— Тогда в чем же дело?

Странно, в тряпках ничего нет… может быть…

Макс заглянул под лавку и тут же обнаружил там ящик с инструментами, которого минуту назад не было. Все-таки не разучился…

— Досадная случайность. Наместник так разнервничался из-за того, что ему не удалось поднять умершего… Вы когда-нибудь видели демона в истерике?

«Не далее как вчера», — чуть не сказал Рельмо, но промолчал, начиная, однако, подозревать истинную причину трепета лондрийского камердинера перед метрессой Морриган.

— Считайте, что вам повезло, — продолжил Шеллар, восприняв его молчание как отрицательный ответ. — Он словно обезумел. Ни с того ни с сего вдруг набросился на меня и вообще вел себя неадекватно…

— Ни с того ни с сего на людей не бросаются даже демоны! — в сердцах проворчал почтенный мэтр, подступаясь к заржавевшим гайкам. — Признайтесь честно — вы его довели точно так же, как того зомби у Морриган! Мне самому иногда хочется вас покусать, когда вы начинаете занудствовать, а вас угораздило доставать демона, и без того нервного! Он же мог вас покалечить и даже убить!

— Напротив, я пытался его успокоить! — тут же возразил неисправимый Шеллар. — Но, по всей видимости, избрал для этого не совсем верный способ… Простите, мэтр, но если вы ничего об этом не знаете, как вы меня нашли?

— А кто вам сказал, что я искал вас? — ворчливо огрызнулся Рельмо, сражаясь с неподатливым порождением королевского бреда. Н-да, похоже, после недавних событий его величество тоже приобрел «любимый кошмар»…

— Раз вы ищете Диего здесь, а не в мире снов, — мигом сообразил Шеллар, — значит, у вас есть основания предполагать, что с ним случилось нечто определенное? Вы что-то знаете?

— Нет, только предполагаю. Лучше расскажите точнее, что там случилось с вами. Насколько серьезно вас отделал ваш новый шеф?

— Ну, если бы у него под рукой оказалось какое-нибудь оружие, все могло быть куда хуже…

— А конкретнее?

— Я не очень хорошо помню. После первого же удара у меня в голове зазвенело, восприятие нарушилось, а мысли потеряли связность. К тому же я вылетел из помещения вместе с дверью и, кажется, не совсем удачно приземлился. После этого я еще успел сгруппироваться — скорей инстинктивно, чем осознанно, но этот факт дает некоторую надежду, что жизненно важные органы уберечь удалось.

— Еще бы… — Мэтр отшвырнул в угол побежденную гайку и взялся за следующую. — Иначе мы бы с вами тут не разговаривали…

— Кстати, а действительно — почему я оказался здесь?

— Все люди здесь оказываются.

— Однако в ночь своей свадьбы я вовсе не бродил по закоулкам вашего Лабиринта, а самым прозаическим образом изображал привидение в собственном дворце…

— Что обнадеживает еще больше. Раз вы здесь — значит, вашей жизни ничего не угрожает. Иначе вы и сейчас бы разгуливали в окрестностях своего умирающего тела, взирая на бесполезные попытки наместника произвести над этим самым телом обряд прижизненной трансмутации и доставая беднягу неуместными советами.

— Ну что вы, он бы не стал заниматься подобными глупостями. Я ведь ему рассказал, что поднять меня не удастся ни прижизненно, ни посмертно, так как меры были приняты заранее…

— Поразительно… — натужно пропыхтел почтенный мэтр, наваливаясь всем весом на ключ и рискуя его сломать. — Почему он вас… сразу не добил…

— Вероятно, истерика закончилась, — совершенно серьезно и логично предположил Шеллар. — Скорей всего, сейчас он опомнился, созвал своих целителей и требует немедленно поставить меня на ноги, или тут сейчас всех постигнет жестокая кара за небрежность и некомпетентность.

— Судя по тому, что я здесь наблюдаю, на ноги они вас вряд ли поставят так быстро. — Макс отбросил вторую гайку и приступил к следующей. — Лабиринт в какой-то степени отражает реальное положение дел, так что с большой долей вероятности эту самую ногу, которую мы сейчас освобождаем, он вам серьезно повредил.

— Может быть, однако лицо он мне повредил вне всяких сомнений, а между тем здесь я ничего такого не чувствую.

Рельмо оторвал взгляд от упирающейся гайки и пристальнее всмотрелся в лицо собеседника. Воспоминание о собственных неосторожных словах тут же неприятно шевельнулось в глубинах памяти, и от того, что Шеллар об этом не знал и знать не мог, было только противнее вспоминать и свой неуместный сглаз, и возмущение Толика…

— Нос? — кратко уточнил он.

— В зеркале я себя не видел, но, судя по ощущениям в момент удара, в данный момент доктора пытаются извлечь мой нос откуда-то изнутри черепной коробки… Однако позвольте, откуда вам известно?

— Ну, если бы вам вколотили нос туда, куда вы подумали, ваша жизнь не была бы в такой определенной безопасности, так что это явное преувеличение. Но сломан он наверняка.

Жертва демонской истерики тихонько и коротко вздохнула.

— В моем несравненном облике как раз недоставало сломанного носа и хромоты для полного совершенства…

— Да будет вам. Кира вас меньше любить от такой ерунды не станет. Зато будете под стать друг другу. В конце концов, вы и раньше красавцем не были, так что не столь много потеряли. А вот когда Александр увидит себя в зеркале, это будет для него действительно потрясением…

— Так он жив? Мэтр, он все-таки жив?

— Более того. Все старые маги тоже живы. Они неким образом сменили облик, но, вернувшись к силе, вновь станут прежними. Нам об этом поведала метресса Морриган, которая вернулась не далее как вчера. В ближайшее время мы заберем Александра и мэтра Хирона. Разыщем Алена, Джоану и Силантия. Возможно, и мэтр Истран тоже найдется. Морриган сказала, что он превратился во что-то маленькое, так что путь до границ зоны у него займет больше времени…

— Во что-то маленькое… — задумчиво повторил король. — Например, в крысу…

— Гм… есть основания предполагать?

— Я давно подозревал. Это ведь так похоже на нашего наставника — не ринуться на север, где он мог бы вернуть себе Силу, а шмыгнуть тайком в багаж господина наместника и вернуться сюда, где остались его ученики и воспитанники. И уже здесь, разведав обстановку, опять же не последовать за прочими магами, а воспользоваться незаметностью своего нового облика, чтобы помочь мне, Жаку, общему делу, в конце концов. Ведь это он спас меня, порывшись в зельях мастера Ступеней. И я готов поспорить на всю свою коллекцию, что закрытый портал — тоже его рук дело. Как-то все одно к одному сходится — все тюремщики видели, что Жак играется с какой-то крысой, а сразу же после того, как Жака вывезли, странным образом оказался запечатан портал. А общительная крыса столь же странным образом бесследно исчезла.

«Тогда что ж, мать вашу, случилось с Диего?» — чуть не спросил Макс, но опять промолчал, только третья гайка полетела прочь с несколько большим ускорением, чем предыдущие.

— Раз уж я взялся вас радовать, скажу еще одну приятную новость, — ворчливо произнес он вслух. — Мафей вернулся. Правда, он в тот же вечер опять удрал, но, по крайней мере, мы можем быть уверены, что он на свободе… Да нет, не с Повелителем воевать он удрал, по своим делам. Он нашел тоже кому объяснить — Кондратию! Тот и так невеликого ума парень, а тут его среди ночи с постели подняли, что-то наскоро протараторили, так что его высочество половину не понял, а вторую не запомнил… Да-да, ваше величество, я охотно верю, что после вашего допроса он бы вспомнил все, включая то, чего не понял, но это не имеет никакого практического значения, ибо вы здесь, а он там. Лучше скажите мне наконец, кому принадлежала прядь волос, которую вы передали на рассмотрение Рессу в последний раз?

Если бы Шеллар ответил на вопрос прямо, это был бы не Шеллар. Даже в Лабиринте он не отказался от своей привычной манеры все на свете уточнять.

— Результат оказался отличным от предыдущих? И насколько?

— Тут, можно сказать, судьбы миров решаются, а вы вопросом на вопрос отвечаете! Уж не знаю, вычислили вы это или, как это часто бывает с ворами, угадали наобум, но человек, способный упокоить бессмертного Повелителя, наконец-то найден! А вы всячески избегаете прямого ответа — кто же это такой?

— А как в точности выглядит картина после коррекции? — Его величество самым бессовестным образом не обратил внимания на слова собеседника, который от возмущения швырнул оземь ключ и прекратил спасательные операции до выяснения.

— Вам что, дословно описать? Неужели недостаточно простого факта, что…

— Нет-нет, дословно не обязательно, раз вы так торопитесь. Я хотел бы точно знать лишь одно: что станет с самим героем?

— С самой, — машинально поправил Макс. — Мы ведь оба прекрасно знаем, что это женщина. Зря, что ли, я старался, проклинал…

— Хорошо, пусть так, но вы сейчас делаете то же самое, в чем только что упрекнули меня, — уклоняетесь от прямого ответа.

— Да я просто не знаю! — честно выпалил Рельмо, подбирая ключ и возвращаясь к работе. Лабиринт не даст соврать, а умалчивать — только вызывать лишние подозрения. — Меня там не было, а Толик не передал…

— Тогда, полагаю, стоит подождать до выяснения. Если за жизнь этой дамы не будет оснований опасаться, мы обсудим вопрос подробнее. В противном случае можно поискать другой вариант или использовать запасной — помните, тот самый, с заклинанием мэтра Алехандро…

— В том варианте до сих пор не продумано, как переправить исполнителя к объекту!

— О, это замечание верно для всех известных вариантов, так что торопить меня у вас нет никаких оснований. Узнайте, выясните точно, и обсудим. Возможно, если прогноз окажется неблагоприятным, стоит поискать способ скорректировать…

— Да не о том я беспокоюсь! — Макс натужно крякнул, наваливаясь на неподатливую гайку, и продолжил: — Вот будет весело, если через пару дней с вашим шефом опять приключится истерика и на этот раз вы все-таки унесете вашу тайну с собой в могилу!

— На этот случай можете спросить мэтра Истрана, он тоже в курсе, — невозмутимо ответствовал Шеллар, с интересом наблюдая, как его собеседник, спохватившись, бросает ключ и вдруг начинает истово что-то колдовать.

Макс искренне надеялся, что неискушенный в магии человек не разберется, что именно. А то ведь моментально догадается — раз мэтр так рьяно защищает его от возможного сглаза, стало быть, есть основания опасаться, а поскольку мэтр столь точно угадал насчет носа…

Глава 17

— Нишкни, — сказал Снусмумрик. — Ты еще дешево отделался.

Т. Янссон

— Ну, как спалось? — Усталая улыбка Мыша предстала перед заспанными глазами Жака, едва он успел оные продрать, и вызвала нехорошее подозрение, что маг сидел у постели обморочного товарища, терпеливо дожидаясь его пробуждения.

— А я спал? — Жак растерянно огляделся и обнаружил, что валяется на соломенной подстилке, накрытой застиранной холстиной, а в затылок ему колет набитая той же соломой подушка. Все тело немилосердно ломило, как, впрочем, каждое утро последние три недели — он так и не привык спать на всевозможных жестких поверхностях, а в последние дни еще и переутомил непривычные к экстремальным нагрузкам мышцы.

— Да ты двое суток продрых, — опять улыбнулся маг, и что-то в его плутоватом взгляде намекало, что такой долгий сон вряд ли объяснялся лишь естественными причинами. — Почти.

— Это ты меня усыпил?

— Частично, — не стал отрицать благодетель. — Тебе надо было отдохнуть, а помочь ты мне все равно ничем не мог. Надеюсь, хоть на этот раз ты выспался? Как ты себя чувствуешь?

— Как будто после грандиозной пьянки уснул на коврике под дверью… — определил Жак, выбираясь из-под одеяла. В голове действительно было мутно, как с перепою, — наверное, спать по двое суток тоже как-то не слишком полезно. — А где это мы?

— В той же деревне. А ты не помнишь, как тебя укладывали? Мне показалось, ты приходил в себя.

— Не помню…

— Ну, это не столь важно. Когда мы подъехали, тут нас ждали еще две машины с бандитами, так что пришлось немного повоевать, а после этого деревенская площадь имела такой вид, что, право, будить тебя не стоило… А потом селяне на радостях резали поросенка… Тебе бы тоже не понравилось: мало того, что разделка мяса сама по себе зрелище неприятное, так еще и поросенок был больше похож на калечного плюта. Наверное, его зарезали, чтобы не успел сдохнуть сам.

— А на вкус он как? — живо поинтересовался Жак, ощутив зверский аппетит, на который никак не влияли ни болезненные ощущения в районе поясницы, ни описания «как выглядела еда при жизни». — Там еще осталось хоть что-нибудь?

— Конечно, осталось. Пойдем, я покажу тебе, где умыться, а потом позавтракаем — и в путь.

Наверное, на лице Жака так быстро и красочно отразились его впечатления от последних слов, что Мыш рассмеялся и поспешил утешить:

— Да не хнычь заранее, я бензин достал.

— Бензин — это хорошо… — согласился Жак, но идея отправляться в путь сразу после завтрака его совсем не вдохновляла. — И умыться — тоже, но как насчет помыться полностью? И покрышки постирать?

— В чем проблема? Стирай. Я тебе их за пять минут высушу, и для этого не нужно оставаться в деревне лишние сутки. За завтраком обговорим наши дальнейшие планы.

— А они что, изменились? — Жак настороженно уставился на невинное лицо мэтра, пытаясь различить там какие-то признаки грядущих испытаний.

— Нет, не очень… Но ты не задерживайся, лучше действительно поговорим за завтраком.

Все гигиенические процедуры, как то: омовение, стирка и мытье посуды — производились местным населением прямо в реке, вдоль которой и лепились несуразные хижины, больше похожие на кучки строительного мусора. Основным строительным материалом на Каппе уже много лет были и оставались обломки прежней цивилизации, и, спускаясь к реке, Жак смог в полной мере насладиться архитектурным разнообразием деревни и подивиться изобретательности ее жителей. Последние, в свою очередь, получили аналогичное удовольствие от бесплатного стриптиза — несколько местных дам различных возрастов, полоскавших в реке белье, все время исподтишка поглядывали на купание новенького неизученного мужчины с тем же любопытством и азартом, с каким юный Мафей в свое время настраивал зеркало на спальню кузена. Такое внимание слегка нервировало, что немедленно сказалось на качестве стирки — под изучающими взглядами женщин Жак невольно заторопился поскорее одеться, прополоскал одежду кое-как, утопил мыло и едва дождался, когда Мыш закончит обещанную сушку.

— Они что, мужика в жизни не видели? — пожаловался он, нетерпеливо переступая по мокрому песку в ожидании хотя бы трусов и не зная, какой стороной повернуться.

— О, ты бы знал, каково было их огорчение, когда я сказал, что ты страдаешь бесплодием, — хихикнул маг, ловко направляя струи горячего ветра на увешанный одеждой куст.

— А на фига ты им такое сказал?

— А ты что, хотел бы им оставить на память пару-тройку детей? Знаешь, как живо они этим вопросом интересовались! Здоровые производители здесь ценнее бензина!

— А сам как отмазался? — не удержался от любопытства Жак. — Сразу два одинаково негодящих производителя не показались им подозрительными?

— О, насчет себя я им такого порассказал… — Мыш грустно оглянулся на хихикающих женщин. — Что якобы мои дети непременно унаследуют магические способности и в первые же месяцы жизни без должного контроля либо спалят им деревню, либо сгорят сами. А своего мага, необходимого для правильного взращивания таких детей, у них нет. Но самое неизгладимое впечатление на них произвело не это живописное вранье, а чистая правда о моем истинном возрасте.

— Эй, погоди… — Жак вдруг спохватился, сообразив наконец, что его так настораживает в рассказе почтенного мэтра. — Ты что, надо мной стебешься? Как ты мог им столько наговорить, если языка не знаешь?

— Представь себе, смог. — Мыш опять улыбнулся, но без обычной хитринки, а знакомой отеческой улыбкой старого придворного мага. — Это просто чудо какое-то, или боги действительно существуют и очень хотят нам помочь. У нас теперь есть переводчик.

— Кто? — От потрясения Жак даже забыл о назойливых зрительницах. — Переселенец какой-то?

— Представь себе, нет. Я сам опешил от изумления, когда здесь, в этих проклятых и забытых всеми богами землях, со мной вдруг заговорили на чистом эльфийском. Помнишь ту девушку-кентавра? То есть она, разумеется, не имеет к кентаврам никакого отношения, ее четыре ноги — врожденная патология развития, вроде сросшихся близнецов. Не будь вся здешняя земля пронизана порчей Сияющей Пещеры, это были бы две одинаково милых девушки…

— Мыш, не надо только переключаться на лекцию по медицине, а то я все понял, кроме того, откуда она знает эльфийский…

— Вот не перебивай! Я сам знаю, что бываю порой зануден, но, во-первых, личность меняется не так быстро и радикально, как внешность, а во-вторых, все следует рассказывать по порядку. Ллит — это ее так зовут — не просто девушка из заброшенной деревни. И тут даже не в четырех ногах дело. Она — правнучка Бессмертной Нарны… Ах да, ты о ней не слышал, я тебе потом поведаю за завтраком, чтобы сейчас не отвлекаться. Родители Ллит откочевали сюда после того, как земли их племени захватил Повелитель. Она не застала в живых свою знаменитую прабабку и никогда с ней не общалась, но унаследовала некоторые ее способности. Ясновидение, прорицание и… кажется, способность к астральным контактам или нечто вроде того. У нее бывают видения, в которых к ней приходит некий божественный посланник — судя по описанию, самый обыкновенный эльф — и ведет с ней просветительские беседы, заодно обучая божественному, как она думает, языку. О механизме подобного явления спроси кого-нибудь другого, мне это объяснить не под силу. Но факт есть факт — девушка почти без ошибок изъясняется на речи дивного народа… Вот, лови.

Жак попытался на лету поймать брошенные трусы, промахнулся и, похоже, резко упал в глазах зрительниц. Во всяком случае их хихиканье стало не столь смущенным, сколь насмешливым. Как тут было в отместку за поношение не поддеть досточтимого мэтра?

— Подозреваю, объяснить ей, что ты не божий посланник, было сложнее, чем отмазаться от почетной должности элитного осеменителя?

— Это ты верно угадал, — ничуть не обиделся Мыш. — Пришлось немного разочаровать бедняжку, разъяснив ей кое-что о носителях языка.

— А мне? Может, я тоже чего-то не знаю об эльфах?

— Вряд ли то, что я скажу, будет для тебя новостью, но кто знает, ты всегда был так ленив… Ты когда-нибудь слышал об эльфийских богах? Не в книжных фантазиях людей, а в реальной жизни?

Жак напряг память, уже жалея, что влез. Вот сейчас он непременно ляпнет что-то не то, и Мыш начнет его долго и нудно просвещать, тем самым давно знакомым менторским тоном мэтра Истрана, от которого зубы сводит…

— Нет, — честно признался он, тщательно перелопатив закрома своей памяти (на которую до сих пор не имел оснований жаловаться). — Не слышал.

— Вот именно. Потому что их нет. Эльфы сами по себе настолько близки к первичному мирозданию, что им не требуются посредники. Они могут из чистого любопытства сунуться в человеческие религии, но обычно интерес эльфов к запутанным отношениям людей и их богов ограничивается пассивным наблюдением. За всю свою жизнь я встретил только одно исключение, но этот эльф, как ты знаешь, давно мертв. Словом, история странная и запутанная, и я очень жалею, что с нами нет мэтра Максимильяно. Возможно, ему удалось бы посетить загадочные сны этой девочки и разобраться, чего от нее хочет мистический гость и зачем вообще является.