода. Он никогда не звал пиратов резать безоружных на улицах родного города.

— Ты просто был утомлен сверх сил, — жалостливо вздохнула Джами.

— Мне говорили — ты прав, ты спас остров, ты их остановил, — пожал плечами Риэл. — Род моего дяди напрямую в нашем позоре не замешан, и я все оставил его дочери. И свои земли, и замок, и дом. «Лебедь», мой бриг, оказался цел. Из восьмидесяти шести членов экипажа я похоронил двадцать, прочие упрямо потащились за мной. Так от прошлого остался только «Лебедь». И имя. Родовое, княжеское — сестра Рила, я — Риэл. От этого я тоже не смог отказаться.