Лама Оле Нидал
Быть полезным: Искусство жить — в вопросах и ответах
Об авторе
Лама Оле Нидал и его жена Ханна — первые западные учителя линии преемственности Карма Кагью тибетского буддизма Алмазного пути. Они познакомились с Учением Будды в 1968 году, когда во время свадебного путешествия по Непалу встретили величайшего мастера медитации — Шестнадцатого Кармапу Рангджунга Ригпе Дордже — и стали его учениками. Несколько лет они учились и практиковали под руководством высочайших лам, а затем, следуя пожеланию Кармапы, вернулись домой в Европу, чтобы открывать Западу глубокие методы Алмазного пути.
Сегодня благодаря активности Ламы Оле в мире действует свыше 700 центров буддизма Алмазного пути традиции Карма Кагью.
1. С Небесной горы — в Гималаи
...Почему ты стал буддистом? Ты родом из Дании и вполне мог бы выбрать христианство или какую-нибудь скандинавскую религию. Это все-таки ближе, чем Тибет…
Скорее всего, у меня не было выбора. В детстве, еще во время войны, да и после, мне снились мужчины и женщины в красных одеяниях, что сильно разнилось с реалиями Дании сороковых годов и весьма меня удивляло. На своих первых рисунках я изображал, как помогаю сражаться этим людям, одетым в красное, и веду их через горы (которых в Дании нет) в безопасные долины. Кстати, вторая по высоте и самая известная «гора» в Дании — Н ебесная гора, всего 147 метров над уровнем моря.
...Однако вы, датчане, очень близки к небу.
Только мы, наоборот, тянем небо вниз (смеется). Позже, когда я повзрослел и мои ночи были заняты другим, меня всегда пробирала дрожь, если случалось что-то прочитать или услышать про Тибет и Центральную Азию. И хотя образцом для меня были тогда герои скандинавских саг, я знал: впереди ждет что-то решающее.
На самом деле с первой встречи тибетские ламы называли меня Махакалой (это главный защитник нашей линии преемственности). Зимой 1986 года мы с моей женой Ханной и горсткой друзей нелегально ехали по просторам Тибета в доисторических грузовиках, и примерно в часе пути до города Канце в восточной части страны, слева от нас, возле какой-то речки и подножья горы, из клубов пыли вдруг выступило большое четырехугольное глиняное строение. Оно было похоже на укрепление, на стенах которого богатая кальцием вода, стекая вниз, рисовала подобие равномерной колоннады. Невероятно сильная энергия тянула нас туда, и я оставил вмятины на кабине грузовика, пытаясь достучаться до водителя, чтобы тот остановил машину. Но он, оглохший от постоянного шума этой развалюхи, ничего не слышал. Когда грузовик наконец-то остановился в Канце, мы с Ханной выпрыгнули из кузова — ч уть ли не на голову двум монахам, которые заботились о маленьком монастыре Калу Ринпоче — ламы, учившего нас долгие годы. На наши вопросы о том большом доме между дорогой и рекой с белыми полосами на стенах они ответили, что это Адрубцанг, где вырос наш главный Лама, Шестнадцатый Кармапа.
Мы встретили Кармапу в Непале в 1969 году, когда начиналось наше трехлетнее пребывание в Гималаях. Во время третьего путешествия в Непал мы в своем стареньком автобусе мощностью 34 лошадиные силы четверть часа ехали по Катманду прямо за Кармапой, даже не подозревая об этом.
Так действуют сильные связи: несколько недель мы добирались по проселочным дорогам через Европу, мусульманские страны и Индию до Непала. А Кармапа как раз приехал в Катманду — впервые за 13 лет, — ч тобы благословить огромный храм Ургьена Тулку и дать около ступы Боднатх серию совершенно особенных посвящений — передачу Кагью Нгагдзё, «Сокровищницы мантр Кагью». Мы встретились с Кармапой на вершине Сваямбху во время церемонии Короны и сразу стали его учениками — теперь и в этой жизни.
...Тебя сначала увлекла личность Кармапы и лишь затем Учение Будды или это произошло одновременно?
Нет, понимание того, что именно буддизм может стать источником окончательных взглядов, появилось у меня уже в Копенгагенском университете, когда я писал работу о философе Олдосе Хаксли. Я хотел показать, что для человеческого развития существует путь, свободный от наркотиков, из-за которых мы потеряли многих хороших друзей. В этом вопросе Дания была далеко впереди, причем осознанно. Первый косяк я выкурил в 1961 году, прямо после окончания военной службы. А в 1966 году на мой день рождения прибыл первый ЛСД, незадолго до этого изобретенный Хофманном. В то время главными очагами европейской наркокультуры были Лондон, Амстердам и Копенгаген. Весь этот внутренний мир очень быстро перекочевал в Данию, которая всегда была открыта для нового. Мы с Ханной вначале разделяли энтузиазм по поводу гипотетического скоростного шоссе к достижению окончательных состояний ума. Работы Тимоти Лири были известны в университетах восточного побережья США и вкупе с «Дверями восприятия» (philosophia perennis, «вечная философия») Олдоса Хаксли буквально проглатывались в кругах «посвященных». Тогда все переворачивалось вверх дном; это было очень идеалистическое и увлекательное время: с «Битлз» и «Роллинг Стоунз», но и с растущим списком друзей, потерянных из-за наркотиков.
В 1967 году в Копенгагене мы видели Махариши Махеша Йоги, но это был индуизм — слишком слащавый на наш вкус. Одновременно до нас доносились вести о восточных тибетцах, кхампах, которые в 1950 году во время первого нападения китайцев защищали свою страну и в 1959 году, практически безоружные, продолжали мужественно сражаться против китайской оккупации. Именно они, а не застрявшая в средневековье тибетская армия, отвели высоких лам через перевалы Гималаев в безопасную Индию. Так тибетцы и их религия впервые оказались в сфере нашего внимания.
Во время визитов в Азию мы научились рассматривать мир с позиции «и то и другое» вместо «или — и ли», и потом все происходило почти само собой. Сильные восточные тибетцы и наши Ламы только помогли этому. Мы с Ханной сразу заметили в этих людях сходство с викингами и моментально почувствовали себя как дома в их среде. Благодаря им все становилось на свои места.
Величайшим примером для нас был благородный и достигший полного осуществления бутанский лама Лопён Цечу Ринпоче, которого мы с 1987 года приглашали в наши центры, растущие по всему миру, и о котором я писал в своих книгах «Открытие Алмазного пути» и «Верхом на тигре». Его невозможно перехвалить. Цечу Ринпоче производил на людей огромное впечатление и поддерживал нашу работу повсюду. Несмотря на слабое сердце, месяцами он путешествовал по Западу и благословлял буддийские центры Алмазного пути, вплоть до своей смерти в 2003 году в Бангкоке. Он был неиссякаемым источником бескорыстной помощи, и именно он привел нас к Кармапе.
...А увлечение Учением Будды пришло благодаря Кармапе?
Да. Несмотря на нашу во всех смыслах насыщенную жизнь, мы с Ханной были в первую очередь интеллектуалами, которые во всем ценят логичность и ясность. Все, что казалось неубедительным и сентиментальным, быстро разрушал беспощадный датский юмор. Но мы не нашли никаких логических пробелов в духовном знании тибетцев, обнаружились лишь культурные различия — такие черты, которые нельзя было использовать на Западе в чистом виде.
Все сугубо азиатское и сомнительное с социальной точки зрения, например расслоение тибетского общества, было далеко от нашего западного представления о равноправии. Но что нас восхищало — э то взгляды и глубокие уровни человеческого взаимообмена, для которых в нашем западном мире часто не находится места среди законов, принципов демократии и социального обеспечения. И мы были убеждены, что западную социальную защищенность можно соединить с эффективными буддийскими средствами дальнейшего развития людей.
Мама рассказывала, что я, когда был маленьким, всегда говорил, что хочу стать чемпионом Дании по осознаванию, хотя наверняка и понятия не имел, что это такое — о сознавание. Не знаю, откуда пришла эта идея, но, очевидно, что-то начало работать во мне уже очень рано. Кармапа стал тем, кто удержал Ханну и меня в своем силовом поле. Этот человек, полностью постигший природу ума, вел нас наилучшим путем, который и сегодня приводит к цели непредвзятых людей.
Тогда лишь немногим удавалось получать прямые поучения от мастеров медитации «красношапочных» линий. Про этих лам я писал в вышеупомянутых книгах. Более впечатляющих людей нигде не было и нет!
Калу Ринпоче из южных предгорий Гималаев учил всему: от Основополагающих упражнений — нёндро — до окончательного проникновения в суть ума, которое обретается благодаря практическим методам, абстрактному постижению и отождествлению с учителем или подходящими формами Будд. И когда бы ни выпадала возможность, мы ехали в Сикким, чтобы быть рядом с Кармапой. Прекраснее этого не было ничего.
...Ты никогда не был монахом, обеими ногами стоял на земле и вел обычную жизнь. Работал, был вынужден заботиться о пропитании, в общем не был отрешен от так называемых мирских вещей…
Во время учебы в Гималаях мы жили на 50 долларов в месяц, присылаемых моими родителями; обменяв эти деньги на свободном рынке, можно было получить достаточно, чтобы хватало на все необходимое и даже оставалось для помощи другим. В Копенгагене я между делом преподавал английский в выпускном классе, работая еще и на стройке, а вечерами мы с Ханной убирали в школе. Мы часто работали до 16 часов в день. Арендная плата за ожидавшую сноса квартиру на чердаке напротив колонии хиппи Христиании составляла 10 долларов в месяц, и если кто-то носил практичную военную одежду, это не слишком бросалось в глаза.
